​Часть 2 про «Парадокс Тесея» Анны Баснер. Напомню, в первой части я хвалю сюжетную завязку и персонажей, но ужасно недовольна «высверками» языка. Теперь про структуру, конфликт и общее впечатление. Осторожно, спойлеры!

После того как нам бодро засетапили основных персонажей (разношерстных участников реставрационного кружка), происходит мощное сюжетное событие — акция с Лениным, призванная заявить о ячейке и привлечь средства через краудфандинг в реставрационный фонд. Параллельно с этим раскручивается арт-детектив с найденной картиной. А вот сама ячейка начинает потихоньку разваливаться. И это очень по-человечески точно, потому что люди — не мультяшные бурундуки. Сюжет в этом месте чуть провисает, но мне понравилось, что Баснер не боится на протяжении ста страниц методично разрушать то, что собирала и строила предыдущие сто. Кто влюбился — разлюбится, кто помог — предаст, кто выше всех карабкался на баррикады — струсит.

Главный конфликт романа я бы сформулировала как столкновение больших идей и маленьких людей. И люди у Баснер не выдерживают столкновения, ломаются. История каждого персонажа выруливает к формуле «да, но». Например, хорошая девочка Лиля, которая все делала правильно, но позволила втянуть себя в аферу и скрыла это. Или феминистка-фотографка Кира, которая замутила краудфандинг, а потом залезла в общак. У Баснер каждый в свое время оказывается перед сложным выбором и находит предел своей преданности, проявляет слабость или выдает гнильцу. Всегда находится кто-то или что-то, что важнее.

Справилась только Лара Крофт с Уделки. Эта бабка из коммуналки просто какая-то волшебная помощница для остальных персонажей — и штаб у себя приютила, и советами помогла; при этом она абсолютно субъектная и вообще лучшая. Не так часто встретишь классную возрастную героиню, которая не была бы чьей-то сварливой родственницей (матерью или бабушкой), а была бы сама по себе, жила бы свою жизнь, имела свою комнату, цель и денежки. На ум приходит, разве что, Янина из «Веди свой плуг по костям мертвецов» Ольги Токарчук. Так что все мои регредсы несгибаемой Лидии Владимировне.

Финал «Парадокса Тесея» жесткий и для кого-то настолько неожиданный, что это ломает впечатление. Как будто всю дорогу читали «Тайную историю», а в конце нам дали по башке «Комитетом охраны мостов» Дмитрия Захарова. Но для меня это прям вытащило книгу на какой-то другой уровень. Получилось и в жанр, и в драму, и в историю, и в профессию, и голову в песок при этом не засунуть. Я не снимаю ни одной претензии по языку — у Баснер ни слова в простоте, а у ее Спаса на Крови пасхальные яички куполов, но я ни разу не жалею, что дочитала.

И вот так просто прилетела в Петербург на Еще не март! Буду завтра во второй половине дня в Севкабеле: поздравлять «Поляндрию» с 15-летием, гулять на книжном маркете, обнимать друзей, выбирать подарки, потому что сами знаете что — лучший подарок. А вечером в 17:30, захватив стаканчик кофе из киоска Letters, приду на большой разговор о женской прозе с участием авторок серии «Есть смысл» Тани Коврижки, Светы Олонцевой, Ани Гетьман и Марины Кочан.

Не секрет, что в моем книжном клубе каждая новинка серии «Есть смысл» — это 100% лидер голосования. Что бы я не включила в подборку месяца, если там есть русскоязычная новинка Поляндрии, значит именно ее выберут книгой месяца. Так, за два года существования серии, мы прочитали с одноклубниками все, начиная с «Года порно» и заканчивая «Шмелем». Я уже шутила, что издательство «Поляндрия» издает классную, неудобную, смелую и актуальную прозу специально, чтобы мне было, что почитать с книжным клубом.

В общем, Питер, Поляндрия, Еще не март и Есть смысл — бинго уходящего ноября. Если вы тоже в Петербурге, приходите повидаться.

