👆В целом, большевики действительно настойчиво продавливали свою модель государственной организации в Средней Азии, попутно преодолевая сопротивление местных мусульман, которые не очень-то хотели становиться казахами, узбеками или кыргызами. Сегодняшним среднеазиатским националистам это покажется удивительным, - ибо теперь национальные государства региона, да и нации в целом, воспринимаются как “вечные” и исторически обусловленные, - но 100 лет назад многие местные мусульмане в штыки воспринимали усилия коммунистов по построению региональных nation states. Просто потому, что никакого “национального самосознания” здесь не было и в помине. Имелась племенная, религиозная, региональная, клановая самоидентификация, но не национальная, что конечно мешало модернизационным проектам советской власти, вынужденной конструировать новые нации буквально с нуля.
Причем, началось это сопротивление нацстроительству сразу же после окончания активной фазы гражданской войны.
В 1920 году Москва выдвинула первый проект территориального размежевания многоэтнической Туркестанской Советской Республики в соответствии с этно-лингвистическими критериями.
Именно тогда впервые были введены в оборот обозначения для трех основных групп населения ТСР, которые могли бы составить отдельные национальные единицы: “узбеки” (городские и оседлые тюркоязычные, которые в имперских переписях упоминались как сарты, узбеки и тюрки), “казахи” (кипчако-казахоязычные кочевники степей) и “туркмены” (кочевники-скотоводы тюркоязычной восточно-огузской группы).
Однако эти предложения натолкнулись на недовольство местных национал-коммунистов во главе с руководителем Мусульманского комитета Туркестанской Компартии Тураром Рыскуловым, которые не только горячо выступали против разделения якобы единой “тюркской нации” (просто говорящей на разных диалектах “тюркского языка”), усматривая в этом продолжение царской колониальной политики, но и призывали к созданию независимой от РКПб Тюркской Коммунистической Партии, которая сможет эффективней “экспортировать” большевизм на мусульманский восток. Понятное дело, были и требования передачи власти местным кадрам, но эти требования звучали не очень громко и убедительно, т.к. Москва еще с 1919 года сама начала процесс активного вовлечения мусульманских кадров в аппарат ТСР, который до этого почти на 80% состоял из славян. Это спасибо Ленину, который быстро врубился, что “славянская гегемония” в республиканском руководстве питает ряды басмачей.
Заручившись поддержкой туркестанской секции коммунистов-мусульман Рыскулов отправился в Москву, где его демарш всполошил партийную верхушку. Спор с тюркскими национал-коммунистами в итоге дошел до самого Политбюро ЦК РКПб, которое в специальной резолюции от 29 июня 1920 года категорически отвергло предложение о сохранении единой тюркской республики как “противоречащее идеям Октябрьской революции”. Ну а чтобы подсластить горькую пилюлю, одновременно ЦК призвал отозвать из ТСР всех коммунистов “зараженных колониализмом и великорусским национализмом”.
Разочарованные этим решением Москвы Рыскулов и многие другие мусульманские большевики ушли в отставку с постов ТСР и были заменены куда более умеренными кадрами, которые, однако, продолжали ставить палки в колеса среднеазиатским национальным проектам.
Например, полностью провалилась первая попытка создания Горной Кара-Киргизской области в 1922 году: не только из-за того, что между различными племенными фракциями возникли разногласия вокруг административных границ, но и потому, что киргизский проект вызвал бурное возмущение кадров из Казахской (тогда Казакской) АССР, по мнению которых кара-киргизы являлись частью “казахского народа” и никакой речи об их самоопределении идти не могло.
