Житель г. Суджа Владислав Игоревич (Курская обл.):
"С 5 августа начались атаки украинских дронов и артобстрелы. В Судже была разрушена санэпидстанция, прокуратура и жилой дом.
8 августа утром я был на работе в Гончаровке на сельхозпредприятии. Упал украинский снаряд, но не разорвался.
В 10 утра уже были слышны прилёты и стрелковый бой у границы, автоматные очереди. Узнав, что танки зашли в Куриловку, мы с семьей собрались и выехали.
В 6 вечера я возвращался за вещами. На подъезде к Судже видел разбитый магазин, горела металлоприёмная база. В Гончаровке слышались прилёты и выходы "Градов".
Когда мы уезжали, вокруг летали дроны. Всё это время слышно было, как работают танки, артиллерия и автоматные очереди.
Мой брат, возвращался за семьей 9 августа, попал под обстрел. В их машине осталось несколько пулевых отверстий — в лобовом стекле и рядом с баком.
Знакомый пытался попасть в Суджу, и почти доехал до города, но его обстреляли ВСУ. Одна пуля попала в боковую пассажирскую дверь его машины."
Житель г. Суджа Владислав Игоревич (Курская обл.):
"С 5 августа начались атаки украинских дронов и артобстрелы. В Судже была разрушена санэпидстанция, прокуратура и жилой дом.
8 августа утром я был на работе в Гончаровке на сельхозпредприятии. Упал украинский снаряд, но не разорвался.
В 10 утра уже были слышны прилёты и стрелковый бой у границы, автоматные очереди. Узнав, что танки зашли в Куриловку, мы с семьей собрались и выехали.
В 6 вечера я возвращался за вещами. На подъезде к Судже видел разбитый магазин, горела металлоприёмная база. В Гончаровке слышались прилёты и выходы "Градов".
Когда мы уезжали, вокруг летали дроны. Всё это время слышно было, как работают танки, артиллерия и автоматные очереди.
Мой брат, возвращался за семьей 9 августа, попал под обстрел. В их машине осталось несколько пулевых отверстий — в лобовом стекле и рядом с баком.
Знакомый пытался попасть в Суджу, и почти доехал до города, но его обстреляли ВСУ. Одна пуля попала в боковую пассажирскую дверь его машины."
'Wild West' Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. "There are a lot of things that Telegram could have been doing this whole time. And they know exactly what they are and they've chosen not to do them. That's why I don't trust them," she said.
from jp