У меня маленечко (полностью) атрофировался репортажный навык. В моем телефоне полторы фотографии с культовой встречи литературных женщин в Петербурге. Хорошо, что Женя Некрасова нас задокументировала. Иначе кто бы мне поверил, что это взаправду было?

литературные женщины мечты, сама себе завидую

В Москву, в Москву, в Москву!

Завтра в Гостином дворе стартует ярмарка интеллектуальной литературы non/fictio№26. Загляну на открытие 5.12 — схожу с книжным клубом на мероприятие «Современная героиня: три истории взросления. Татьяна Млынчик, Яна Верзун, Анастасия Носова». Площадка Авторский зал, начало в 16:15. Вход на ярмарку по билетам.

А вечером в 19:00 буду в Поляндрии Letters на презентации романа Ирины Костаревой «Побеги». Вход свободный, но нужна регистрация.

Всем, кто захочет повидаться, буду очень рада! Ну и традиционная подборка к нонфику в следующем посте.

Что искать на зимнем нонфике — 12 книг, на которые стоит обратить внимание:

«Нежные точки» Эми Берковиц
Soya Press
Перевод с англ. Валерии Лагуткиной, Андрея Сен-Сенькова
Фибромиалгия («невидимое» и «женское» заболевание) как метафора. Берковиц разбирает через поп-культуру личный телесный опыт, размышляя о боли, сексуализированном и медицинском насилии.

«Развод» Сьюзен Таубес
Подписные издания
Перевод с англ. Юлии Полещук
Не роман, а настоящий бал Сатаны, в котором отравленная трагедиями 20 века женщина не может обрести счастья ни в браке, ни в материнстве. Выбор книжного клуба в сентябре❤️

«Сгинь» Настасьи Реньжиной
Эксмо
Мужчина и женщина зимуют в глуши северных лесов. Вторжение незванного гостя переворачивает их жизнь. И, главное, от нового жильца никак не избавиться, потому что он мертв.

«Побеги» Ирины Костаревой
Поляндрия NoAge
Магическая история о глубинке и обладающих суперсилой женщинах в русских селеньях.

«Нож» Салмана Рушди
Перевод с англ. Анна Челнокова
Corpus
Автофикшн 77-летнего британского писателя индийского происхождения, лауреата Букеровской премии о пережитом нападении летом 2022 года.

«Флэпперы. Роковые женщины ревущих 20-х» Джудит Макрелл
Livebook
Перевод с англ. Юлии Змеевой
Художественные биографии ярких представительниц поколения, чья свобода и стиль жизни изменили представление о роли женщины.

«Выбор воды» Галы Узрютовой
РЕШ
Путь современной кочевницы, которая пытается принять смерть близкого человека, пройти по следам своего рода и повзрослеть.

«Чужая сторона» Ольги Харитоновой
Альпина.Проза
Харитонова специализируется на фантастических проворотах в унылом сеттинге российской обыденности: населяет умирающую деревню детоботами, превращает людей в автомобили и играет со временем почище Водолазкина.

«Белград» Нади Алексеевой
РЕШ
Чеховская «Дама с собачкой» в сегодняшнем Белграде. Современные девчонки заводят собак, бросают мужей и, как героини чеховских пьес, живут не свою жизнь. А мир, между тем, рушится.

«Рассеяние» Александра Стесина
НЛО
Путешественник и гражданин
мира пытается понять, почему его семья оказалась разбросанной по странам и континентам — новый автофикшн от автора «Нью-Йоркского обхода».

«Дуа за неверного» Еганы Джаббаровой
НЛО
Автогероиня пытается реконструировать жизнь погибшего сводного брата. Екатеринбург нулевых, ксенофобия и работа горя. Выбор книжного клуба в ноябре❤️

«Всем Иран. Парадоксы жизни в автократии под санкциями» Никиты Смагина
Individuum
Книга журналиста и политического аналитика о стране, правительство которой видит корень мирового зла в США, вооружается для противостояния внешним врагам и жестоко преследует инакомыслящих внутри границ. Хозяйкам на заметку.

