Когда твой текст поливают грязью

В общем, грустно, огурчики мои. Есть у меня два другана. Одного назовём условно Юзефович… А второго Белинский.

В общем, сидим мы с Юзефовичем перед Тургеневской библиотекой и пьём лавандовый раф, как потомственные интеллигенты. И я говорю:
— Юзефович, а зачитай мой текст?
— Конечно, Литхёрт. Дай я его посмотрю. Ведь ты лучший человек на свете. И я никому не позволю причинить тебе боль.

Юзефович сосредоточенно читает. Потом его глаза краснеют. Он поднимает на меня взгляд, полный ненависти… И начинает плеваться в меня и бросаться песком. Я отхожу. Юзефович кричит, что я ничтожество, бездарность. Что даже обезьяна напишет лучше.

Потом Юзефович падает на землю и начинает кататься по мостовой, изрыгая проклятия. Он снимает с себя одежду и залезает в ближайший мусорный контейнер. И начинает швырять в меня мусор. «Ты никогда не станешь писателем! Ты! ГРЯЗЬ!» Я пытаюсь убежать от Юзефовича, но он едет вслед за мной в мусорном контейнере и кидает в меня банановую кожуру, старые носки, мёртвых голубей.

Вечером я отправил текст Белинскому, и Белинский обычно хвалит, но в этот раз он написал что-то из разряда…
«Литхёрт, я, честно говоря, не понял… А что за херню творят персонажи? Почему главный герой пошёл туда? Потом вернулся? Почему у тебя в книге откуда ни возьмись появляется мужик, который гоняется за главным героем, разъезжая на мусорном контейнере? У тебя же готический роман!»

В общем, согласно замечаниям Белинского, я внёс в текст изменения.

Или ещё вспомнил случай… Сижу, читаю текст перед своими гостями. И тут самый умный из них:
— Почему так мрачно? Какие-то мертвецы… Кладбище… Заброшенный дворец. Писать надо весело. Как Повести Белкина. Почему тебе не переписать 500 страниц, и чтобы там все веселились?

Я тогда так сгорел, что подо мной стул расплавился.

В общем, нужно быть готовым, что про твоё творчество будут писать гадости. Не потому что плохо, а потому что парень встал грустный с утра. Ведь вчера его бросил парень. Если человек не понимает, что ты пишешь, не приемлет на уровне концепта, не выдвигает никаких частностей, его мнение вообще не надо учитывать.


Lithurt — горизонтально-сетевая литературная анархокоммуна для фашистов. Вступай в наши ряды.

К сожалению, у художника нет доступа к объективным критериям эстетики. Я уверен, они существуют, но доступа к ним нет.

Но как взглянуть на своё творчество со стороны, глазами других людей? Да никак.

Вот мне мои первые читатели ранних редакций моего текста говорили: почему так мрачно, темно, беспросветно? Нужно добавить светлых тонов. Я воспринял их пожелания, и персонаж по ходу романа переместился из мрачной локации в более светлую. Условно — с кладбища на пир мертвецов. Я дал почитать новым рецензентам… И если старые говорили: ну как хорошо, появились новые краски, то появились и новые, и они мне заявили: «А вот кладбище — лучшая часть романа. Самая настоящая готика. Мрачная, гнетущая. Зачем ты переместил персонажа в новую локацию?»

Ну, допустим, большему количеству людей понравилось, что во второй части роман приобретает более светлые тона… Но я опросил человек семь. А чтобы получить доступ к какой-то объективной статистике, мне нужно опросить 10 тысяч. Дай бог мне тираж в десять тысяч.

Другой вопрос… Как понять, куда тебе двигаться? Как правильно общаться с критиком? И не будет ли такого, что этот внешний критик задушит твой творческий голос?

Скинул главу трём своим друзьям: Кате (она, кстати, выпустила свой роман, можете зайти к ней на канал), Белинскому и Артуру.

Я спросил у Кати:
— Катя, а нормально, что персонаж совершил действие X?
— Нормально. Но мне непонятно, почему у персонажа такое отношение к мертвецам? Почему он их жалеет? Они же мертвецы.

Далее я спросил Белинского:
— А нормально, что персонаж совершил действие X?
— Нет, не нормально. Не выглядит это естественным.

Действие X пришлось убрать. И жалость к мертвецам тоже, потому что действие X как раз из неё исходило.

Далее Белинский пишет:
— А почему персонаж пошёл в точку X? Какая у него мотивация?

Я расписал Белинскому, почему персонаж отправился в точку X, а потом добавил объяснение в книгу.

Потом Белинский пишет:
— Вот у персонажей мало времени, а они никуда не спешат.

Я ему отвечаю:
— Ну, один из героев прямым текстом говорит: времени тут нет. В этом пространстве на онтологическом уровне отсутствует время.
— Но вот же признаки времени.
— Ну так там же прямым текстом говорят, что иллюзия времени привнесена из нашего мира, и вот персонажи идут из точки A в точку B, и они не понимают, идут они месяц или два часа.

