(продолжение, о сборнике Л. Музолино «Уиронда. Другая темнота»)
«Остров и Бездна». Компания, выжившая в авиакатастрофе, оказывается у берегов необитаемого острова. Начинается всё как «Дикари» Грега Гифьюна, но продолжение будет совершенно другим. Отличная «открывашка» сборника, сразу дающая представление о по-хорошему извращённой фантазии автора.
«Чёрные холмы истязаний». Ещё один взгляд на маленький городок, из которого вдруг стало невозможно выбраться. Та же тема поднималась и в «Куполе» Кинга, и во «Вьюрках» Дарьи Бобылёвой, и в «Календаре Морзе» Павла Иевлева, но Музолино и тут удаётся нас удивить.
«Муравьи» и «Шаткое положение» — свинцовые ужасы взрослой жизни. В обоих случаях мужчина плывёт рассудком, оказавшись не готовым к изменениям в жизни. В первом тексте герой не готов стать отцом, во втором — не готов к внезапно свалившемуся на него повышению и связанной с этим ответственности.
«3,5 этаж лестницы D» — чудесный мальчишеский хоррор, полное погружение обратно в детство и детские страшилки про обветшавшие и полузаброшенные дома, странных соседей и возможность проникнуть в другое измерение, если соблюсти необходимые условия.
«Как собаки» — очень сильный бытовой хоррор о несчастном детстве под пятой агрессивного отца. О том детстве, которое ломает человека навсегда.
«Озеро без будущего» — найдено главное культурологическое отличие между нами и итальянцами: итальянские мужики, отправляясь на рыбалку, берут с собой ВИНО!)) Если серьёзно, то тут у нас глючный рассказ о бэдтрипе, потому что не только вино захватили с собой ребятишки.
«Лес, развилки» — пожалуй, центральная вещь сборника. Подуставшие друг от друга супруги едут в Румынию, чтобы сделать жене зубы (там это намного дешевле), а в свободный день идут погулять в соседний лес, пользующийся дурной славой, и, разумеется, после первой же развилки теряются. Перепутавшиеся тропинки становятся символом правильных и неверных выборов, которые каждый делает в жизни.
«Последняя коробка» — изящный рассказ о старом передвижном цирке, о неспособности смириться с потерей и о болезненном стремлении к совершенству. Мой любимый текст в сборнике, тема цирка — сразу плюс сто очков для меня.
«Галенскап» — крохотный, трэшовый, но убойной силы рассказец про мужика, который наглухо едет кукухой, когда ему и с третьего раза не удаётся собрать шведскую тумбочку для прихожей. А мы как раз этим летом с мужем обувницу для свекрови собирали, поэтому я этого мужика понимаю как никто!)
«Тело» — ужасы колонизации Марса (привет Брэдбери), когда над куполом колонии вдруг откуда ни возьмись зависает многокилометровый объект, в котором люди с удивлением распознают гигантский мужской труп (большой привет Балларду). И то, что начиналось как почти научная фантастика, превращается в притчу о разрушении и умирании как неотъемлемой части жизни.
Что в итоге: удивительный, многоплановый и прекрасный сборник, всем ценителям жанра настоятельно рекомендую.
#прочитано_посмотрено
«Остров и Бездна». Компания, выжившая в авиакатастрофе, оказывается у берегов необитаемого острова. Начинается всё как «Дикари» Грега Гифьюна, но продолжение будет совершенно другим. Отличная «открывашка» сборника, сразу дающая представление о по-хорошему извращённой фантазии автора.
«Чёрные холмы истязаний». Ещё один взгляд на маленький городок, из которого вдруг стало невозможно выбраться. Та же тема поднималась и в «Куполе» Кинга, и во «Вьюрках» Дарьи Бобылёвой, и в «Календаре Морзе» Павла Иевлева, но Музолино и тут удаётся нас удивить.
«Муравьи» и «Шаткое положение» — свинцовые ужасы взрослой жизни. В обоих случаях мужчина плывёт рассудком, оказавшись не готовым к изменениям в жизни. В первом тексте герой не готов стать отцом, во втором — не готов к внезапно свалившемуся на него повышению и связанной с этим ответственности.
