Фрагменты книги экс-посла США в Москве Джона Салливана ПОЛНОЧЬ В МОСКВЕ. (46)
Я продолжал проводить встречи в МИДе и 21 марта был вызван на встречу с послом Александром Дарчиевым, заместителем Рябкова и директором североамериканского департамента МИДа. Я знал Дарчиева по встречам с Рябковым, но никогда раньше не имел с ним дела напрямую. В обычное время я мог бы послать на встречу кого-нибудь другого из посольства, но сейчас были не обычные времена. Я приветствовал возможность попасть внутрь МИДа и пообщаться с российскими дипломатами, пусть и не самыми высокопоставленными руководителями министерства. Эта встреча оказалась самой спорной за все время моего пребывания на посту посла в России.Дарчиеву было поручено отчитать меня за комментарий президента Байдена за пять дней до этого, 16 марта, когда, отвечая на вопросы о Путине и поведении российских военных в отношении мирных жителей Украины, он сказал о Путине: "Я считаю его военным преступником". Описав это высказывание Байдена в высоком тоне, Дарчиев прочитал мне лекцию и заявил, что один глава государства не имеет права говорить о другом главе государства и что Соединенные Штаты и Россия не могут вести дипломатию, если американский президент использует подобные выражения, чтобы оскорбить российского президента. Дарчиев, должно быть, думал, что я буду просто сидеть и терпеть, потому что он, похоже, был удивлен тем, что у меня нашлась твердая ответная реакция.Зачем упускать возможность, подумал я, продемонстрировать, что Соединенные Штаты не слабы и что их посол - не груша для битья? Я также знал, что это не важное сообщение от русских - иначе Дарчиев не стал бы его передавать, и они не стали бы ждать пять дней, чтобы вызвать меня, - поэтому я не мял слов из страха спровоцировать дипломатический инцидент. Но и не терял спокойствия. Скорее, следуя совету Кеннана о том, что американские дипломаты должны всегда сохранять самообладание, я спокойно перечислил факты. Я остановился на том, что Путин, будучи чекистом в традициях Дзержинского, вполне мог быть польщен обвинением Байдена. Пока я говорил, лицо Дарчиева стало ярко-красным. Пока он давал мне говорить, он был в ярости. Когда я закончил, он начал кричать на меня нецензурной тирадой, что я не должен приходить на служение с таким воинственным настроем. Он еще больше вышел из себя, когда я спокойно сказал, что я не был настроен воинственно и что это он кричал и ругался. Когда Дарчиев начал подниматься со своего кресла, мои коллеги Бо Палмер и Эндрю Фримен, которые присутствовали на встрече вместе со мной из посольства, позже сказали, что, по их мнению, он собирался наброситься на меня. Я задавался вопросом, собирается ли он сделать выпад через стол или выбежать из комнаты. Как оказалось, он не сделал ни того, ни другого. Он сел и попытался взять себя в руки, пока я сидел напротив него с каменным лицом, а его русские коллеги нервно переглядывались между собой. Удивительно, но Дарчиев успокоился настолько, что мы смогли продолжить разговор на другую тему, связанную с деятельностью посольства США, и мы завершили встречу рукопожатием. Пока Бо, Эндрю и я ехали обратно в канцелярию посольства, мы удивлялись тому, что произошло, и тому, как Дарчиев сдержал свой кипящий гнев. Я сомневался, что после моего заявления ему пришлось изображать возмущение в угоду своим коллегам, сидящим за русским столом, среди которых, по крайней мере, один, скорее всего, был офицером СВР. Нелегко, подумал я, работать дипломатом в разведывательном государстве, которым руководит человек из КГБ.Позже тем же вечером, когда я позвонил в оперативный центр Госдепартамента в Вашингтоне, чтобы получить от дежурного офицера информацию по совершенно другому вопросу, она поблагодарила меня. Я спросил ее, о чем она говорит, и она сказала, что каблограмма (письменный отчет) о моей встрече с послом Дарчиевым, состоявшейся днем ранее, подняла настроение на родине как свидетельство того, что мы противостоим русским. Ее выражение благодарности значило для меня больше, чем любая награда, которую я получил за свою службу.
