Дополнение к неопубликованному
Историю Кирилла Фролова, высланного из Ленинграда после убийства Кирова, дополняет учащийся техникума Анатолий Краснов-Левитин:
«В марте началось массовое выселение из Ленинграда “чуждого элемента” <...>
Я отправился на Шпалерную посмотреть на высылаемых. Никогда не забуду этого дня. Еще не доходя до Шпалерной, я увидел старую даму, лет за 70, видимо, очень хорошего общества, которая еле двигалась на своих подагрических ногах; в руках она держала какую-то зеленую бумажку; встретившимся знакомым она громко жаловалась, что ей предложено уехать куда-то в Башкирию в течение 24 часов. Все улицы, прилегающие к Шпалерной, были наполнены такими же пожилыми людьми. <...>
...Я с трудом протискался в приемную... Боже! Что я здесь увидел. Большой зал, битком набитый людьми. Такого ужаса, такого отчаяния я еще никогда не видел. Порядок был такой. Человека арестовывали; через 2 дня выпускали, предписав явиться в НКВД с паспортом; паспорт отбирали и вместо него давали предписание: в 24 часа выехать в определенную местность. (Ту самую зеленую бумажку, которую я видел в руках старой дамы).
В приемной было очень много бывших офицеров. Это было видно по военной выправке и по остаткам формы. Эти держались намеренно бодро, даже шутили друг с другом, но и у них на лицах я видел ужас и безнадежность. Я помню какую-то даму лет пятидесяти, когда-то, видно, прелестную, с остатками былой красоты, которая жаловалась: “Ну пусть мы, но за что же наших детей, наших внуков? Что ж, это месть до десятого колена, что ли?” А поблизости стоял старичок с лицом типичного писаря, который говорил: “Вот уж не думал, что меня тронут. Я занимал ответственные должности, был заведующим канцелярией в Гороно, и вот...” <…>
Атмосфера человеконенавистнической истерии действовала и на обыкновенных людей. Я помню, мой товарищ по техникуму, хороший парень из рабочей семьи, мне сказал: “Мама говорит, черт с ними, пусть высылают. Может быть, нам скорее квартиру дадут”».
Историю Кирилла Фролова, высланного из Ленинграда после убийства Кирова, дополняет учащийся техникума Анатолий Краснов-Левитин:
«В марте началось массовое выселение из Ленинграда “чуждого элемента” <...>
Я отправился на Шпалерную посмотреть на высылаемых. Никогда не забуду этого дня. Еще не доходя до Шпалерной, я увидел старую даму, лет за 70, видимо, очень хорошего общества, которая еле двигалась на своих подагрических ногах; в руках она держала какую-то зеленую бумажку; встретившимся знакомым она громко жаловалась, что ей предложено уехать куда-то в Башкирию в течение 24 часов. Все улицы, прилегающие к Шпалерной, были наполнены такими же пожилыми людьми. <...>
...Я с трудом протискался в приемную... Боже! Что я здесь увидел. Большой зал, битком набитый людьми. Такого ужаса, такого отчаяния я еще никогда не видел. Порядок был такой. Человека арестовывали; через 2 дня выпускали, предписав явиться в НКВД с паспортом; паспорт отбирали и вместо него давали предписание: в 24 часа выехать в определенную местность. (Ту самую зеленую бумажку, которую я видел в руках старой дамы).
В приемной было очень много бывших офицеров. Это было видно по военной выправке и по остаткам формы. Эти держались намеренно бодро, даже шутили друг с другом, но и у них на лицах я видел ужас и безнадежность. Я помню какую-то даму лет пятидесяти, когда-то, видно, прелестную, с остатками былой красоты, которая жаловалась: “Ну пусть мы, но за что же наших детей, наших внуков? Что ж, это месть до десятого колена, что ли?” А поблизости стоял старичок с лицом типичного писаря, который говорил: “Вот уж не думал, что меня тронут. Я занимал ответственные должности, был заведующим канцелярией в Гороно, и вот...” <…>
Атмосфера человеконенавистнической истерии действовала и на обыкновенных людей. Я помню, мой товарищ по техникуму, хороший парень из рабочей семьи, мне сказал: “Мама говорит, черт с ними, пусть высылают. Может быть, нам скорее квартиру дадут”».