«3,5 этаж лестницы D» — чудесный мальчишеский хоррор, полное погружение обратно в детство и детские страшилки про обветшавшие и полузаброшенные дома, странных соседей и возможность проникнуть в другое измерение, если соблюсти необходимые условия.
«Как собаки» — очень сильный бытовой хоррор о несчастном детстве под пятой агрессивного отца. О том детстве, которое ломает человека навсегда.
«Озеро без будущего» — найдено главное культурологическое отличие между нами и итальянцами: итальянские мужики, отправляясь на рыбалку, берут с собой ВИНО!)) Если серьёзно, то тут у нас глючный рассказ о бэдтрипе, потому что не только вино захватили с собой ребятишки.
«Лес, развилки» — пожалуй, центральная вещь сборника. Подуставшие друг от друга супруги едут в Румынию, чтобы сделать жене зубы (там это намного дешевле), а в свободный день идут погулять в соседний лес, пользующийся дурной славой, и, разумеется, после первой же развилки теряются. Перепутавшиеся тропинки становятся символом правильных и неверных выборов, которые каждый делает в жизни.
«Последняя коробка» — изящный рассказ о старом передвижном цирке, о неспособности смириться с потерей и о болезненном стремлении к совершенству. Мой любимый текст в сборнике, тема цирка — сразу плюс сто очков для меня.
«Галенскап» — крохотный, трэшовый, но убойной силы рассказец про мужика, который наглухо едет кукухой, когда ему и с третьего раза не удаётся собрать шведскую тумбочку для прихожей. А мы как раз этим летом с мужем обувницу для свекрови собирали, поэтому я этого мужика понимаю как никто!)
«Тело» — ужасы колонизации Марса (привет Брэдбери), когда над куполом колонии вдруг откуда ни возьмись зависает многокилометровый объект, в котором люди с удивлением распознают гигантский мужской труп (большой привет Балларду). И то, что начиналось как почти научная фантастика, превращается в притчу о разрушении и умирании как неотъемлемой части жизни.
Что в итоге: удивительный, многоплановый и прекрасный сборник, всем ценителям жанра настоятельно рекомендую.
#прочитано_посмотрено
Спасибо большое всем новоприбывшим и в особенности тем, кто решит задержаться надолго.)
Сразу, наверное, нужно небольшое предупреждение: я тут довольно часто пишу про хоррор и литературу тёмных жанров, потому что искренне люблю всё это, много лет этим занимаюсь на работе (хотя не только хоррором, современной прозой и фантастикой тоже) и для души читаю. Если кого-то это возмущает и напрягает, что ж, я всё равно продолжу). Если возмущает слишком сильно, всегда можно тихонько отписаться. Главное, это можно сделать безболезненно и без последствий, я ни разу за полтора года существования канала не заглядывала в статистику и не смотрела, кто именно отписался. На самом деле просто боюсь узнать, что ушёл кто-то, кого я знаю и чьё мнение уважаю, поэтому и не смотрю и, соответственно, не отписываюсь от тех, кто меня покинул.
Ну и раз уж речь зашла о хорроре.
В культовом и разошедшемся в нашей семье на цитаты фильме «ДМБ» есть замечательная сцена. Новобранец спрашивает у прапорщика:
— Военный, а нам оружие дадут?
Прапорщик вздыхает и говорит:
— Триста восемьдесят шесть.
Число, скорее всего, не точно такое, но смысл тот же: столько раз человек слышал этот вопрос.
Так вот, когда под постом о хорроре в каком-нибудь публичном пространстве я вижу комментарий (а он там будет обязательно): «Зачем это читать? Реальность страшнее!», я говорю: «Триста восемьдесят шесть».
