Ко дню памяти жертв политических репрессий. Как-то раз я разговаривал с одним чеченцем. Речь зашла про Сталина и позиция там была простая: Сталин депортировал моих предков, поэтому я его ненавижу. Вполне возможно, говорящий не имел ничего против депортаций как таковых. И не расстроился бы, если бы депортировали какой-нибудь другой народ, но раз речь шла о его семье, тут позиция однозначная. А вот у нас, у русских, можно встретить позицию: "моего прадеда расстреляли, но так было нужно для государства". Но многие русские даже не знают, кого у них там расстреляли да и не особо стремятся найти такую информацию. Недавно, когда я был Черногории, одна девушка там выдала чудесно точное определение русских. "Русский - это тот, кто знает своих предков не дальше двух поколений" (или вроде того). Действительно, много ли у нас в России людей, которые знают историю своей семьи дальше смутной памяти о бабушке?
Но именно такая забывчивость лежит в фундаменте наших проблем. Покопавшись в истории семьи легко обнаружить, что того-то расстреляли во время великой чистки, другой сгинул в мясном штурме во время великой войны, третьего уморили голодом в рамках очередной великой политики, требовавшей народных жертв. Такая память мешает государству, которое хочет продать вам очередное "величие". Вместо настоящей индивидуальной истории, вместо памяти о настоящих предках государство продает вам историю "национальную". Мы - это Толстоевский, мы это Гагарин, мы это Суворов и прочие "разговоры о важном". Оно все может и неплохо, однако какое отношение все это имеет к вашим настоящим предкам, которые с большой вероятностью сначала томились в крепостном рабстве, потом голодали в колхозах, а затем помирали на всесоюзных стройках? Однако такая "национальная история" нужна для того, чтобы люди ассоциировали свои интересы с интересами абстрактного государства, за которым скрываются интересы правящего класса. Лучший раб тот, который не замечает своего рабства. И убежден, будто успехи хозяев на самом деле его собственные.
Поэтому живая историческая память, состоящая из миллионов маленьких историй, такой системе противопоказана. Не мудрено, что с нею борются: закрывает архивы, устраивает гонения на организации, которые копают эту тему, и прочим образом строят "монополию на память". Государство не прочь эксплуатировать травму. Но тоже сугубо в коллективном, деиндивидуализированном формате. "Мы превозмогали, мы умирали, мы голодали". Этакое удобное обобщение, в рамках которого высокие начальники и бесправные подчиненные оказываются в одной лодке и пострадали в равной мере. Главное, не разбираться в деталях. Но именно с таких разбирательств и должен начинаться процесс, который позволит отлепиться от эгрегора и осознать свои интересы.
Ко дню памяти жертв политических репрессий. Как-то раз я разговаривал с одним чеченцем. Речь зашла про Сталина и позиция там была простая: Сталин депортировал моих предков, поэтому я его ненавижу. Вполне возможно, говорящий не имел ничего против депортаций как таковых. И не расстроился бы, если бы депортировали какой-нибудь другой народ, но раз речь шла о его семье, тут позиция однозначная. А вот у нас, у русских, можно встретить позицию: "моего прадеда расстреляли, но так было нужно для государства". Но многие русские даже не знают, кого у них там расстреляли да и не особо стремятся найти такую информацию. Недавно, когда я был Черногории, одна девушка там выдала чудесно точное определение русских. "Русский - это тот, кто знает своих предков не дальше двух поколений" (или вроде того). Действительно, много ли у нас в России людей, которые знают историю своей семьи дальше смутной памяти о бабушке?
Но именно такая забывчивость лежит в фундаменте наших проблем. Покопавшись в истории семьи легко обнаружить, что того-то расстреляли во время великой чистки, другой сгинул в мясном штурме во время великой войны, третьего уморили голодом в рамках очередной великой политики, требовавшей народных жертв. Такая память мешает государству, которое хочет продать вам очередное "величие". Вместо настоящей индивидуальной истории, вместо памяти о настоящих предках государство продает вам историю "национальную". Мы - это Толстоевский, мы это Гагарин, мы это Суворов и прочие "разговоры о важном". Оно все может и неплохо, однако какое отношение все это имеет к вашим настоящим предкам, которые с большой вероятностью сначала томились в крепостном рабстве, потом голодали в колхозах, а затем помирали на всесоюзных стройках? Однако такая "национальная история" нужна для того, чтобы люди ассоциировали свои интересы с интересами абстрактного государства, за которым скрываются интересы правящего класса. Лучший раб тот, который не замечает своего рабства. И убежден, будто успехи хозяев на самом деле его собственные.
Поэтому живая историческая память, состоящая из миллионов маленьких историй, такой системе противопоказана. Не мудрено, что с нею борются: закрывает архивы, устраивает гонения на организации, которые копают эту тему, и прочим образом строят "монополию на память". Государство не прочь эксплуатировать травму. Но тоже сугубо в коллективном, деиндивидуализированном формате. "Мы превозмогали, мы умирали, мы голодали". Этакое удобное обобщение, в рамках которого высокие начальники и бесправные подчиненные оказываются в одной лодке и пострадали в равной мере. Главное, не разбираться в деталях. Но именно с таких разбирательств и должен начинаться процесс, который позволит отлепиться от эгрегора и осознать свои интересы.
BY Киты плывут на вписку с ЛСД
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Although some channels have been removed, the curation process is considered opaque and insufficient by analysts. In the United States, Telegram's lower public profile has helped it mostly avoid high level scrutiny from Congress, but it has not gone unnoticed. Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war. The news also helped traders look past another report showing decades-high inflation and shake off some of the volatility from recent sessions. The Bureau of Labor Statistics' February Consumer Price Index (CPI) this week showed another surge in prices even before Russia escalated its attacks in Ukraine. The headline CPI — soaring 7.9% over last year — underscored the sticky inflationary pressures reverberating across the U.S. economy, with everything from groceries to rents and airline fares getting more expensive for everyday consumers. The Russian invasion of Ukraine has been a driving force in markets for the past few weeks.
from jp