Два шедевра
Франческо Петрарка. Книга песен. Триумфы. М.: Престиж Бук. 2026
Книга приурочена к 650-летнему юбилею со дня смерти великого итальянского поэта Франческо Петрарки (1304–1374). В ней представлены в полном объеме два шедевра: «Книга песен», цикл из 366 стихотворений на жизнь и смерть мадонны Лауры, а также «Триумфы», аллегорическая поэма в терцинах, которую отец гуманизма считал своим лучшим произведением на родном языке.
Книга — итог более чем векового освоения Петрарки русскими переводчиками, начиная с Серебряного века (Ю. Верховский, Вяч. Иванов, М. Кузмин, А. Эфрос) до последнего времени (Е. Витковский, В. Микушевич, А. Триандафилиди).
В издание включены практически не публиковавшиеся ранее переводы из средневековых итальянских поэтов, представителей Сицилийской школы и Нового сладостного стиля, повлиявших на Петрарку, а также обращенные к нему сонеты современников и его ответы. Воспроизведено более ста гравюр Гаэтано Дзомпини (1700–1778).
Франческо Петрарка. Книга песен. Триумфы. М.: Престиж Бук. 2026
Книга приурочена к 650-летнему юбилею со дня смерти великого итальянского поэта Франческо Петрарки (1304–1374). В ней представлены в полном объеме два шедевра: «Книга песен», цикл из 366 стихотворений на жизнь и смерть мадонны Лауры, а также «Триумфы», аллегорическая поэма в терцинах, которую отец гуманизма считал своим лучшим произведением на родном языке.
Книга — итог более чем векового освоения Петрарки русскими переводчиками, начиная с Серебряного века (Ю. Верховский, Вяч. Иванов, М. Кузмин, А. Эфрос) до последнего времени (Е. Витковский, В. Микушевич, А. Триандафилиди).
В издание включены практически не публиковавшиеся ранее переводы из средневековых итальянских поэтов, представителей Сицилийской школы и Нового сладостного стиля, повлиявших на Петрарку, а также обращенные к нему сонеты современников и его ответы. Воспроизведено более ста гравюр Гаэтано Дзомпини (1700–1778).
Forwarded from Премия «Просветитель»
📕 Сергей Алексашенко*
«Шанс: Америка — Россия: окно возможностей»
Эхо Книги
📕 Сергей Бондаренко
«Потерянные в памяти: общество "Мемориал" и борьба за прошлое в России»
@ricochetpress
📕 Олеся Герасименко*
«Не закрывай глаза. Журналист на войне и в эмиграции»
@freedomltrs
📕 Григорий Голосов
«Власть в погонах: Военные режимы в современном мире»
@alpinaru
📕 Иван Зуенко
«Китай в эпоху Си Цзиньпина»
@izdatelstvoast
📕 Генрих Киршбаум
«Революция терпения. Беларуский бриколаж»
@babelbookstlv
📕 Андрей Колесников*
«Новый мировой (бес)порядок. В ожидании конца истории»
Kust Press
📕 Команда против пыток*
«Анатомия распада. Как и почему права человека перестали быть ценностью в современной России»
@no_torture
📕 Ксения Лученко*
«Благими намерениями: Русская православная Церковь и власть от Горбачева до Путина»
Эхо Книги
📕 Михаил Немцев
«И я тоже. Работы по моральной и политической философии»
@ilimbakh
📕 Владимир Пастухов*
«Война телеграмным стилем. 500 дней катастрофы. 01.03.2022—23.07.2023: Философский дневник»
Kust Press
📕 Константин Пахалюк*
«Заметки иноагента. Статьи об истории, культуре и Z-милитаризме (2023–2024)»
The Historical Expertise
📕 Никита Смагин*
«Всем Иран. Парадоксы жизни в автократии под санкциями»
@individuumbooks
📕 Ефим Соркин
«После исхода: публицистика с элементами политического анализа и социологического исследования»
Kust Press
📕 Сергей Шелин*
«Занимательная Россия. 228 ответов»
@freedomltrs
#длинныйсписок
*внесены Минюстом РФ в реестр иноагентов
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Forwarded from MEMENTO MORI
День памяти 3 июля
В этот день в 1977-м году умер советский писатель Александр Волков. Похоронен на Кунцевском кладбище в Москве.