#будни_и_праздники
Сразу, наверное, нужно небольшое предупреждение: я тут довольно часто пишу про хоррор и литературу тёмных жанров, потому что искренне люблю всё это, много лет этим занимаюсь на работе (хотя не только хоррором, современной прозой и фантастикой тоже) и для души читаю. Если кого-то это возмущает и напрягает, что ж, я всё равно продолжу). Если возмущает слишком сильно, всегда можно тихонько отписаться. Главное, это можно сделать безболезненно и без последствий, я ни разу за полтора года существования канала не заглядывала в статистику и не смотрела, кто именно отписался. На самом деле просто боюсь узнать, что ушёл кто-то, кого я знаю и чьё мнение уважаю, поэтому и не смотрю и, соответственно, не отписываюсь от тех, кто меня покинул.
Ну и раз уж речь зашла о хорроре.
В культовом и разошедшемся в нашей семье на цитаты фильме «ДМБ» есть замечательная сцена. Новобранец спрашивает у прапорщика:
— Военный, а нам оружие дадут?
Прапорщик вздыхает и говорит:
— Триста восемьдесят шесть.
Число, скорее всего, не точно такое, но смысл тот же: столько раз человек слышал этот вопрос.
Так вот, когда под постом о хорроре в каком-нибудь публичном пространстве я вижу комментарий (а он там будет обязательно): «Зачем это читать? Реальность страшнее!», я говорю: «Триста восемьдесят шесть».
#будни_и_праздники
Вот тут Катя Звонцова придумала тэг #Свет_для_Ноября, где можно делиться чем-то хорошим, чтобы тем, кому сейчас как-то не очень, стало легче.
Друзья, с которыми мы знакомы давно по другим соцсетям, уже читали, что у меня есть настоящий кумир, ещё с детства, когда папа мне впервые о нём рассказал и показал памятник в московских дворах неподалёку от Курского вокзала. На памятнике была надпись: «Спешите делать добро». Этот человек — «святой доктор» Фёдор Петрович Гааз. И я в тяжёлые моменты перечитываю его биографию, даже сама мысль о том, что такие великие люди в принципе бывают, уже очень поддерживает. А поскольку здесь я о нём ещё не рассказывала, исправляюсь. Кстати, раз уж канал книжный, могу порекомендовать документальный роман Льва Копелева «Светой доктор Фёдор Петрович».
Фёдор Петрович (Фридрих Йозеф) Гааз (1780—1853) родился в Германии, изучал медицину в Австрии. В Москву он попал в 22 года по приглашению некоего вельможи (по одним источникам, Гааз вылечил от глазной инфекции самого вельможу, по другим — его жену). Здесь в Гаазе быстро разглядели недюжинный медицинский талант и назначили главным врачом Павловской больницы, а ещё через несколько лет и вовсе главврачом всея Москвы. За годы работы на высоких должностях Гааз не только обрёл славу медицинского светила, но и нажил себе немало врагов, потому как человеком был жёстким, требовательным и непримиримым. Сам работал чуть не круглыми сутками (а в свободное время бесплатно принимал бедняков), и от подчинённых добивался того же; взяток не брал; наводил в медучреждениях чистоту и порядок (ввёл во всех больницах обязательное ежедневное мытьё полов и еженедельную смену белья — по тем временам такая мера казалась его коллегам весьма странной).
Семьи у Гааза не было — говорят, всю жизнь безответно любил жену одного декабриста. К сорока с небольшим годам Гааз достиг завидного положения: заметный пост, благосостояние, медицинский авторитет. Казалось бы, предел мечтаний. Но тут жизнь его резко изменилась.
В 1824 году Гааза назначили членом комитета попечителей тюрем и одновременно главным врачом московских тюрем. Увиденное в тюрьмах — грязь, голод, болезни, унижения и безнадёжность, — настолько потрясло Гааза, что он, по словам знаменитого адвоката Кони, «навсегда перестал жить для себя».
