Привет. Это — просветительский проект «Переживу» про ПТСР и его создательница — Виктория Литвин.
Я независимая журналистка из Белгорода и долго работала под обстрелами, видела прилёты, разрушенные дома и раненых людей. И так я обзавелась ПТСРом. Летом 2023 года я возвращалась домой и на дороге увидела осколки от стройки рядом. Меня мгновенно флешбекнуло: это было чёткое воспоминание, как я бегу под обстрелом «Града» по обломкам домов. Тело стало ватным и если бы не успела схватиться за дерево рядом, наверное упала бы прямо на осколки. Тогда я обратилась к врачу: хоть я уже знала про ПТСР, но до последнего отрицала, что это коснулось и меня — я же даже не была ранена на войне, да и не из слабонервных, с чего бы у меня был ПТСР.
Психиатр сразу же диагностировал мне посттравматическое стрессовое расстройство, а я продолжала это отрицать и постоянно казалось, что я преувеличиваю и вообще это не ПТСР, а самовнушение. Но всё становилось хуже: я выходила на улицу, смотрела на обычные дома, а мозг рисовал, как бы они выглядели после обстрела: как вместо окон оставались бы осколки стекла, как скосило бы раму, как выглядел бы сквозное попадание. Я не могла смотреть на строящиеся дома и проезжая в автобусе место, где что-то строят, я старалась закрыть глаза, чтобы не вспоминать войну, потому что стройка для меня выглядела наоборот, будто бы дом уже разрушен обстрелом. Иногда мне было страшно даже просто выходить на улицу, казалось, что прямо сейчас начнут стрелять, пугал любой громкий звук и даже находясь в Москве я проверяла: а это точно просто шум, а не атака дронов? Приходилось придумывать отговорки для близких: нет, я не пойду куда-нибудь потому что голова болит. Нет, я не пойду в тот район, не потому что избегаю флешбеков, а просто дела другие. Тогда мне казалось это стыдным, прямо говорить про флешбеки: я что, ненормальная какая-то? Казалось, что я схожу с ума, хотя я и знала про ПТСР.
А потом я задумалась: а как вообще живут люди с ПТСР, которые не знают даже о его существовании? Тогда и родилась концепция проекта «Переживу». Мы с командой журналистов и активистов хотим рассказывать про посттравматическое стрессовое расстройство, ведь это, конечно, не только про военных и не только про войну.
Почему это важно даже если у вас нет ПТСР? Жизнь в России сейчас всё же подразумевает контакты с людьми, столкнувшимися с травматическими событиями: будь то жители приграничья, журналисты, бывшие военные, их жёны и матери, да и травмированные не войной, а какой-то личной трагедией. Многие из них не знают даже понятия «ПТСР» (проверено лично на знакомых). И задача гражданского общества сейчас — сделать так, чтобы как можно больше людей узнало о ПТСР и смогли увидеть симптомы у себя или близких, а следовательно вовремя обратиться к врачу.
Для ПТСРщиков наш проект будет полезен тем, что опишет новые подробности их заболевания, расскажет про флешбеки других людей, про методы лечения и в конце концов поможет понять — с вами всё хорошо, это просто болезнь, которая может быть вылечена.
Подписывайтесь на наши соцсети, это поможет в распространении столь важной информации и, возможно, поможет и вам распознать ПТСР у близкого.
Привет. Это — просветительский проект «Переживу» про ПТСР и его создательница — Виктория Литвин.
Я независимая журналистка из Белгорода и долго работала под обстрелами, видела прилёты, разрушенные дома и раненых людей. И так я обзавелась ПТСРом. Летом 2023 года я возвращалась домой и на дороге увидела осколки от стройки рядом. Меня мгновенно флешбекнуло: это было чёткое воспоминание, как я бегу под обстрелом «Града» по обломкам домов. Тело стало ватным и если бы не успела схватиться за дерево рядом, наверное упала бы прямо на осколки. Тогда я обратилась к врачу: хоть я уже знала про ПТСР, но до последнего отрицала, что это коснулось и меня — я же даже не была ранена на войне, да и не из слабонервных, с чего бы у меня был ПТСР.
Психиатр сразу же диагностировал мне посттравматическое стрессовое расстройство, а я продолжала это отрицать и постоянно казалось, что я преувеличиваю и вообще это не ПТСР, а самовнушение. Но всё становилось хуже: я выходила на улицу, смотрела на обычные дома, а мозг рисовал, как бы они выглядели после обстрела: как вместо окон оставались бы осколки стекла, как скосило бы раму, как выглядел бы сквозное попадание. Я не могла смотреть на строящиеся дома и проезжая в автобусе место, где что-то строят, я старалась закрыть глаза, чтобы не вспоминать войну, потому что стройка для меня выглядела наоборот, будто бы дом уже разрушен обстрелом. Иногда мне было страшно даже просто выходить на улицу, казалось, что прямо сейчас начнут стрелять, пугал любой громкий звук и даже находясь в Москве я проверяла: а это точно просто шум, а не атака дронов? Приходилось придумывать отговорки для близких: нет, я не пойду куда-нибудь потому что голова болит. Нет, я не пойду в тот район, не потому что избегаю флешбеков, а просто дела другие. Тогда мне казалось это стыдным, прямо говорить про флешбеки: я что, ненормальная какая-то? Казалось, что я схожу с ума, хотя я и знала про ПТСР.
А потом я задумалась: а как вообще живут люди с ПТСР, которые не знают даже о его существовании? Тогда и родилась концепция проекта «Переживу». Мы с командой журналистов и активистов хотим рассказывать про посттравматическое стрессовое расстройство, ведь это, конечно, не только про военных и не только про войну.
Почему это важно даже если у вас нет ПТСР? Жизнь в России сейчас всё же подразумевает контакты с людьми, столкнувшимися с травматическими событиями: будь то жители приграничья, журналисты, бывшие военные, их жёны и матери, да и травмированные не войной, а какой-то личной трагедией. Многие из них не знают даже понятия «ПТСР» (проверено лично на знакомых). И задача гражданского общества сейчас — сделать так, чтобы как можно больше людей узнало о ПТСР и смогли увидеть симптомы у себя или близких, а следовательно вовремя обратиться к врачу.
Для ПТСРщиков наш проект будет полезен тем, что опишет новые подробности их заболевания, расскажет про флешбеки других людей, про методы лечения и в конце концов поможет понять — с вами всё хорошо, это просто болезнь, которая может быть вылечена.
Подписывайтесь на наши соцсети, это поможет в распространении столь важной информации и, возможно, поможет и вам распознать ПТСР у близкого.
The next bit isn’t clear, but Durov reportedly claimed that his resignation, dated March 21st, was an April Fools’ prank. TechCrunch implies that it was a matter of principle, but it’s hard to be clear on the wheres, whos and whys. Similarly, on April 17th, the Moscow Times quoted Durov as saying that he quit the company after being pressured to reveal account details about Ukrainians protesting the then-president Viktor Yanukovych. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. Again, in contrast to Facebook, Google and Twitter, Telegram's founder Pavel Durov runs his company in relative secrecy from Dubai. These entities are reportedly operating nine Telegram channels with more than five million subscribers to whom they were making recommendations on selected listed scrips. Such recommendations induced the investors to deal in the said scrips, thereby creating artificial volume and price rise. The regulator said it had received information that messages containing stock tips and other investment advice with respect to selected listed companies are being widely circulated through websites and social media platforms such as Telegram, Facebook, WhatsApp and Instagram.
from us