Несмотря на то, что очень часто можно услышать, что Волков по сути – просто переводчик Баума, сам не написавший ничего достойного и интересного, на мой скромный взгляд, вклад Волкова в детскую литературу огромен. Во времена, когда «Властелин колец» и «Хроники Нарнии» распространялись через самиздат, а Гарри Поттера не существовало вовсе, шесть книг Волкова – с волшебной страной, переходящими персонажами и иллюстрациями Владимирского были чуть ли не единственной франшизой, доступной для советских детей, и потому безумно привлекательной и впоследствии безусловно любимой на всю жизнь. Сейчас я могу прочитать любую из частей за час, в возрасте же четырёх лет «Волшебник изумрудного города» стал первой книгой, полностью прочитанной самостоятельно, и тогда потребовалось две недели.
В этот день в 1977-м году умер советский писатель Александр Волков. Похоронен на Кунцевском кладбище в Москве.
Несмотря на то, что очень часто можно услышать, что Волков по сути – просто переводчик Баума, сам не написавший ничего достойного и интересного, на мой скромный взгляд, вклад Волкова в детскую литературу огромен. Во времена, когда «Властелин колец» и «Хроники Нарнии» распространялись через самиздат, а Гарри Поттера не существовало вовсе, шесть книг Волкова – с волшебной страной, переходящими персонажами и иллюстрациями Владимирского были чуть ли не единственной франшизой, доступной для советских детей, и потому безумно привлекательной и впоследствии безусловно любимой на всю жизнь. Сейчас я могу прочитать любую из частей за час, в возрасте же четырёх лет «Волшебник изумрудного города» стал первой книгой, полностью прочитанной самостоятельно, и тогда потребовалось две недели.
70 лет исполнилось Алексею Пурину
Петербургская поэзия - это всегда загадка и мегасмыслы. Алексей Арнольдович Пурин и пишет, и переводит стихи, а ещё и возглавляет отдел поэзии журнала "Звезда". Так что буквально все поэты северной столицы прошли через его карандаш (компьютер). Поздравляем юбиляра и публикуем его Стихи о Голландии.
ПЕЙКЕ КОХ. «ТРУБОЧИСТ». 1944.
ДОСКА, МАСЛО. ГААГСКИЙ МУНИЦИПАЛЬНЫЙ МУЗЕЙ
Кейсу Верхейлу
В Голландии чисты и трубочисты.
Лишь символ — метка сажи на щеке.
И облака свежи и волокнисты,
и лес омыт их пеной вдалеке.
А кладка труб напоминает башен
болонских благороднейший сафьян.
И трубочист, спокоен и бесстрашен,
стоит, как у колонны Себастьян.
Империалистические стрелы
ему ничто: он верит в новый мир.
(Все — кучевые, перистые — белы.
Зенит слепит, начищен, и надир.)
Он поначалу был за Муссолини
и черным лоб повязывал платком
(но не хватало белизны и сини!).
Теперь иным он образом влеком.
Готов России распахнуть объятья.
Она все ближе — и конец войне...
Когда б он знал, как выглядят собратья
его в далекой чаемой стране!
Мечтатель! Но, как те, на Апеннинах,
он навсегда. А лет через пятьсот
на где-то там рокочущих равнинах
прекрасный мир, быть может, расцветет.
Петербургская поэзия - это всегда загадка и мегасмыслы. Алексей Арнольдович Пурин и пишет, и переводит стихи, а ещё и возглавляет отдел поэзии журнала "Звезда". Так что буквально все поэты северной столицы прошли через его карандаш (компьютер). Поздравляем юбиляра и публикуем его Стихи о Голландии.
ПЕЙКЕ КОХ. «ТРУБОЧИСТ». 1944.
ДОСКА, МАСЛО. ГААГСКИЙ МУНИЦИПАЛЬНЫЙ МУЗЕЙ
Кейсу Верхейлу
В Голландии чисты и трубочисты.
Лишь символ — метка сажи на щеке.
И облака свежи и волокнисты,
и лес омыт их пеной вдалеке.
А кладка труб напоминает башен
болонских благороднейший сафьян.
И трубочист, спокоен и бесстрашен,
стоит, как у колонны Себастьян.
Империалистические стрелы
ему ничто: он верит в новый мир.
(Все — кучевые, перистые — белы.
Зенит слепит, начищен, и надир.)
Он поначалу был за Муссолини
и черным лоб повязывал платком
(но не хватало белизны и сини!).
Теперь иным он образом влеком.
Готов России распахнуть объятья.
Она все ближе — и конец войне...
Когда б он знал, как выглядят собратья
его в далекой чаемой стране!
Мечтатель! Но, как те, на Апеннинах,
он навсегда. А лет через пятьсот
на где-то там рокочущих равнинах
прекрасный мир, быть может, расцветет.
