Кухарка Гегеля

Когда говорят о государственных репрессиях, чаще имеют ввиду насилие физическое, когда человека лишают свободы и прав. Но есть другой вариант насилия, постепенный и почти незаметный, когда у некоторого человека или сообщества оказывается достаточно много возможностей, и этот властьимущий постоянно напоминает вам: я могу этой властью воспользоваться. Даже если он ей в конечном итоге пользоваться не будет.

Дочитала Амели Кордонье «Под опекой» и восхищена максимально. Под такой триллер-сюжет ожидала максимально простой повествовательный стиль. Но текст выходит из-под пера экзальтированного рассказчика. Экзальтированного в том смысле, что он начинает отходить от реальности и «пылать» под долгим и жутким давлением государства. Это такое течение сознание, где всё понятно, но страшно от логики, которая это сознание захватывает.

Если вкратце сюжет: писательница Амели (совпадение?), получает письмо из социальной службы защиты детей, потому что на её семью поступил донос. Амели с мужем и детьми отчитываются о собственном благополучии, но постепенно и сами теряются: а как они вообще могут доказать любовь к собственным детям?

Они кормят и одевают детей. Говорит ли это о любви? Они проводят с ними время. Говорит ли это о любви? А иногда они срываются, кричат на них и даже манипулируют? Говорит ли это о нелюбви или только о том, что каждый из нас не идеален? Кордонье выкручивает ситуацию на максимум. И вот уже семья героев получает странного соцработника, который постепенно вживляется в их дом и подчиняет быт и расписание семьи под стереотипы полезности: выкидывает неправильную еду, выстраивает новые привычки, помогает детям с хобби и учебой.

На всём протяжении текста нет физических репрессий, которые бы применил власть имущий. Нет конкретики, где героям бы грозило наказание или у них бы могли забрать детей. Но есть безумие неопределенности, существование, в котором ты не находишься в безопасности. Из реального человека Амели постепенно превращается в заключенного, за которым наблюдает Большой брат и которому нужно быть в напряжении 24/7.

Не нахожу информации о Кордонье в русскоязычном интернете, но нашла ее интервью в The London Magazine, где писательница рассказывает, что сюжет во многом автофикциональный: во время ковида она действительно получила донос по плохому обращению с детьми. И что эмоция, в которой доказать и измерить любовь невозможно, а значит ты бессилен, тоже принадлежит ей. Власть может затребовать, что хочет, но у тебя практически нет методов ей ответить и измерить собственную эффективность.

The London Magazine

Interview | Between Fiction and Reality with Amélie Cordonnier by Erik Martiny - The London Magazine

'On social media, Twitter and text messages, I do try to couch my messages in eloquent, pithy words though. It seems important to me.' Erik Martiny talks to Amélie Cordonnier.

www.group-telegram.com/jp/kukharkagegelya.com/460

328 viewsOct 9 at 18:52

Когда говорят о государственных репрессиях, чаще имеют ввиду насилие физическое, когда человека лишают свободы и прав. Но есть другой вариант насилия, постепенный и почти незаметный, когда у некоторого человека или сообщества оказывается достаточно много возможностей, и этот властьимущий постоянно напоминает вам: я могу этой властью воспользоваться. Даже если он ей в конечном итоге пользоваться не будет.

Дочитала Амели Кордонье «Под опекой» и восхищена максимально. Под такой триллер-сюжет ожидала максимально простой повествовательный стиль. Но текст выходит из-под пера экзальтированного рассказчика. Экзальтированного в том смысле, что он начинает отходить от реальности и «пылать» под долгим и жутким давлением государства. Это такое течение сознание, где всё понятно, но страшно от логики, которая это сознание захватывает.

Если вкратце сюжет: писательница Амели (совпадение?), получает письмо из социальной службы защиты детей, потому что на её семью поступил донос. Амели с мужем и детьми отчитываются о собственном благополучии, но постепенно и сами теряются: а как они вообще могут доказать любовь к собственным детям?

Они кормят и одевают детей. Говорит ли это о любви? Они проводят с ними время. Говорит ли это о любви? А иногда они срываются, кричат на них и даже манипулируют? Говорит ли это о нелюбви или только о том, что каждый из нас не идеален? Кордонье выкручивает ситуацию на максимум. И вот уже семья героев получает странного соцработника, который постепенно вживляется в их дом и подчиняет быт и расписание семьи под стереотипы полезности: выкидывает неправильную еду, выстраивает новые привычки, помогает детям с хобби и учебой.

На всём протяжении текста нет физических репрессий, которые бы применил власть имущий. Нет конкретики, где героям бы грозило наказание или у них бы могли забрать детей. Но есть безумие неопределенности, существование, в котором ты не находишься в безопасности. Из реального человека Амели постепенно превращается в заключенного, за которым наблюдает Большой брат и которому нужно быть в напряжении 24/7.

Не нахожу информации о Кордонье в русскоязычном интернете, но нашла ее интервью в The London Magazine, где писательница рассказывает, что сюжет во многом автофикциональный: во время ковида она действительно получила донос по плохому обращению с детьми. И что эмоция, в которой доказать и измерить любовь невозможно, а значит ты бессилен, тоже принадлежит ей. Власть может затребовать, что хочет, но у тебя практически нет методов ей ответить и измерить собственную эффективность.

BY Кухарка Гегеля