​В оценке «Курорта» Антона Секисова я прошла почти все известные стадии — отрицала необходимость его публикации, торговалась, пусть бы полежал в столе пару лет, а лучше десять, гневалась за обесценивание коллективного эмигрантского, но в итоге приняла роман как есть. И хотя я готова подписаться под многим в рецензии Эдуарда Лукоянова на Горьком, мне понравилось то, как «Курорт» меня разворошил и на какие размышления навел.

В романе нет особого сюжета и, можно сказать, нет героя. Есть 40-летний Митя, который непонятно что из себя представляет и непонятно что делает. Он в общем-то не злой и даже как будто интуитивно (то есть жопой) чует, где добро, а где зло, при этом, духовно настолько ленив и инертен, что каждый раз ему необходим удар судьбы, чтобы что-то со свой жизнью предпринять. Секисов изображает в «Курорте» такого вот невыросшего взрослого, у которого до конца не отросла ни душа, ни хребет, не сформировались ценности, не возникло крепких привязанностей и каких-то опор, за которые можно было удержаться в феврале 22-го. Поэтому Митя за компанию опубликовал антивоенный пост, за что был уволен, послемобилизационной водорослью прибился к грузинскому побережью, поселился в курортном Кобулети, поваландался там, поел хинкали, а когда кончились деньги, вернулся обратно в Россию и там, по всей видимости, умер от разрыва сердца.

В Мите отталкивает примерно все, и, надеюсь, так и было задумано. В «Курорте» с избытком жалких сцен, но они не вызывают эмпатии к персонажу, скорее тотальное разочарование в людях. Если, скажем, Достоевский описывал жалких людей как насекомых, движимых примитивными страстишками, то у Секисова персонажи лишены даже этого: они живут без страсти, работают без интереса и трахаются по инерции. И это не накрывший людей февральский блэкаут, это средняя температура для условных Мить по жизни, такое вот существование на малых оборотах не приходя в сознание. Короче, большая писательская удача Антона, что он этот тип разглядел и показал, за что, кажется, огреб со всех сторон.

Мне в романе не хватило системы противовесов. Секисов хорошо умеет писать непоследовательных дурачочков, а вот каких-то цельнозерновых людей из твердых сортов у него не выходит. Я бы уже даже предложила ему красть их где-то по другим авторам и по-постмодернистски вкручивать как лампочки, чтобы в книжках не было так беспроглядно серо. Ну или получше оглядеться по сторонам. Потому что для портрета новой волны эмиграции в «Курорте» не хватает целого набора персонажей. Например, семьи журналиста с ребенком, несколько месяцев живущих в железном контейнере в лагере для беженцев. Или уехавшей из-за преследований по национальному признаку преподавательницы с кошкой, которой не сдают жилье. Или многодетной семьи, где мужчина не может быстро найти работу, а потому берет в эмиграции детей на себя. Или трансгендерной пары, которым пришлось уезжать дальше из Грузии, когда и здесь стали закручивать гайки. Никого из них я не придумала. С каждым из них мог бы столкнуться Секисовский Митя в Тбилиси — попасть случайно на отвальную, которые в 2023 году проходили повсеместно. Но Митя в Тбилиси просто напивается в баре и теряет бумажник.

Конечно же, я предвзята к роману как человек со схожим опытом, но совершенно другим взглядом на мир. Мне понятна растерянность и пограничность реальности, которая выплеснулась на нас и заставила принимать не самые очевидные и не самые простые решения, а потом нести за них ответственность. Но здесь мне куда ближе растерянный асексуал Гриши Пророкова, блуждающий в параллельном с Митей Тбилиси в поисках принятия собственного одиночества, в предвкушении окончательного разрыва. Я все размышляю, как живя в одном пространственно-временном континууме, можно так по-разному чувствовать реальность, так по-разному видеть человеческое в людях. Нет, я не жду романа про героических уехавших, мы все проигравшие, но и митеобразных вернувшихся, пожалуйста, унесите.

Фото из Все свободны