В Екатеринбурге установили мемориальную доску в память о писателе, создателе детского отряда «Каравелла» Владиславе Крапивине. Он автор романов «Тень Каравеллы», трилогии «Мальчик со шпагой», «Мушкетёр и фея», «Трое с площади Карронад» и многих других произведений.
Доска установлена по адресу ул. Маршала Жукова, 10, где писатель жил с 1983 по 1998 год.
Этот дом - один из пунктов туристического маршрута, посвященного жизни и творчеству Владислава Крапивина.
Маршрут будет включать 12 мест, связанных с именем писателя, в том числе железнодорожный вокзал, Уральский государственный университет (сейчас УрФУ), редакцию журнала "Уральский Следопыт", Дом писателей, места, где располагался штаб отряда "Каравелла" и где жил Крапивин.
Ранее в Верх-Исетском районе Екатеринбурга появилась улица имени Владислава Крапивина.
Доска установлена по адресу ул. Маршала Жукова, 10, где писатель жил с 1983 по 1998 год.
Этот дом - один из пунктов туристического маршрута, посвященного жизни и творчеству Владислава Крапивина.
Маршрут будет включать 12 мест, связанных с именем писателя, в том числе железнодорожный вокзал, Уральский государственный университет (сейчас УрФУ), редакцию журнала "Уральский Следопыт", Дом писателей, места, где располагался штаб отряда "Каравелла" и где жил Крапивин.
Ранее в Верх-Исетском районе Екатеринбурга появилась улица имени Владислава Крапивина.
Толстяки из «высшей журнальной лиги»
700 с лишним страниц исключительно о российских литературных журналах за сто лет — увлекательное чтение.
Вы думаете, что это преувеличение? Тогда полистайте новую книгу Сергея Ивановича Чупринина, вышедшую в «Новом литературном обозрении».
Первая часть книги — «Двенадцать толстяков» — посвящена толстым литературным журналам, их «высшей лиге». В позднесоветские и особенно перестроечные годы за ними выстраивалась очередь к газетным киоскам, а в библиотеках читатели записывались в лист ожидания на получение новых номеров. Я отлично помню, как мы стояли в «Союзпечать» на проспекте Вернадского за новыми журналами. Тиражи их взлетели тогда до небес, но после перестроечных сенсационных публикаций столь же стремительно начали падать.
Вот что говорится в книге о журнале «Дружбе народов»: «Дружба народов» в конце 1980-х годов буквально ослепляет вспышками ударных публикаций: «Исчезновение» Юрия Трифонова (1987, № 1), вторая книга «Любавиных» Василия Шукшина (1987, № 1–4), «Багровый остров» Михаила Булгакова (1987, № 8), «Чевенгур» Андрея Платонова (1988, № 3–4), «Другие берега» Владимира Набокова (1988, № 4). Но центральным событием, вне всяких сомнений, стала публикация романа Анатолия Рыбакова «Дети Арбата» (1987, № 4–6)».
Бывали, конечно «взлеты» у «толстых» журналов и раньше. В 1966 году в «Москве» напечатали «Мастера и Маргариту» М.А. Булгакова (с купюрами), публиковались «нашумевшие в свое время романы «Семнадцать мгновений весны» Юлиана Семенова (1969, № 11–12), «Ягодные места» Евгения Евтушенко с напутствием Валентина Распутина (1981, № 11), еще что-то. Да и самое начало перестройки «Москва» встретила впечатляющей публикацией набоковского романа «Защита Лужина» (1986, № 12). Честь «открытия» Набокова советским читателям принадлежала, однако, журналам «Шахматное обозрение — 64», где было напечатано несколько страниц из «Других берегов» (1986, № 8), и «Октябрь», опубликовавшему набоковскую лирику (1986, № 10)».
Вторая часть книги С. Чупринина — «Вереница» — это справочник, содержащий краткие сведения обо всех оказавшихся в поле зрения автора русских «толстых» и «тонких» (равно «бумажных» и сетевых) литературных журналах, альманахах, серийных сборниках, газетах и вообще об изданиях, ставящих перед собою задачу публикации литературных произведений или их исследование.
Интересно читать (в том числе и между строк) пассажи всезнающего Чупринина о литературных скандалах и расколах прошлых лет.