С тех пор Гааз отдавал все свои силы, время и деньги на улучшение жизни заключенных, за что его прозвали «святым доктором». Гааз заботился не только о питании и медицинской помощи узникам. Он сконструировал облегчённые кандалы и настоял, чтобы ими заменили использовавшийся в те времена для этапирования каторжан «прут генерала Дибича» (железный штырь с кольцами, в которые просовывались руки 8—10 каторжан. Кандалы не снимали до самого места назначения — то есть вот так, в ужасающе неудобной позе, с затекшими конечностями, в постоянном сопровождении товарищей, людям приходилось до самой Сибири и спать, и есть, и справлять естественные надобности... Причём так страдали осуждённые за самые безобидные преступления — у «серьёзных» преступников были индивидуальные тяжёлые кандалы). Так вот, Гааз придумал более гуманные лёгкие кандалы, испытал их на себе и настоял, чтобы ими заменили «прут Дибича». А также добился отмены бритья половины головы
у заключённых женщин.
(продолжение следует)⬇️
Друзья, с которыми мы знакомы давно по другим соцсетям, уже читали, что у меня есть настоящий кумир, ещё с детства, когда папа мне впервые о нём рассказал и показал памятник в московских дворах неподалёку от Курского вокзала. На памятнике была надпись: «Спешите делать добро». Этот человек — «святой доктор» Фёдор Петрович Гааз. И я в тяжёлые моменты перечитываю его биографию, даже сама мысль о том, что такие великие люди в принципе бывают, уже очень поддерживает. А поскольку здесь я о нём ещё не рассказывала, исправляюсь. Кстати, раз уж канал книжный, могу порекомендовать документальный роман Льва Копелева «Светой доктор Фёдор Петрович».
Фёдор Петрович (Фридрих Йозеф) Гааз (1780—1853) родился в Германии, изучал медицину в Австрии. В Москву он попал в 22 года по приглашению некоего вельможи (по одним источникам, Гааз вылечил от глазной инфекции самого вельможу, по другим — его жену). Здесь в Гаазе быстро разглядели недюжинный медицинский талант и назначили главным врачом Павловской больницы, а ещё через несколько лет и вовсе главврачом всея Москвы. За годы работы на высоких должностях Гааз не только обрёл славу медицинского светила, но и нажил себе немало врагов, потому как человеком был жёстким, требовательным и непримиримым. Сам работал чуть не круглыми сутками (а в свободное время бесплатно принимал бедняков), и от подчинённых добивался того же; взяток не брал; наводил в медучреждениях чистоту и порядок (ввёл во всех больницах обязательное ежедневное мытьё полов и еженедельную смену белья — по тем временам такая мера казалась его коллегам весьма странной).
Семьи у Гааза не было — говорят, всю жизнь безответно любил жену одного декабриста. К сорока с небольшим годам Гааз достиг завидного положения: заметный пост, благосостояние, медицинский авторитет. Казалось бы, предел мечтаний. Но тут жизнь его резко изменилась.
В 1824 году Гааза назначили членом комитета попечителей тюрем и одновременно главным врачом московских тюрем. Увиденное в тюрьмах — грязь, голод, болезни, унижения и безнадёжность, — настолько потрясло Гааза, что он, по словам знаменитого адвоката Кони, «навсегда перестал жить для себя».
С тех пор Гааз отдавал все свои силы, время и деньги на улучшение жизни заключенных, за что его прозвали «святым доктором». Гааз заботился не только о питании и медицинской помощи узникам. Он сконструировал облегчённые кандалы и настоял, чтобы ими заменили использовавшийся в те времена для этапирования каторжан «прут генерала Дибича» (железный штырь с кольцами, в которые просовывались руки 8—10 каторжан. Кандалы не снимали до самого места назначения — то есть вот так, в ужасающе неудобной позе, с затекшими конечностями, в постоянном сопровождении товарищей, людям приходилось до самой Сибири и спать, и есть, и справлять естественные надобности... Причём так страдали осуждённые за самые безобидные преступления — у «серьёзных» преступников были индивидуальные тяжёлые кандалы). Так вот, Гааз придумал более гуманные лёгкие кандалы, испытал их на себе и настоял, чтобы ими заменили «прут Дибича». А также добился отмены бритья половины головы
у заключённых женщин.
(продолжение следует)⬇️
(окончание, начало в предыдущем посте)⬆️
Гааз почти полностью перестроил Бутырскую тюрьму, снабдив камеры окнами, умывальниками и нарами (до этого заключённые спали на полу), открывал больницы и приюты, собирал деньги на выкуп крепостных детей, чтобы они могли следовать в ссылку вместе со своими родителями.
