Парижские букинисты, словно нарочно, выставили книги любимого автора президента 😈
Дидро к Софи Воллан
Париж, 1 июня 1759
Впервые пишу в темноте. Это положение должно бы вдохновить меня на самые нежные слова. Но я чувствую только одно — что не могу уйти отсюда. Надежда увидеть вас хоть на мгновение удерживает меня, и я продолжаю говорить с вами, не зная, складываются ли мои слова в буквы. Везде, где нет ничего, прочтите:
Я люблю Вас.
Париж, 1 июня 1759
Впервые пишу в темноте. Это положение должно бы вдохновить меня на самые нежные слова. Но я чувствую только одно — что не могу уйти отсюда. Надежда увидеть вас хоть на мгновение удерживает меня, и я продолжаю говорить с вами, не зная, складываются ли мои слова в буквы. Везде, где нет ничего, прочтите:
Я люблю Вас.
Forwarded from мальчик на скалах
Э.М. Чоран — обо мне:
«Мне вспомнился К., для которого чашка кофе была единственным смыслом существования. Однажды, когда я дрожащим от волнения голосом расписывал ему преимущества буддизма, он мне ответил:
„Нирвана — пожалуй, но только с чашечкой кофе“.
У всех нас есть какая-нибудь мания, мешающая нам безоговорочно принять высшее блаженство».
«Мне вспомнился К., для которого чашка кофе была единственным смыслом существования. Однажды, когда я дрожащим от волнения голосом расписывал ему преимущества буддизма, он мне ответил:
„Нирвана — пожалуй, но только с чашечкой кофе“.
У всех нас есть какая-нибудь мания, мешающая нам безоговорочно принять высшее блаженство».
Бразильяка сегодня расстреляли, Пломінь анонсировали его книгу, Игорю больше не 33, и я сделала для вас фото дома, где жил Робер с 36 по 45 год.
Всем добрый вечер!
Адрес: 16 Rue De Tournon, 75006 Paris, France
Всем добрый вечер!
Адрес: 16 Rue De Tournon, 75006 Paris, France
Мартин Хайдеггер к Ханне Арендт
23.VIII.[1925]
В небольшую подборку книг
на моем «письменном столе» входит «Гиперион»
Гёльдерлина. Это говорит о том, что для меня ты
и твоя любовь связаны с моей работой и моим существованием. Я хочу, чтобы самое святое воспоминание так же часто посещало тебя, как и меня. Оно
постоянно напоминает, что мне надо делаться достойным этой жизни с тобой.
23.VIII.[1925]
В небольшую подборку книг
на моем «письменном столе» входит «Гиперион»
Гёльдерлина. Это говорит о том, что для меня ты
и твоя любовь связаны с моей работой и моим существованием. Я хочу, чтобы самое святое воспоминание так же часто посещало тебя, как и меня. Оно
постоянно напоминает, что мне надо делаться достойным этой жизни с тобой.
Король Франции Генрих IV к фаворитке Габриэль д’Эстре.
Моя страсть такова, что я жажду видеть вас еще больше, чем тогда, когда только начал любить вас. Одним словом, я люблю вас, боготворю и восхищаюсь вами чудесным образом. Ради Бога, пусть же это разлука закончится так же, как началась! Она уже затянулась, но через десять дней я надеюсь положить конец этому изгнанию. Скоро вы увидите одного всадника, который вас очень любит, которого называют королем Франции и Наварры — титул, безусловно, почетный, но весьма обременительный. А вот быть вашим подданным — намного приятнее. Все три этих титула хороши, в какой бы соус их ни подали, но я решительно не намерен уступать их никому. До скорой встречи, я дорожу вашей благосклонностью больше, чем собственной жизнью,
Моя страсть такова, что я жажду видеть вас еще больше, чем тогда, когда только начал любить вас. Одним словом, я люблю вас, боготворю и восхищаюсь вами чудесным образом. Ради Бога, пусть же это разлука закончится так же, как началась! Она уже затянулась, но через десять дней я надеюсь положить конец этому изгнанию. Скоро вы увидите одного всадника, который вас очень любит, которого называют королем Франции и Наварры — титул, безусловно, почетный, но весьма обременительный. А вот быть вашим подданным — намного приятнее. Все три этих титула хороши, в какой бы соус их ни подали, но я решительно не намерен уступать их никому. До скорой встречи, я дорожу вашей благосклонностью больше, чем собственной жизнью,
хотя и себя люблю немало.Письма — письмами, но сегодня я нашла факсимиле Селина, то есть копию рукописи (расшифровка, конечно, тоже присутствует)
Не устану повторять, что невозможно осмыслить количество печатной продукции во Франции.
Я, конечно, не удержалась и забрала сокровище себе, но думаю, оно должно жить на полках более истинного ценителя.
Не устану повторять, что невозможно осмыслить количество печатной продукции во Франции.
Я, конечно, не удержалась и забрала сокровище себе, но думаю, оно должно жить на полках более истинного ценителя.
Вы видели этот шоппер, если хотя бы раз заходили в Пинтерест (даже в Париж ехать не надо). Сумочка эта висит на плече почти каждой уважающей себя читающей женщины, которая не успела прокнуться французским снобизмом. Но знает ли каждая девушка, покупающая шоппер за 20€, что магазин и издательство Shakespeare and Company были основаны Сильвией Бич после Первой мировой войны, и когда все издательства отвергали Улисса Джойса, эта девушка напечатала первое издание тиражом 1000 экземпляров! Продавался Улисс только в ее магазине, и за 11 лет она продала 28 000 экземпляров.