Сегодня судьба многих «толстяков» плачевна. Стоит ли дальше выпускать журнал на бумаге, вопрошает главный редактор «Нового мира» А. Василевский. С. Чупринин – главред «Знамени», и вот что он пишет о сегодняшнем дне своего журнала: «Тираж, как ты ни бейся, между тем от года к году падал, остро требовалась, как стали говорить, креативность, и одна из книжных полок в моем кабинете до сих пор до верха забита самыми разнообразными проектами и прожектами. Создали фонд «Знамя», чтобы аккумулировать средства, поступавшие от спонсоров-друзей журнала, но собранных денег хватило лишь, и то только поначалу, на ежегодные премии нашим авторам»...
Будет ли на улице литжурналов еще праздник? Возможно, предстоящая когда-нибудь "перестройка" откроет новые имена (публикация последней волны русского зарубежья и так далее)?
А может быть, все журналы уйдут в онлайн, и взлета бумажных тиражей мы никогда больше не увидим? Время покажет.
Чупринин, С. Журнальный век: Русская литературная периодика. 1917–2024. М.: Новое литературное обозрение, 2025
Сергей Чупринин — доктор филологических наук, профессор Литературного института, главный редактор журнала «Знамя», автор книг «Оттепель: События», «Оттепель: Действующие лица» и сборника «Оттепель как неповиновение».
700 с лишним страниц исключительно о российских литературных журналах за сто лет — увлекательное чтение.
Вы думаете, что это преувеличение? Тогда полистайте новую книгу Сергея Ивановича Чупринина, вышедшую в «Новом литературном обозрении».
Первая часть книги — «Двенадцать толстяков» — посвящена толстым литературным журналам, их «высшей лиге». В позднесоветские и особенно перестроечные годы за ними выстраивалась очередь к газетным киоскам, а в библиотеках читатели записывались в лист ожидания на получение новых номеров. Я отлично помню, как мы стояли в «Союзпечать» на проспекте Вернадского за новыми журналами. Тиражи их взлетели тогда до небес, но после перестроечных сенсационных публикаций столь же стремительно начали падать.
Вот что говорится в книге о журнале «Дружбе народов»: «Дружба народов» в конце 1980-х годов буквально ослепляет вспышками ударных публикаций: «Исчезновение» Юрия Трифонова (1987, № 1), вторая книга «Любавиных» Василия Шукшина (1987, № 1–4), «Багровый остров» Михаила Булгакова (1987, № 8), «Чевенгур» Андрея Платонова (1988, № 3–4), «Другие берега» Владимира Набокова (1988, № 4). Но центральным событием, вне всяких сомнений, стала публикация романа Анатолия Рыбакова «Дети Арбата» (1987, № 4–6)».
Бывали, конечно «взлеты» у «толстых» журналов и раньше. В 1966 году в «Москве» напечатали «Мастера и Маргариту» М.А. Булгакова (с купюрами), публиковались «нашумевшие в свое время романы «Семнадцать мгновений весны» Юлиана Семенова (1969, № 11–12), «Ягодные места» Евгения Евтушенко с напутствием Валентина Распутина (1981, № 11), еще что-то. Да и самое начало перестройки «Москва» встретила впечатляющей публикацией набоковского романа «Защита Лужина» (1986, № 12). Честь «открытия» Набокова советским читателям принадлежала, однако, журналам «Шахматное обозрение — 64», где было напечатано несколько страниц из «Других берегов» (1986, № 8), и «Октябрь», опубликовавшему набоковскую лирику (1986, № 10)».
Вторая часть книги С. Чупринина — «Вереница» — это справочник, содержащий краткие сведения обо всех оказавшихся в поле зрения автора русских «толстых» и «тонких» (равно «бумажных» и сетевых) литературных журналах, альманахах, серийных сборниках, газетах и вообще об изданиях, ставящих перед собою задачу публикации литературных произведений или их исследование.
Интересно читать (в том числе и между строк) пассажи всезнающего Чупринина о литературных скандалах и расколах прошлых лет.
Сегодня судьба многих «толстяков» плачевна. Стоит ли дальше выпускать журнал на бумаге, вопрошает главный редактор «Нового мира» А. Василевский. С. Чупринин – главред «Знамени», и вот что он пишет о сегодняшнем дне своего журнала: «Тираж, как ты ни бейся, между тем от года к году падал, остро требовалась, как стали говорить, креативность, и одна из книжных полок в моем кабинете до сих пор до верха забита самыми разнообразными проектами и прожектами. Создали фонд «Знамя», чтобы аккумулировать средства, поступавшие от спонсоров-друзей журнала, но собранных денег хватило лишь, и то только поначалу, на ежегодные премии нашим авторам»...