Средств, выделяемых государством, и собранных пожертвований на все эти преобразования, естественно, не хватало, поэтому Гааз постепенно продал принадлежавшую ему фабрику, имение, выезд, а потом и дом в Москве. Жил он отныне при тюремных больницах.
Показателен один случай. Как-то раз к Гаазу, тогда уже в его комнату при больнице, пришёл пациент. Доктор вышел на минутку, а когда вернулся, обнаружилось, что из комнаты исчез больной, а со стола — серебряные приборы. У ворот воришку задержали сторож и охрана. Пока они ходили за полицией, Гааз сказал вору: «Беги скорее, пока солдаты не вернулись, но старайся исправить свою душу — от Бога не уйдёшь, как от будочника», — и отпустил.
Кстати, ровно такой же эпизод был у Гюго в «Отверженных».
Другой случай — во время эпидемий Гааз устраивал просветительские лекции целовал в губы холерных больных, чтобы доказать, что эта болезнь передается главным образом через воду, а не при личном контакте. Чем не аналогия с житием святого Франциска Ассизского.
При жизни Гааза считали юродивым, святым, гениальным учёным, непревзойдённым диагностом, городским сумасшедшим.
Умер он в 1853 году. К тому времени имущества у него не осталось, поэтому похоронили его за счет полиции. На похороны собралось 20 000 человек. По слухам, солдаты, которых отправили разогнать толпу, увидев, кого хоронят,
сами присоединились к процессии. Памятник Гаазу в Малом Казённом переулке, во дворе больницы, был поставлен в 1909 году. Скульптор Андреев от денег за работу отказался. Похоронен Гааз на Введенском кладбище.
…спешите делать добро…
Гааз почти полностью перестроил Бутырскую тюрьму, снабдив камеры окнами, умывальниками и нарами (до этого заключённые спали на полу), открывал больницы и приюты, собирал деньги на выкуп крепостных детей, чтобы они могли следовать в ссылку вместе со своими родителями.
Средств, выделяемых государством, и собранных пожертвований на все эти преобразования, естественно, не хватало, поэтому Гааз постепенно продал принадлежавшую ему фабрику, имение, выезд, а потом и дом в Москве. Жил он отныне при тюремных больницах.
Показателен один случай. Как-то раз к Гаазу, тогда уже в его комнату при больнице, пришёл пациент. Доктор вышел на минутку, а когда вернулся, обнаружилось, что из комнаты исчез больной, а со стола — серебряные приборы. У ворот воришку задержали сторож и охрана. Пока они ходили за полицией, Гааз сказал вору: «Беги скорее, пока солдаты не вернулись, но старайся исправить свою душу — от Бога не уйдёшь, как от будочника», — и отпустил.
Кстати, ровно такой же эпизод был у Гюго в «Отверженных».
Другой случай — во время эпидемий Гааз устраивал просветительские лекции целовал в губы холерных больных, чтобы доказать, что эта болезнь передается главным образом через воду, а не при личном контакте. Чем не аналогия с житием святого Франциска Ассизского.
При жизни Гааза считали юродивым, святым, гениальным учёным, непревзойдённым диагностом, городским сумасшедшим.
Умер он в 1853 году. К тому времени имущества у него не осталось, поэтому похоронили его за счет полиции. На похороны собралось 20 000 человек. По слухам, солдаты, которых отправили разогнать толпу, увидев, кого хоронят,
сами присоединились к процессии. Памятник Гаазу в Малом Казённом переулке, во дворе больницы, был поставлен в 1909 году. Скульптор Андреев от денег за работу отказался. Похоронен Гааз на Введенском кладбище.
…спешите делать добро…
Мой постер с Гатсом (один из двух) попал в редакционную фотохронику! А ещё у нас есть шар предсказаний, как в фильме "Трасса 60", с помощью которого принимаются все ответственные решения.) ⬇️
Forwarded from Астрель-СПб
Каждый наш сотрудник — эмоционально зрелый и высокоорганизованный профессионал.
