Наследие Империи

Forwarded from Русский Мост

Путешествие на поезде зимой 1912 года из Санкт-Петербурга в Архангельск. Из воспоминаний Евгении Фрейзер («Дом над Двиной»).

Белесый зимний рассвет постепенно пробился сквозь морозные окна. Появился кондуктор с чаем и румяными калачами. Люди просыпались, послышался смех и говор, начинался новый день. Взошло солнце и вагон наполнился мягким светом. Я стояла в коридоре, глядя сквозь маленький незамерзший уголок окна, за которым проносились и навсегда исчезали зимние пейзажи. Телеграфные столбы, полустанки, появляющиеся на миг, аккуратные поленницы…

И лес. Бесконечные ряды берез в серебристом уборе, теснящиеся друг к друже ели, укрытые снегом, застывшие в зимнем сне. Сверкающие сугробы на чернозеленом фоне лесов. Все неподвижно, безжизненно. И только птица, испуганная мчащимся чудовищем, взлетела и исчезла в лесах. Поезд начал замедлять ход и в вагоне поднялась суматоха: мы приближались к Вологде. Пассажиры собирали вещи, бегали по коридору, прощались друг с другом. Некоторые уже подъезжали к дому, другим, как нам, оставались еще день и ночь пути: только завтра мы будем в Архангельске.

В Вологде… надо было пересесть на поезд, идущий на север, - и мы решили пообедать… в станционном ресторане. Петя помог мне надеть шубу, валенки и повязал платок поверх меховой шапки. После теплого вагона холод казался мне невыносимым, но толпа пассажиров его не замечала.

Станция была полна людей - они толкались, спешили, смеялись и переговаривались. А над ними легкими облачками вился пар от дыхания. Вологда была важным узловым центром. Отсюда поезда следовали в Сибирь, в Архангельск, Москву и Петербург. Здесь были и бедные, и богатые, и на всех лежала печать их класса и общества. Крестьяне с обветренными лицами, в мешковатой одежде, с котомками за плечами куда-то спешили, проталкиваясь сквозь толпу. Они ехали в «твердом» вагоне по самому дешевому билету. Богатый купец и его молодая жена, в хорошо пригнанном жакете и цветастом платке обрамляющем ее круглое личико; важная барыня с детьми и сопровождающей их гувернанткой медленно пробиралась к вагону первого класса. Ее муж, без сомнения богатый землевладелец или важный чиновник, со скучающим видом следовал за ними. Группа веселых молодых офицеров куда-то рассеянно пробиралась сквозь толпу. Здесь чувствовалась та неопределяемая атмосфера, которая охватывала все. В своем замечательном прологе к «Руслану и Людмиле» Пушкин назвал это «русским духом». Это совокупность множества понятий: настроение, душа, запах, все то, чем дышит Россия.

@russian_bridge

www.group-telegram.com/jp/russnasledie.com/34598

1.8K viewsFeb 5 at 09:36

Путешествие на поезде зимой 1912 года из Санкт-Петербурга в Архангельск. Из воспоминаний Евгении Фрейзер («Дом над Двиной»).

Белесый зимний рассвет постепенно пробился сквозь морозные окна. Появился кондуктор с чаем и румяными калачами. Люди просыпались, послышался смех и говор, начинался новый день. Взошло солнце и вагон наполнился мягким светом. Я стояла в коридоре, глядя сквозь маленький незамерзший уголок окна, за которым проносились и навсегда исчезали зимние пейзажи. Телеграфные столбы, полустанки, появляющиеся на миг, аккуратные поленницы…

И лес. Бесконечные ряды берез в серебристом уборе, теснящиеся друг к друже ели, укрытые снегом, застывшие в зимнем сне. Сверкающие сугробы на чернозеленом фоне лесов. Все неподвижно, безжизненно. И только птица, испуганная мчащимся чудовищем, взлетела и исчезла в лесах. Поезд начал замедлять ход и в вагоне поднялась суматоха: мы приближались к Вологде. Пассажиры собирали вещи, бегали по коридору, прощались друг с другом. Некоторые уже подъезжали к дому, другим, как нам, оставались еще день и ночь пути: только завтра мы будем в Архангельске.

В Вологде… надо было пересесть на поезд, идущий на север, - и мы решили пообедать… в станционном ресторане. Петя помог мне надеть шубу, валенки и повязал платок поверх меховой шапки. После теплого вагона холод казался мне невыносимым, но толпа пассажиров его не замечала.

Станция была полна людей - они толкались, спешили, смеялись и переговаривались. А над ними легкими облачками вился пар от дыхания. Вологда была важным узловым центром. Отсюда поезда следовали в Сибирь, в Архангельск, Москву и Петербург. Здесь были и бедные, и богатые, и на всех лежала печать их класса и общества. Крестьяне с обветренными лицами, в мешковатой одежде, с котомками за плечами куда-то спешили, проталкиваясь сквозь толпу. Они ехали в «твердом» вагоне по самому дешевому билету. Богатый купец и его молодая жена, в хорошо пригнанном жакете и цветастом платке обрамляющем ее круглое личико; важная барыня с детьми и сопровождающей их гувернанткой медленно пробиралась к вагону первого класса. Ее муж, без сомнения богатый землевладелец или важный чиновник, со скучающим видом следовал за ними. Группа веселых молодых офицеров куда-то рассеянно пробиралась сквозь толпу. Здесь чувствовалась та неопределяемая атмосфера, которая охватывала все. В своем замечательном прологе к «Руслану и Людмиле» Пушкин назвал это «русским духом». Это совокупность множества понятий: настроение, душа, запах, все то, чем дышит Россия.

@russian_bridge

BY Наследие Империи