Угадайте, кто мог влюбиться в 17-летнюю сестру жены и сбежать с ней в Венецию? На дворе XVIII век! Нашла просто разрывное письмо, которое в оригинале было подписано кровью.
Измельчали мы, что тут еще сказать…
Измельчали мы, что тут еще сказать…
⚡️ ЭКСКЛЮЗИВ! ⚡️
Клятва, подписанная кровью: тайное письмо возлюбленной маркиза де Сада🩸
Анн-Проспера — маркизу де Саду
Я клянусь господину маркизу де Саду, моему возлюбленному, что буду принадлежать только ему, что никогда не выйду замуж и не отдамся другому, что останусь ему верной, пока кровь, которой я запечатываю эту клятву, течет в моих жилах.
Я приношу ему в жертву свою жизнь, свою любовь и свои чувства с той же страстью, с какой принесла ему в жертву свою девственность. И завершаю эту клятву обещанием: если через год я не стану канониссой — звание, которое я намерена принять только для того, чтобы быть свободной, жить с ним, и посвятить ему все, — то я клянусь, повторяю, что если этого не произойдет, я последую за ним в Венецию, куда он хочет меня увезти, и проведу с ним там всю жизнь, как его жена.
Я также позволяю ему воспользоваться этой клятвой любым образом против меня, если я осмелюсь нарушить хотя бы одно из ее положений по своей воле или по незнанию.
[Подписано кровью]
«15 декабря 1769 года.»
Клятва, подписанная кровью: тайное письмо возлюбленной маркиза де Сада🩸
Анн-Проспера — маркизу де Саду
Я клянусь господину маркизу де Саду, моему возлюбленному, что буду принадлежать только ему, что никогда не выйду замуж и не отдамся другому, что останусь ему верной, пока кровь, которой я запечатываю эту клятву, течет в моих жилах.
Я приношу ему в жертву свою жизнь, свою любовь и свои чувства с той же страстью, с какой принесла ему в жертву свою девственность. И завершаю эту клятву обещанием: если через год я не стану канониссой — звание, которое я намерена принять только для того, чтобы быть свободной, жить с ним, и посвятить ему все, — то я клянусь, повторяю, что если этого не произойдет, я последую за ним в Венецию, куда он хочет меня увезти, и проведу с ним там всю жизнь, как его жена.
Я также позволяю ему воспользоваться этой клятвой любым образом против меня, если я осмелюсь нарушить хотя бы одно из ее положений по своей воле или по незнанию.
[Подписано кровью]
«15 декабря 1769 года.»
Ох, думаю, Бахман писала это не Целану. Нашла сегодня сборник её любовных писем, но нет данных о том, кому они адресованы.
Май 1945.
Что будет делать Бог, когда я умру?
Какая безумная мысль — задумываться об этом, ведь я так далека от веры.
Я угасаю, чтобы жить, быть счастливой и развлекаться. И как же это делает меня несчастной!
Может быть, в твоих объятиях я почувствовала бы себя в безопасности, грех был бы настолько божественным, что я отказалась бы ради него от той чести, которая поддерживает меня и ведёт сквозь пустыню.
Моё единственное счастье — любить тебя, мой долг — избегать тебя, но моя добродетель — не более и не менее чем оставаться тебе верной днями, годами, всю жизнь, держа голову высоко над пылью жизни, стремясь к новой чистоте, более великой, чем невинность, — и всё это ради тебя, тебя, кто есть бог моей жизни!
Май 1945.
Что будет делать Бог, когда я умру?
Какая безумная мысль — задумываться об этом, ведь я так далека от веры.
Я угасаю, чтобы жить, быть счастливой и развлекаться. И как же это делает меня несчастной!
Может быть, в твоих объятиях я почувствовала бы себя в безопасности, грех был бы настолько божественным, что я отказалась бы ради него от той чести, которая поддерживает меня и ведёт сквозь пустыню.
Моё единственное счастье — любить тебя, мой долг — избегать тебя, но моя добродетель — не более и не менее чем оставаться тебе верной днями, годами, всю жизнь, держа голову высоко над пылью жизни, стремясь к новой чистоте, более великой, чем невинность, — и всё это ради тебя, тебя, кто есть бог моей жизни!
Помните, летом я вам показывала, что купила книгу про Целана и Хайдеггера? Я её нашла совершенно случайно в каком-то странном букинисте, который даже не отметила на карте. Вот прошло полгода, я снова в Берлине (и, случайным образом прослушала сегодня днём два интервью с переводчиками Целана, кстати, советую: вот [1], а вот [2]), поворачиваю за угол, иду вдоль улицы к дому, где должна остановиться в городе чистого разума, и понимаю, что вижу тот самый букинист, где нашла книгу, о которой полдня сегодня думаю. И он в моём доме, прямо тут же и находится.
Ну вот как такое может быть? Снова спрашиваю вас я, а надпись на стене отвечает…
Ну вот как такое может быть? Снова спрашиваю вас я, а надпись на стене отвечает…