Фрагменты книги экс-посла США в Москве Джона Салливана ПОЛНОЧЬ В МОСКВЕ. (46)
Я продолжал проводить встречи в МИДе и 21 марта был вызван на встречу с послом Александром Дарчиевым, заместителем Рябкова и директором североамериканского департамента МИДа. Я знал Дарчиева по встречам с Рябковым, но никогда раньше не имел с ним дела напрямую. В обычное время я мог бы послать на встречу кого-нибудь другого из посольства, но сейчас были не обычные времена. Я приветствовал возможность попасть внутрь МИДа и пообщаться с российскими дипломатами, пусть и не самыми высокопоставленными руководителями министерства. Эта встреча оказалась самой спорной за все время моего пребывания на посту посла в России.Дарчиеву было поручено отчитать меня за комментарий президента Байдена за пять дней до этого, 16 марта, когда, отвечая на вопросы о Путине и поведении российских военных в отношении мирных жителей Украины, он сказал о Путине: "Я считаю его военным преступником". Описав это высказывание Байдена в высоком тоне, Дарчиев прочитал мне лекцию и заявил, что один глава государства не имеет права говорить о другом главе государства и что Соединенные Штаты и Россия не могут вести дипломатию, если американский президент использует подобные выражения, чтобы оскорбить российского президента. Дарчиев, должно быть, думал, что я буду просто сидеть и терпеть, потому что он, похоже, был удивлен тем, что у меня нашлась твердая ответная реакция.Зачем упускать возможность, подумал я, продемонстрировать, что Соединенные Штаты не слабы и что их посол - не груша для битья? Я также знал, что это не важное сообщение от русских - иначе Дарчиев не стал бы его передавать, и они не стали бы ждать пять дней, чтобы вызвать меня, - поэтому я не мял слов из страха спровоцировать дипломатический инцидент. Но и не терял спокойствия. Скорее, следуя совету Кеннана о том, что американские дипломаты должны всегда сохранять самообладание, я спокойно перечислил факты. Я остановился на том, что Путин, будучи чекистом в традициях Дзержинского, вполне мог быть польщен обвинением Байдена. Пока я говорил, лицо Дарчиева стало ярко-красным. Пока он давал мне говорить, он был в ярости. Когда я закончил, он начал кричать на меня нецензурной тирадой, что я не должен приходить на служение с таким воинственным настроем. Он еще больше вышел из себя, когда я спокойно сказал, что я не был настроен воинственно и что это он кричал и ругался. Когда Дарчиев начал подниматься со своего кресла, мои коллеги Бо Палмер и Эндрю Фримен, которые присутствовали на встрече вместе со мной из посольства, позже сказали, что, по их мнению, он собирался наброситься на меня. Я задавался вопросом, собирается ли он сделать выпад через стол или выбежать из комнаты. Как оказалось, он не сделал ни того, ни другого. Он сел и попытался взять себя в руки, пока я сидел напротив него с каменным лицом, а его русские коллеги нервно переглядывались между собой. Удивительно, но Дарчиев успокоился настолько, что мы смогли продолжить разговор на другую тему, связанную с деятельностью посольства США, и мы завершили встречу рукопожатием. Пока Бо, Эндрю и я ехали обратно в канцелярию посольства, мы удивлялись тому, что произошло, и тому, как Дарчиев сдержал свой кипящий гнев. Я сомневался, что после моего заявления ему пришлось изображать возмущение в угоду своим коллегам, сидящим за русским столом, среди которых, по крайней мере, один, скорее всего, был офицером СВР. Нелегко, подумал я, работать дипломатом в разведывательном государстве, которым руководит человек из КГБ.Позже тем же вечером, когда я позвонил в оперативный центр Госдепартамента в Вашингтоне, чтобы получить от дежурного офицера информацию по совершенно другому вопросу, она поблагодарила меня. Я спросил ее, о чем она говорит, и она сказала, что каблограмма (письменный отчет) о моей встрече с послом Дарчиевым, состоявшейся днем ранее, подняла настроение на родине как свидетельство того, что мы противостоим русским. Ее выражение благодарности значило для меня больше, чем любая награда, которую я получил за свою службу.
BY НЕЗЫГАРЬ
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"Like the bombing of the maternity ward in Mariupol," he said, "Even before it hits the news, you see the videos on the Telegram channels." The SC urges the public to refer to the SC’s I nvestor Alert List before investing. The list contains details of unauthorised websites, investment products, companies and individuals. Members of the public who suspect that they have been approached by unauthorised firms or individuals offering schemes that promise unrealistic returns Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” This provided opportunity to their linked entities to offload their shares at higher prices and make significant profits at the cost of unsuspecting retail investors. "Someone posing as a Ukrainian citizen just joins the chat and starts spreading misinformation, or gathers data, like the location of shelters," Tsekhanovska said, noting how false messages have urged Ukrainians to turn off their phones at a specific time of night, citing cybersafety.
from jp
