Вдохновленная идеями Просвещения, императрица Екатерина II стремилась внедрить их на практике в России. Свобода, одна из ключевых ценностей эпохи, рассматривалась мыслителями Просвещения по-разному. Джон Локк писал, что свобода – это естественное право, которое дано человеку от природы и не должно быть ограничено государством, Вольтер же говорил о свободе как о праве выражать свое мнение, религию и критику власти. У Екатерины II было собственное понимание этого принципа.
Одной из проблем, стоявших перед Екатериной, была модернизация и систематизация законов – Российская империя до сих пор пользовалась архаичным Соборным уложением 1649 года. Будучи «просвещенной императрицей», Екатерина не стала делать это собственноручно, а созвала Уложенную комиссию – избранный орган, в котором заседали представители разных сословий. Вместе они должны были создать новый свод законов России. Однако депутаты не остались без идеологического ориентира – для этого императрица написала «Наказ», ставший манифестом ее идеологии просвещенного абсолютизма.
В Наказе Екатерина излагает свое понимание свободы, или, в ее терминологии, «вольности». Для начала она объясняет, что «общественная или государственная вольность не в том состоит, чтоб делать все, что кому угодно» (пункт 36). Такая анархическая «свобода», по мнению императрицы, приводит к разложению общества, а не к его гармонии.
Вместо этого она определяет «вольность» как «право все то делать, что законы дозволяют» (пункт 38). Хотя такое утверждение может показаться противоречивым, оно не обязательно расходится с представлениями о свободе, характерными для эпохи Просвещения. Если исходить из формулы «свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого», и допускать, что закон устанавливает эти границы, то понимание свободы как обязанности соблюдать закон позволяет защищать максимальное количество людей от взаимных нарушений и посягательств.
Дальше Екатерина II раскрывает другую сторону свободы: «государственная вольность во гражданине есть спокойство духа» (пункт 39), основанное на уверенности в личной безопасности («всяк из них собственною наслаждается безопасностию»). Для этого законы должны создавать условия, при которых «один гражданин не мог бояться другого, а боялись бы все одних законов». Поскольку именно государство обеспечивает порядок и исполнение закона, предоставляя гражданам спокойство духа, то оно выступает источником свободы. Это противоречит представлению Локка о свободе как «естественном праве», которое государство не должно ограничивать. Однако в идеологии Екатерины государство не сковывало свободу, а порождало ее.
Под свободой Екатерина понимала не только соблюдение законов, но и подчинение желаний правильному, общему моральному порядку. В Наказе она пишет: «вольность не может состоять ни в чем ином, как в возможности делать то, что каждому надлежит хотеть, и чтоб не быть принужденну делать то, чего хотеть не должно» (пункт 37). Этот взгляд близок к теории Канта, согласно которой человек, как разумное существо, способен априори познавать универсальные моральные законы. Истинная свобода возможно лишь тогда, когда субъективная воля совпадает с объективными категорическими императивами. Таким образом, чтобы человек был свободен, правильными должны быть не только его поступки, но и желания.
В декабре 1768 года, с началом Русско-турецкой войны, Екатерина II распустила Уложенную комиссию, которая так и не успела принять ни одного закона. Многие из ее депутатов отправились на войну с Турцией. Свобода «делать то, что надлежит хотеть» теперь должна была быть направлена не на заседания комиссий, а на достижение победы.
Вдохновленная идеями Просвещения, императрица Екатерина II стремилась внедрить их на практике в России. Свобода, одна из ключевых ценностей эпохи, рассматривалась мыслителями Просвещения по-разному. Джон Локк писал, что свобода – это естественное право, которое дано человеку от природы и не должно быть ограничено государством, Вольтер же говорил о свободе как о праве выражать свое мнение, религию и критику власти. У Екатерины II было собственное понимание этого принципа.
Одной из проблем, стоявших перед Екатериной, была модернизация и систематизация законов – Российская империя до сих пор пользовалась архаичным Соборным уложением 1649 года. Будучи «просвещенной императрицей», Екатерина не стала делать это собственноручно, а созвала Уложенную комиссию – избранный орган, в котором заседали представители разных сословий. Вместе они должны были создать новый свод законов России. Однако депутаты не остались без идеологического ориентира – для этого императрица написала «Наказ», ставший манифестом ее идеологии просвещенного абсолютизма.
В Наказе Екатерина излагает свое понимание свободы, или, в ее терминологии, «вольности». Для начала она объясняет, что «общественная или государственная вольность не в том состоит, чтоб делать все, что кому угодно» (пункт 36). Такая анархическая «свобода», по мнению императрицы, приводит к разложению общества, а не к его гармонии.
Вместо этого она определяет «вольность» как «право все то делать, что законы дозволяют» (пункт 38). Хотя такое утверждение может показаться противоречивым, оно не обязательно расходится с представлениями о свободе, характерными для эпохи Просвещения. Если исходить из формулы «свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого», и допускать, что закон устанавливает эти границы, то понимание свободы как обязанности соблюдать закон позволяет защищать максимальное количество людей от взаимных нарушений и посягательств.
Дальше Екатерина II раскрывает другую сторону свободы: «государственная вольность во гражданине есть спокойство духа» (пункт 39), основанное на уверенности в личной безопасности («всяк из них собственною наслаждается безопасностию»). Для этого законы должны создавать условия, при которых «один гражданин не мог бояться другого, а боялись бы все одних законов». Поскольку именно государство обеспечивает порядок и исполнение закона, предоставляя гражданам спокойство духа, то оно выступает источником свободы. Это противоречит представлению Локка о свободе как «естественном праве», которое государство не должно ограничивать. Однако в идеологии Екатерины государство не сковывало свободу, а порождало ее.
Под свободой Екатерина понимала не только соблюдение законов, но и подчинение желаний правильному, общему моральному порядку. В Наказе она пишет: «вольность не может состоять ни в чем ином, как в возможности делать то, что каждому надлежит хотеть, и чтоб не быть принужденну делать то, чего хотеть не должно» (пункт 37). Этот взгляд близок к теории Канта, согласно которой человек, как разумное существо, способен априори познавать универсальные моральные законы. Истинная свобода возможно лишь тогда, когда субъективная воля совпадает с объективными категорическими императивами. Таким образом, чтобы человек был свободен, правильными должны быть не только его поступки, но и желания.
В декабре 1768 года, с началом Русско-турецкой войны, Екатерина II распустила Уложенную комиссию, которая так и не успела принять ни одного закона. Многие из ее депутатов отправились на войну с Турцией. Свобода «делать то, что надлежит хотеть» теперь должна была быть направлена не на заседания комиссий, а на достижение победы.
Oleksandra Matviichuk, a Kyiv-based lawyer and head of the Center for Civil Liberties, called Durov’s position "very weak," and urged concrete improvements. Overall, extreme levels of fear in the market seems to have morphed into something more resembling concern. For example, the Cboe Volatility Index fell from its 2022 peak of 36, which it hit Monday, to around 30 on Friday, a sign of easing tensions. Meanwhile, while the price of WTI crude oil slipped from Sunday’s multiyear high $130 of barrel to $109 a pop. Markets have been expecting heavy restrictions on Russian oil, some of which the U.S. has already imposed, and that would reduce the global supply and bring about even more burdensome inflation. Anastasia Vlasova/Getty Images Ukrainian President Volodymyr Zelensky said in a video message on Tuesday that Ukrainian forces "destroy the invaders wherever we can." Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations.
from jp