В общем, мы дискутируем. В конце концов, я оставляю вопрос времени так, как я его вижу.

Потом Белинский с Артуром поднимают новый вопрос. Есть у меня там могущественный персонаж, обозначим его МП. И МП — такое олицетворение власти и силы, а рядом с главным героем он очень сентиментальный, плачет постоянно, сопли главному герою вытирает?

И я тоже над этим много думал. Ну, главный герой для МП — родная кровинушка, сыночка-корзиночка, и в моей семье так принято, я его буквально с деда списывал. Но читателей моя апелляция к родству не убедила. Думаю, как решать.

Ну и примерно так, мне кажется, нужно взаимодействовать с критическим читателем. В каких-то местах учитывать его мнение. В каких-то отстаивать свои позиции. Но, как сказал Белинский, гарантий того, что критический читатель окажется прав, а автор неправ, не существует.

Когда-нибудь я научусь писать тексты меньше, чем на 500 слов, но это будет не сегодня. я их ещё и сокращаю в два раза обычно. Писал бы я с такой скоростью свою книгу.

Но был тот, кто не молчал

Виталик есть на этот случай один безотказный рецепт счастья, творческого развития и душевного спокойствия, дам тебе этот рецепт бесплатно , как старому другу и боевому товарищу.
Итак .... Внимание....
Рецепт:
- Забей хуй и пиши себе дальше! 🤗

По этому поводу, что не нужно слушать вообще никакого критика, есть отличное видео у Алексея Маркова.

Дописал ещё одну главу. До конца романа осталось 4.

Я разослал её своим друзьям почитать, и мне отписали одну претензию, которую я считаю полностью справедливой.
В романе есть герой, назовём его Межгалактическим Пожирателем Миров. В общем, главный персонаж встречается в аду с Межгалактическим Пожирателем Миров. И тот учит его, как выживать в этом потустороннем мире.
И мне сказали… Что вот, Межгалактический Пожиратель Миров… Он описывается в книге как злой полубог, а при встрече с главным героем превращается в некое слезливое существо, что корпит над своим потомком и чуть ли не сопли ему вытирает.
Я говорю… Но ведь между Межгалактическим Пожирателем Миров и главным героем есть родственная связь. Даже если ты десятиметровая зверюга, которая изрыгает огонь изо рта, разве ты не будешь умиляться, если твоя кровинушка из детского садика принесёт рисунок котика?

— Нет! Неправдоподобно!
И тогда я применил самый мощный литературный приём. Он выглядит примерно так:

— А не завалить ли тебе хлебальник, критик ты хуёв? У меня тут готический роман с элементами эпического сказания и анализом античной философии. Это в армии нужно рассуждать, а тут — восхищаться гениальностью автора.
Но если серьёзно, я не понимаю, почему апелляция к родству не работает. МПМ списан с моего деда. Очень люблю своего деда и понимаю, что всем хорошим вещам я обязан ему. И нужно сказать, что дед в молодости был человеком крайне жестоким и суровым. Он носил шляпу и топор. Но не переживайте, этим топором он делал только хорошее, даже зарубил пару цыган.
А в старости он стал очень сентиментален, много плакал, никогда на внуков голос не повысил. Поэтому учитель главного персонажа списан с моего деда и учит он его ровно тому, чему научил меня мой дед: русский национализм и ненависть к цыганам. И поэтому у Межгалактического Пожирателя Миров суровое прошлое и сентиментальное настоящее. И я, честно, не понимаю, почему это кому-то кажется неестественным, ведь в жизни именно так. Так что оставлю всё как есть.

Но постойте. Если критиков не стоит слушать, то получается, что ничто не истина, всё дозволено? Тогда и Фаулз пишет не для претенциозных куколдов. И «Дорога» Керуака — это не невменяемая бредятина героинового наркоши, а тоже литература.

Но ведь существуют же хорошие книги и плохие? Есть вкус, а есть безвкусица.

Давайте платоническое объяснение… Платон бы выстроил своё рассуждение примерно следующим образом.

— Скажи мне, отрок, можем ли мы назвать мерилом хорошей книги профессора какого-нибудь европейского университета? Скажем так… академическое сообщество?
— Мне кажется, это верно, Сократ.
— А вот тот мусор, что перечислил литхёрт в начале поста… Он бы понравился нашему профессору?
— Без сомнения. Ведь у Фаулза в книге Волхв возлюбленную главного героя у него на глазах сношает двухметровый негр. И это не преувеличение, а кульминация романа. Как такое может не понравиться нашему прогрессивному профессору?
— Значит, херовый критерий?
— Клянусь Зевсом, херовый.
— А скажи мне, отрок, а есть такие вещи, которые кажутся по природе приятными и прекрасными? А другие, напротив, отвратительными?
— Воистину так, Сократ.
— Смелость, сила, мужественность, храбрость, чувство долга, красота — мы относим их к прекрасным вещам?
— Да.
— А трусость? Всяческие испражнения, телесные уродства?
— Без сомнения.
— А вот калека, он красивый?
— Безобразный.
— А если это воин, что лишился своей руки на поле брани?
— То он, без сомнения, красив.
— А не оттого ли он красив, что его храбрость и мужество перевешивают его телесный недостаток?
— Без сомнения, Сократ.
— А вот красивая женщина, но ужасно глупая, да ещё и гетера подзаборная. Сказал бы ты, что она красивая?
— Нет, Сократ!

