В Узбекистане взрывной рост QR-оплаты, но есть нюанс
Красивый график, да? Чуть ли не вертикальный рост всего за год.
Наверное, можно было бы сказать, что бизнес Узбекистана массово переходит на QR-коды, но это не так.
В 2021 году через QR-оплату прошло 14,9 млрд сумов, а в 2022 году уже в 12,8 раз больше — 191,6 млрд сумов.
Правда, количество QR-кодов выросло всего лишь на 8,7% — с 91 тыс. до 99 тыс.
Получается, что в 2021 году через один QR в среднем проходило 163 736 сумов, а год спустя уже в 11,8 раз больше — 1 935 353 сумов.
Это можно объяснить тем, что количество точек, где можно расплатиться посредством QR, выросло незначительно, но зато стало больше точек, где люди много тратят. Средний чек по QR, кстати, вырос с 1 млн до 3 млн сумов.
Сами люди тоже начали чаще прибегать к QR-оплате, потому что количество таких транзакций выросло в 4,2 раза — с 14 829 до 63 287.
Вот так потихоньку мы подходим к тому, что всё больше людей в Узбекистане перестаёт носить с собой карту или кэш, предпочитая расплачиваться телефоном.
В Узбекистане взрывной рост QR-оплаты, но есть нюанс
Красивый график, да? Чуть ли не вертикальный рост всего за год.
Наверное, можно было бы сказать, что бизнес Узбекистана массово переходит на QR-коды, но это не так.
В 2021 году через QR-оплату прошло 14,9 млрд сумов, а в 2022 году уже в 12,8 раз больше — 191,6 млрд сумов.
Правда, количество QR-кодов выросло всего лишь на 8,7% — с 91 тыс. до 99 тыс.
Получается, что в 2021 году через один QR в среднем проходило 163 736 сумов, а год спустя уже в 11,8 раз больше — 1 935 353 сумов.
Это можно объяснить тем, что количество точек, где можно расплатиться посредством QR, выросло незначительно, но зато стало больше точек, где люди много тратят. Средний чек по QR, кстати, вырос с 1 млн до 3 млн сумов.
Сами люди тоже начали чаще прибегать к QR-оплате, потому что количество таких транзакций выросло в 4,2 раза — с 14 829 до 63 287.
Вот так потихоньку мы подходим к тому, что всё больше людей в Узбекистане перестаёт носить с собой карту или кэш, предпочитая расплачиваться телефоном.
On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. The next bit isn’t clear, but Durov reportedly claimed that his resignation, dated March 21st, was an April Fools’ prank. TechCrunch implies that it was a matter of principle, but it’s hard to be clear on the wheres, whos and whys. Similarly, on April 17th, the Moscow Times quoted Durov as saying that he quit the company after being pressured to reveal account details about Ukrainians protesting the then-president Viktor Yanukovych. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. In a statement, the regulator said the search and seizure operation was carried out against seven individuals and one corporate entity at multiple locations in Ahmedabad and Bhavnagar in Gujarat, Neemuch in Madhya Pradesh, Delhi, and Mumbai. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations.
from jp