Ровно такие же проблемы возникли и в Хорезмской Народной Советской Республике, где местные мусульманские коммунисты выражали открытое недовольство проектом создания Казахско-каракалпакской области, и в Бухарской Народной Советской Республике, где лишь под нажимом центра удалось добиться создания Восточно-Бухарской области (населенной ираноязычными гражданами,
👆В целом, большевики действительно настойчиво продавливали свою модель государственной организации в Средней Азии, попутно преодолевая сопротивление местных мусульман, которые не очень-то хотели становиться казахами, узбеками или кыргызами. Сегодняшним среднеазиатским националистам это покажется удивительным, - ибо теперь национальные государства региона, да и нации в целом, воспринимаются как “вечные” и исторически обусловленные, - но 100 лет назад многие местные мусульмане в штыки воспринимали усилия коммунистов по построению региональных nation states. Просто потому, что никакого “национального самосознания” здесь не было и в помине. Имелась племенная, религиозная, региональная, клановая самоидентификация, но не национальная, что конечно мешало модернизационным проектам советской власти, вынужденной конструировать новые нации буквально с нуля.
Причем, началось это сопротивление нацстроительству сразу же после окончания активной фазы гражданской войны.
В 1920 году Москва выдвинула первый проект территориального размежевания многоэтнической Туркестанской Советской Республики в соответствии с этно-лингвистическими критериями.
Именно тогда впервые были введены в оборот обозначения для трех основных групп населения ТСР, которые могли бы составить отдельные национальные единицы: “узбеки” (городские и оседлые тюркоязычные, которые в имперских переписях упоминались как сарты, узбеки и тюрки), “казахи” (кипчако-казахоязычные кочевники степей) и “туркмены” (кочевники-скотоводы тюркоязычной восточно-огузской группы).
Однако эти предложения натолкнулись на недовольство местных национал-коммунистов во главе с руководителем Мусульманского комитета Туркестанской Компартии Тураром Рыскуловым, которые не только горячо выступали против разделения якобы единой “тюркской нации” (просто говорящей на разных диалектах “тюркского языка”), усматривая в этом продолжение царской колониальной политики, но и призывали к созданию независимой от РКПб Тюркской Коммунистической Партии, которая сможет эффективней “экспортировать” большевизм на мусульманский восток. Понятное дело, были и требования передачи власти местным кадрам, но эти требования звучали не очень громко и убедительно, т.к. Москва еще с 1919 года сама начала процесс активного вовлечения мусульманских кадров в аппарат ТСР, который до этого почти на 80% состоял из славян. Это спасибо Ленину, который быстро врубился, что “славянская гегемония” в республиканском руководстве питает ряды басмачей.
Заручившись поддержкой туркестанской секции коммунистов-мусульман Рыскулов отправился в Москву, где его демарш всполошил партийную верхушку. Спор с тюркскими национал-коммунистами в итоге дошел до самого Политбюро ЦК РКПб, которое в специальной резолюции от 29 июня 1920 года категорически отвергло предложение о сохранении единой тюркской республики как “противоречащее идеям Октябрьской революции”. Ну а чтобы подсластить горькую пилюлю, одновременно ЦК призвал отозвать из ТСР всех коммунистов “зараженных колониализмом и великорусским национализмом”.
Разочарованные этим решением Москвы Рыскулов и многие другие мусульманские большевики ушли в отставку с постов ТСР и были заменены куда более умеренными кадрами, которые, однако, продолжали ставить палки в колеса среднеазиатским национальным проектам.
Например, полностью провалилась первая попытка создания Горной Кара-Киргизской области в 1922 году: не только из-за того, что между различными племенными фракциями возникли разногласия вокруг административных границ, но и потому, что киргизский проект вызвал бурное возмущение кадров из Казахской (тогда Казакской) АССР, по мнению которых кара-киргизы являлись частью “казахского народа” и никакой речи об их самоопределении идти не могло.
Ровно такие же проблемы возникли и в Хорезмской Народной Советской Республике, где местные мусульманские коммунисты выражали открытое недовольство проектом создания Казахско-каракалпакской области, и в Бухарской Народной Советской Республике, где лишь под нажимом центра удалось добиться создания Восточно-Бухарской области (населенной ираноязычными гражданами,
BY Сóрок сорóк
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Under the Sebi Act, the regulator has the power to carry out search and seizure of books, registers, documents including electronics and digital devices from any person associated with the securities market. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war. Asked about its stance on disinformation, Telegram spokesperson Remi Vaughn told AFP: "As noted by our CEO, the sheer volume of information being shared on channels makes it extremely difficult to verify, so it's important that users double-check what they read." This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children.
from jp