Далее Сократ путём дальнейших рассуждений установил, что эти вещи буквально восходят к некоторой… Ну, представьте, что есть программный код, на котором написано мироздание. Он вынесен за пределы наших ощущений, он определяет этот мир, и мы имеем доступ к этому коду через математику, рассуждения, построение интеллектуальных моделей. И красота записана внутри этого кода. Она вшита в мироздание.

Понятно, что подобная точка зрения звучит слишком радикально для современного человека, но можно сказать, что понятие красивого и безобразного вшито в нас на уровне биологии, психологии и истории. И эти паттерны красоты можно исследовать. И хороший художник, писатель именно стремится попасть в этот паттерн.

На самом деле, выше рассуждение на уровне первокурсника философского факультета, но я давно выпустился, и, конечно, утратил интеллектуальную форму.

Блин, как же мне не хватает аудитории на канале. Прошлый канал, который я вёл, я собрал за первый месяц 1000 подписчиков, а за 6 недель 3000. Но я тильтанул(впал в депрессию), как говорит молодёжь и забросил канал. Сейчас всеми правдами и неправдами собираю подписчиков...

Что меня особенно бесит в писательстве это - редактура. У меня буквально есть часть романа, которую я написал пятнадцать лет назад. И с тех я её редактирую. Ничего не добавляю, просто тавтологию убираю или какие-то кривые выражения. И вот я открыл его сегодня. И опять нашёл тавтологию. И опять какое-то странное выражение, которое ненавидит русский язык.

Господа-подписчики! Влад Гуссар, как многим из вас известно, штурмовал Угледар и написал об этом книгу — «Острота». В ней описана повседневность войны: ржавая арматура, трупы, разорванный в клочья город, дроны, солдатская тушёнка и пространство, где стирается грань между миром жизни и смерти. Я переработал отрывок из его книги под сеттинг Warhammer.

Острота. День первый

Улей-Угледар — тысячи этажей уходят в серые небеса Холхарии. Ощетинившись орудиями, он сосредоточенно выжигает свои пригороды, занятые востроянской гвардией.


Всю ночь я не сомкнул глаз, но нет времени ни на сон, ни на отдых. Наш взвод опять меняет диспозицию. Мы должны скрыться от взора Угледара, найти укрепления, способные выдержать его удары.

Сельские пейзажи аграрного мира перепаханы войной. Города стоят как скелеты — их мясо выжжено орбитальными бомбардировками. Деревни пропустили через мясорубку, так что бетон, сталь, чернозём и бесконечные поля пшеницы смешались в однородную массу.

продолжение в комментариях

lithurt и вечная война. Вступай в наши ряды.

Ещё я пишу повесть про доброго инквизитора. Она только в зачатке. Кому интересно - аннотация. Востроянский князь устроил сыночку-корзиночку в инквизицию, а там людей пытать надо, сжигать города и заниматьмя всякими чудовищными вещами, и главный герой постепенно сходит с ума.

Первая глава.
Вторая глава.

Интересный факт про ваху.

В сороковом тысячелетии — космическое Средневековье и всё такое. Империум забыл половину всех технологий Эры Тёмных Технологий. И самое ценное, что осталось в космосе, — Стандартные Шаблонные Конструкции (СШК). По сути, это суперкомпьютеры, которые показывают рецепт производства чего угодно — от космического крейсера до сычуаньского соуса.

(Кстати, вы знали, что McDonald's действительно не может восстановить оригинальный сычуаньский соус, который они придумали в 1998?)

А насколько ценны СШК? Однажды двое гвардейцев нашли СШК для ножа… и каждый из них в награду получил по планете.

Источник: см. комментарии.

Lithurt. Мы тут пишем повесть по вархамеру. Вступай в наши ряды.

Очередная глава моего романа позади. Я думал, что мне придётся переписывать её с нуля, но оказалось, что нужно лишь слегка подредактировать. До конца книги — всего три главы.

Сейчас придётся немного подредактировать первую часть и вставить туда целую главу.

А потом останется лишь написать финал и эпилог. Страшно, господа. Надо собраться и бросить все силы на писанину.

Ещё мем про вас сделал, дорогие подписчики. Пишите в комментариях что-нибудь хорошее — и я про вас тоже сделаю смешную картинку.