Read_teach_crossstitch

Эдуард Веркин «снарк снарк»
(@inspiria_books)

Настя @drinkread так восторгалась этим двухтомником, что я сразу же его заказала и начала читать, как только он до меня добрался. И божечки, это так прекрасно, что мне хочется совать «снарка» в руки всем окружающим.

Писать про книгу, от которой я осталась в полном восторге, для меня всегда дело провальное, поэтому на какую-то внятность отзыва не претендую)

Молодой и еще совсем недавно подающий надежды писатель Виктор приезжает в Чагинск – городок каких множество: потихоньку загнивающий, пока местная администрация осваивает бюджет. Когда-то герой проводил здесь у бабушки каждое лето, но вернулся совсем по другому поводу: к предстоящему масштабному празднику ему предстоит написать на заказ книгу о славном прошлом Чагинска, а если этого прошлого особенно и нет, то тоже не беда: настоящий писатель всегда найдет выход из ситуации. Помогает Виктору фотограф Хазин – любитель выпить, постоянно ищущий, как бы подзаработать.

Половина первого тома напоминает смесь «Дня выборов» (что часто упоминают в отзывах, но я правда не могу не) и рассказа Амброуза Бирса «Случай на мосту через Совиный ручей». Почти весело и задорно, сталкиваясь с чередой происшествий разной степени забавности, Хазин и Виктор пытаются добыть материал для книги, но даже здесь, в самом начале, примешивается что-то, выбивающееся из общего тона разудалой пьющей провинции. Постепенно главы становятся похожи на череду вязких затянувшихся кошмаров: вот это, знаете, когда весь сон куда-то опаздываешь, но почему-то никак не дойдешь. У Виктора и Хазина вроде бы есть цель, но видим мы только путь.

Постепенно эта странная муть затягивает – и вот ты уже барахтаешься в ней вместе с героями, не понимая, что происходит: «Пасторальный невроз, кукуйский амок, мухосранские обсцессии, много терминов. Но суть одна. Городской житель приезжает в маленький городок, живет в нем некоторое время, а потом начинает примечать пугающие странности. Местные не так просты, как хотят казаться, местные что-то скрывают, слишком часто топят бани и вечером ходят под окнами.
Местные в этом пространстве постоянно живут, у них иммунитет. А постороннего человека может жестко плющить». В какой-то момент становится по-настоящему неуютно. Не то чтобы очень страшно, но как будто все время ощущаешь чье-то незримое присутствие, но не понимаешь, то ли это интуиция, то ли паранойя.

Местные жители тоже живут будто бы на границе чего-то странного: Снаткина (великолепная!) – соседка бабушки Виктора, с неизменным велосипедом, возникающая будто бы из неоткуда; внезапный таксидермист с подозрительным интересом к чучелам; друзья детства главного героя, тоже будто бы что-то скрывающие; мутный глава администрации Мухаметшин; слишком идеальный владелец фабрик, заводов и пароходов Светлов, внезапно заинтересовавшийся Чагинском, и многие, многие другие. В каждом герое будто бы есть какая-то щербинка – и пусть почти все можно объяснить, но где-то что-то постоянно свербит, не давая до конца поверить им.

Когда внезапно в Чагинском лесу пропадают дети, то ли сбежавшие куда-то, то ли убитые кем-то, то ли утащенные загадочным Шушуном (местным йетти), ощущение бесплотности и бессмысленности происходящего, кажется, только усиливается: детей вроде бы ищут, но будто бы без особенного энтузиазма. Или это все тоже просто алкогольная паранойя главного героя?

Но и сам Виктор – фокальный персонаж – не так прост. Читательскую паранойю усиливает невозможность отличить правду от лжи. Все начинается, как забавная игра Виктора с Хазиным: их локфик, вольное сочинение об истории Чагинска, где капля правды, если и есть, то давно утоплена в бочке лжи. А потом вдруг игра словно затягивает героев, вытравляя все хоть сколько-нибудь правдивое. Если писатель перестаёт писать о том, о чем ему хочется, тексты начинают вырываться из него в самый неподходящий момент: но не талантливые, чистые и без примесей, а вымысел, застилающий правду. Выдумка врывается в реальность, а та трансформируется в выдумку.

