Телеграм тюменской матрешки пестрит сообщениями о том, что Моор и Комарова работают в ЛНР и ДНР. В официальных источниках с помпой демонстрируется работа губернаторов в зоне СВО. А то, что это сейчас не акт доброй воли, а аппаратная необходимость – другой вопрос. Артюхов из соседнего Ямала, кстати, побывал в подшефном регионе (Волновахе) еще в январе, где подвел итоги работы северян: восстановлено более 20 соцобъектов.
С Комаровой все понятно: приехала в Макеевку, обсудила планы на будущее, вот, надо, мол, восстановить более 200 соцобъектов. А потом на свадьбу мобилизованного утопала. Ничего нового, баба Ната в своем стиле.
А что Моор в Краснодоне? В его телеграм-канале лицезреем, как «тюменцы вносят важный вклад в наше общее дело – изменить жизнь людей к лучшему». Опять вода, вода, вода. Узнаем неподражаемый стиль инфоблока регионального правительства.
Понятно, что для дефицитного бюджета Тюменской области оказание реальной помощи новому субъекту РФ – бельмо на глазу: самим бы не потонуть, а тут еще «новеньких» вытаскивать из болота. Но что насчет конкретики: где цифры, что конкретно и в каких объемах регион сделал для краснодонцев?
Телеграм тюменской матрешки пестрит сообщениями о том, что Моор и Комарова работают в ЛНР и ДНР. В официальных источниках с помпой демонстрируется работа губернаторов в зоне СВО. А то, что это сейчас не акт доброй воли, а аппаратная необходимость – другой вопрос. Артюхов из соседнего Ямала, кстати, побывал в подшефном регионе (Волновахе) еще в январе, где подвел итоги работы северян: восстановлено более 20 соцобъектов.
С Комаровой все понятно: приехала в Макеевку, обсудила планы на будущее, вот, надо, мол, восстановить более 200 соцобъектов. А потом на свадьбу мобилизованного утопала. Ничего нового, баба Ната в своем стиле.
А что Моор в Краснодоне? В его телеграм-канале лицезреем, как «тюменцы вносят важный вклад в наше общее дело – изменить жизнь людей к лучшему». Опять вода, вода, вода. Узнаем неподражаемый стиль инфоблока регионального правительства.
Понятно, что для дефицитного бюджета Тюменской области оказание реальной помощи новому субъекту РФ – бельмо на глазу: самим бы не потонуть, а тут еще «новеньких» вытаскивать из болота. Но что насчет конкретики: где цифры, что конкретно и в каких объемах регион сделал для краснодонцев?
BY НеШевчик
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Friday’s performance was part of a larger shift. For the week, the Dow, S&P 500 and Nasdaq fell 2%, 2.9%, and 3.5%, respectively. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals. You may recall that, back when Facebook started changing WhatsApp’s terms of service, a number of news outlets reported on, and even recommended, switching to Telegram. Pavel Durov even said that users should delete WhatsApp “unless you are cool with all of your photos and messages becoming public one day.” But Telegram can’t be described as a more-secure version of WhatsApp. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders.
from jp