Будет ли на улице литжурналов еще праздник? Возможно, предстоящая когда-нибудь "перестройка" откроет новые имена (публикация последней волны русского зарубежья и так далее)?
А может быть, все журналы уйдут в онлайн, и взлета бумажных тиражей мы никогда больше не увидим? Время покажет.
Чупринин, С. Журнальный век: Русская литературная периодика. 1917–2024. М.: Новое литературное обозрение, 2025
Сергей Чупринин — доктор филологических наук, профессор Литературного института, главный редактор журнала «Знамя», автор книг «Оттепель: События», «Оттепель: Действующие лица» и сборника «Оттепель как неповиновение».
В Музее Москвы на Зубовском бульваре проходит выставка "Высоко под землей" к 90-летию московского метро.
В книге "Люди 1930-х годов. Культ и личности" мы рассказываем, как главный инженер строительства Павел Ротерт обкатывает метро.
Другой Павел - Корин создал мозаики, которые не пропускала цензура: уже готовую мозаику для станции "Комсомольская" кольцевой линии с изображением Дмитрия Донского Корину пришлось пересобирать - лик Христа сочли "слишком иконописным" (а каким еще мог он быть?).
Пришлось включить фантазию. В новой версии Корин добавил складку на лике и греческие буквы на нимбе заменил на нейтральные круги. В своих воспоминаниях художник напишет: "Лик Спаса заставили испортить… Противно, гадко".
В нашей книге Павла Корина вызывают 8 января 1935 года в Третьяковку, где произошла авария, прорвало трубу горячего отопления. Кипяток и пар повредили полотна, которые Корину пришлось срочно реставрировать.
Кобеляцкий А., Шиц М. Люди 1930-х годов. Культ и личности. М.: Бослен, 2025
В книге "Люди 1930-х годов. Культ и личности" мы рассказываем, как главный инженер строительства Павел Ротерт обкатывает метро.
Другой Павел - Корин создал мозаики, которые не пропускала цензура: уже готовую мозаику для станции "Комсомольская" кольцевой линии с изображением Дмитрия Донского Корину пришлось пересобирать - лик Христа сочли "слишком иконописным" (а каким еще мог он быть?).
Пришлось включить фантазию. В новой версии Корин добавил складку на лике и греческие буквы на нимбе заменил на нейтральные круги. В своих воспоминаниях художник напишет: "Лик Спаса заставили испортить… Противно, гадко".
В нашей книге Павла Корина вызывают 8 января 1935 года в Третьяковку, где произошла авария, прорвало трубу горячего отопления. Кипяток и пар повредили полотна, которые Корину пришлось срочно реставрировать.
Кобеляцкий А., Шиц М. Люди 1930-х годов. Культ и личности. М.: Бослен, 2025
Творческая лаборатория
Илья Ильф. Записные книжки.
М.: Руграм, Пальмира. 2025
Записи писателей - это то, из какого сора состоят их сочинения. «Записные книжки» Ильи Ильфа – уникальное собрание мыслей, афоризмов и зарисовок, созданных одним из самых остроумных писателей советской эпохи.
Соавтор знаменитых романов «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» на протяжении многих лет – с 1925 года и до самой смерти в 1937 году – фиксировал в блокнотах все, что казалось ему интересным, будь то курьезные сценки из жизни, меткие фразы, размышления о литературе или заготовки для будущих произведений.
Эти записи – не просто рабочие материалы, но самостоятельное художественное произведение, полное иронии, тонкого юмора и глубоких жизненных наблюдений.
Книга позволяет заглянуть в творческую лабораторию Ильфа и лучше понять его взгляд на мир.
Илья Ильф. Записные книжки.
М.: Руграм, Пальмира. 2025
Записи писателей - это то, из какого сора состоят их сочинения. «Записные книжки» Ильи Ильфа – уникальное собрание мыслей, афоризмов и зарисовок, созданных одним из самых остроумных писателей советской эпохи.
Соавтор знаменитых романов «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» на протяжении многих лет – с 1925 года и до самой смерти в 1937 году – фиксировал в блокнотах все, что казалось ему интересным, будь то курьезные сценки из жизни, меткие фразы, размышления о литературе или заготовки для будущих произведений.
Эти записи – не просто рабочие материалы, но самостоятельное художественное произведение, полное иронии, тонкого юмора и глубоких жизненных наблюдений.
Книга позволяет заглянуть в творческую лабораторию Ильфа и лучше понять его взгляд на мир.