Продолжение – в комментариях.

www.group-telegram.com/jp/read_teach_crossstitch.com/257

1.0K viewsedited  Mar 27, 2024 at 09:53

Эдуард Веркин «снарк снарк»
(@inspiria_books)

Настя @drinkread так восторгалась этим двухтомником, что я сразу же его заказала и начала читать, как только он до меня добрался. И божечки, это так прекрасно, что мне хочется совать «снарка» в руки всем окружающим.

Писать про книгу, от которой я осталась в полном восторге, для меня всегда дело провальное, поэтому на какую-то внятность отзыва не претендую)

Молодой и еще совсем недавно подающий надежды писатель Виктор приезжает в Чагинск – городок каких множество: потихоньку загнивающий, пока местная администрация осваивает бюджет. Когда-то герой проводил здесь у бабушки каждое лето, но вернулся совсем по другому поводу: к предстоящему масштабному празднику ему предстоит написать на заказ книгу о славном прошлом Чагинска, а если этого прошлого особенно и нет, то тоже не беда: настоящий писатель всегда найдет выход из ситуации. Помогает Виктору фотограф Хазин – любитель выпить, постоянно ищущий, как бы подзаработать.

Половина первого тома напоминает смесь «Дня выборов» (что часто упоминают в отзывах, но я правда не могу не) и рассказа Амброуза Бирса «Случай на мосту через Совиный ручей». Почти весело и задорно, сталкиваясь с чередой происшествий разной степени забавности, Хазин и Виктор пытаются добыть материал для книги, но даже здесь, в самом начале, примешивается что-то, выбивающееся из общего тона разудалой пьющей провинции. Постепенно главы становятся похожи на череду вязких затянувшихся кошмаров: вот это, знаете, когда весь сон куда-то опаздываешь, но почему-то никак не дойдешь. У Виктора и Хазина вроде бы есть цель, но видим мы только путь.

Постепенно эта странная муть затягивает – и вот ты уже барахтаешься в ней вместе с героями, не понимая, что происходит: «Пасторальный невроз, кукуйский амок, мухосранские обсцессии, много терминов. Но суть одна. Городской житель приезжает в маленький городок, живет в нем некоторое время, а потом начинает примечать пугающие странности. Местные не так просты, как хотят казаться, местные что-то скрывают, слишком часто топят бани и вечером ходят под окнами.
Местные в этом пространстве постоянно живут, у них иммунитет. А постороннего человека может жестко плющить». В какой-то момент становится по-настоящему неуютно. Не то чтобы очень страшно, но как будто все время ощущаешь чье-то незримое присутствие, но не понимаешь, то ли это интуиция, то ли паранойя.

Местные жители тоже живут будто бы на границе чего-то странного: Снаткина (великолепная!) – соседка бабушки Виктора, с неизменным велосипедом, возникающая будто бы из неоткуда; внезапный таксидермист с подозрительным интересом к чучелам; друзья детства главного героя, тоже будто бы что-то скрывающие; мутный глава администрации Мухаметшин; слишком идеальный владелец фабрик, заводов и пароходов Светлов, внезапно заинтересовавшийся Чагинском, и многие, многие другие. В каждом герое будто бы есть какая-то щербинка – и пусть почти все можно объяснить, но где-то что-то постоянно свербит, не давая до конца поверить им.

Когда внезапно в Чагинском лесу пропадают дети, то ли сбежавшие куда-то, то ли убитые кем-то, то ли утащенные загадочным Шушуном (местным йетти), ощущение бесплотности и бессмысленности происходящего, кажется, только усиливается: детей вроде бы ищут, но будто бы без особенного энтузиазма. Или это все тоже просто алкогольная паранойя главного героя?

Но и сам Виктор – фокальный персонаж – не так прост. Читательскую паранойю усиливает невозможность отличить правду от лжи. Все начинается, как забавная игра Виктора с Хазиным: их локфик, вольное сочинение об истории Чагинска, где капля правды, если и есть, то давно утоплена в бочке лжи. А потом вдруг игра словно затягивает героев, вытравляя все хоть сколько-нибудь правдивое. Если писатель перестаёт писать о том, о чем ему хочется, тексты начинают вырываться из него в самый неподходящий момент: но не талантливые, чистые и без примесей, а вымысел, застилающий правду. Выдумка врывается в реальность, а та трансформируется в выдумку.

Продолжение – в комментариях.

BY Read_teach_crossstitch