Владимир Варава

Некоторые идеи к курсу по русской философии «Сокровенное и обжигающее».

Известная фраза «Все мы вышли из гоголевской „Шинели“» приобретает и такие очертания. Гоголь – Достоевский – Ницше – Толстой – Кафка – Платонов – такова фундаментальная ось, скрепляющая русскую и западноевропейскую литературно-философскую традиции при определяющей роли русской.

Гоголь – «маленький человек», это не столько социально незначимый персонаж, сколько экзистенциально неприкрытое существо. Несчастное, страдающее, но мечтающее и надеющееся. Живое. Это этическое открытие человека как такового, потому что все «большие» люди такие же маленькие. Ибо, в конечном счете, смертные. Не случайно, К. Мочульский отмечал, что Гоголь чувствует «везде – дыхание Смерти», что он «увидел мир sub specie mortis».

От Гоголя к «подпольному человеку» Достоевского, который раскрыл все «глубины сатанинские» и «высоты ангельские» в нем. Таков следующий шаг после Гоголя на пути открытия человека, уже на этико-экзистенциальном уровне.

Это ошеломило Ницше, который все эти «подпольные» идеи Достоевского развил в филигранную генеалогию морали, сказав на Западе новое слов о человеке. Но с подачи Достоевского, о чем он сам честно и признался, назвав Достоевского своим учителем.

Толстой, вобрав в себя весь предшествующий опыт русского вопрошания о человеке, вывел в Иване Ильиче нового «подпольного» человека, который также из «Шинели». Но этот персонаж прозревает в неистину своего существования на пороге смерти. И, описав этот опыт умирания-прозрения, Толстой стал классиком танатологии и наряду с Достоевским зачинателем экзистенциализма.

Кафка, этот гений модернизма, не случайно Гоголя и Достоевского называл своими «кровными братьями». Вернее бы сказать отцами. От Гоголя – весь ужас скитаний человека в мертвой паутине бюрократизма, не только русской, а всеобщей, ибо Кафка показал это на материале западной реальности. А от Достоевского он воплотил тайную мечту подпольного человека сделаться насекомым. Так и появилась повесть «Превращение», где герой уже не аноним Достоевского, но, имеющий все метрики конкретного человека; Грегор Замза превращается-таки в насекомого. Это стало основой нового модернистского проекта западной литературы, и философского под титулом «смерть человека», закончившегося уже появлением постчеловека.

И вот Платонов, который, как в всегда в стороне от литературно-философской шумихи, но в центре ее смысла. И. Бродский сказал, что по силе сюрреалистического дарования Платонов сильнее Кафки, Джойса и Музиля. То есть просто сильнее во всем. Но судьба распорядилась так, что он стал известным гораздо позже тех, которые годились ему в подмастерья. И нам предстоит его еще открыть.

От Гоголя до Платонова – сокровенный и обжигающий путь русской философии, заглянуть в которую страшновато, но тянет, ибо если не заглянуть, то значит так и остаться на обочине существования.
Регистрируйся на курс здесь: https://forms.yandex.ru/u/67b2fe5950569000167c2708/

www.group-telegram.com/jp/vladimirvarava.com/1040

1.2K viewsFeb 21 at 12:24

Некоторые идеи к курсу по русской философии «Сокровенное и обжигающее».

Известная фраза «Все мы вышли из гоголевской „Шинели“» приобретает и такие очертания. Гоголь – Достоевский – Ницше – Толстой – Кафка – Платонов – такова фундаментальная ось, скрепляющая русскую и западноевропейскую литературно-философскую традиции при определяющей роли русской.

Гоголь – «маленький человек», это не столько социально незначимый персонаж, сколько экзистенциально неприкрытое существо. Несчастное, страдающее, но мечтающее и надеющееся. Живое. Это этическое открытие человека как такового, потому что все «большие» люди такие же маленькие. Ибо, в конечном счете, смертные. Не случайно, К. Мочульский отмечал, что Гоголь чувствует «везде – дыхание Смерти», что он «увидел мир sub specie mortis».

От Гоголя к «подпольному человеку» Достоевского, который раскрыл все «глубины сатанинские» и «высоты ангельские» в нем. Таков следующий шаг после Гоголя на пути открытия человека, уже на этико-экзистенциальном уровне.

Это ошеломило Ницше, который все эти «подпольные» идеи Достоевского развил в филигранную генеалогию морали, сказав на Западе новое слов о человеке. Но с подачи Достоевского, о чем он сам честно и признался, назвав Достоевского своим учителем.

Толстой, вобрав в себя весь предшествующий опыт русского вопрошания о человеке, вывел в Иване Ильиче нового «подпольного» человека, который также из «Шинели». Но этот персонаж прозревает в неистину своего существования на пороге смерти. И, описав этот опыт умирания-прозрения, Толстой стал классиком танатологии и наряду с Достоевским зачинателем экзистенциализма.

Кафка, этот гений модернизма, не случайно Гоголя и Достоевского называл своими «кровными братьями». Вернее бы сказать отцами. От Гоголя – весь ужас скитаний человека в мертвой паутине бюрократизма, не только русской, а всеобщей, ибо Кафка показал это на материале западной реальности. А от Достоевского он воплотил тайную мечту подпольного человека сделаться насекомым. Так и появилась повесть «Превращение», где герой уже не аноним Достоевского, но, имеющий все метрики конкретного человека; Грегор Замза превращается-таки в насекомого. Это стало основой нового модернистского проекта западной литературы, и философского под титулом «смерть человека», закончившегося уже появлением постчеловека.

И вот Платонов, который, как в всегда в стороне от литературно-философской шумихи, но в центре ее смысла. И. Бродский сказал, что по силе сюрреалистического дарования Платонов сильнее Кафки, Джойса и Музиля. То есть просто сильнее во всем. Но судьба распорядилась так, что он стал известным гораздо позже тех, которые годились ему в подмастерья. И нам предстоит его еще открыть.

От Гоголя до Платонова – сокровенный и обжигающий путь русской философии, заглянуть в которую страшновато, но тянет, ибо если не заглянуть, то значит так и остаться на обочине существования.
Регистрируйся на курс здесь: https://forms.yandex.ru/u/67b2fe5950569000167c2708/

BY Владимир Варава