Поэтому на рабочих местах в редакции нет ничего лишнего. Исключительно необходимое.👆
Соответственно, при самом беглом осмотре на столах и стеллажах наших сотрудников, помимо вдохновляющих и мотивирующих постеров, можно найти чайники из исиньской глины, колокольчики для вызова прислуги, силиконовых рыб, протеиновые порошки в фасовке по 2 кг, колоды карт Таро, гипсовые статуи Будды и прыгающую тыкву-пугалку.🎃
#АстрельСПб_СамаяВесёлаяРедакция
Поэтому на рабочих местах в редакции нет ничего лишнего. Исключительно необходимое.
Соответственно, при самом беглом осмотре на столах и стеллажах наших сотрудников, помимо вдохновляющих и мотивирующих постеров, можно найти чайники из исиньской глины, колокольчики для вызова прислуги, силиконовых рыб, протеиновые порошки в фасовке по 2 кг, колоды карт Таро, гипсовые статуи Будды и прыгающую тыкву-пугалку.
#АстрельСПб_СамаяВесёлаяРедакция
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Анатолий Уманский «Отблеск тысячи солнц», из авторского сборника «Догоняй!» («Астрель-СПб», ИГ «АСТ», 2024)
Я почти не пишу отзывы на книги, над которыми работала как ведущий редактор: и потому, что пристрастна, и потому, что в ходе работы столько сил и эмоций обычно выплёскивается, что к выходу книги часто остаются некоторые опустошение и немота.
Но с дебютным сборником Анатолия Уманского, вышедшим недавно в «Самой страшной книге», получилось иначе: я специально не дочитала один из текстов, собственно, главную, программную часть сборника, повесть «Отблеск тысячи солнц», чтобы спокойно взглянуть на неё целиком уже после выхода книги, как обычный читатель и любитель хоррора.
Многие из тех, чьё детство пришлось на восьмидесятые, помнят, что такое 6 августа (я — да), знают имя Садако Сасаки и историю про тысячу бумажных журавликов (я — да, я даже стихи про эту девочку в 9 лет написала и читала их на пионерских линейках), смотрели аниме «Босоногий Гэн» (кстати, я — нет, так и не довелось). Бомбардировка Хиросимы и Нагасаки и ужас перед атомной бомбой, кажется, были неотъемлемой, органической частью детства.
Так вот, повесть «Отблеск тысячи солнц» о Хиросиме. Есть два вида исторического хоррора: в первой автор берёт декорации, скажем, Древней Руси или средневековой Европы и помещает туда какую-нибудь неведомую хтонищу, которая, если очень упрощённо, всех жрёт. Во второй автор ничего особенно не придумывает, но берёт само по себе ужасающее историческое событие (вроде давки на Ходынке в «Царском гостинце» Елены Щетининой) и описывает его со скрупулёзной точностью и максимально правдоподобно, и это зачастую намного страшнее порождённых фантазией чудовищ.
Уманский пошёл по второму пути, фантдопущение, элемент неизведанного тут появляется только на самых последних страницах. До этого перед нами максимально достоверно поданная хроника событий, происходивших в Хиросиме через несколько месяцев после бомбардировки. Да, семейство Серизава: мальчик-подросток Джун, наделённый талантом к рисованию, его мать и две младшие сестрёнки — выдумано, но это вполне могла быть одна из тех тысяч и тысяч семей, опалённых «пикадоном», как называли японцы атомный взрыв.
Детство Джуна закончилось слишком рано, его отец погиб, мать, чтобы прокормить детей, вынуждена поступиться остатками гордости, сам Джун страдает от приступов головокружения, вызванных лучевой болезнью, он и его младшие сёстры голодают. Тем временем в городе действует таинственный убийца по прозвищу Атомный Демон, зверски расправляющийся с женщинами, которые спят с американскими солдатами. В образе Джуна автору с пугающей убедительностью удаётся показать традегию ребёнка, который видел слишком много для своего возраста, и одновременно несмотря ни на что не утратил до конца детские мечты и веру в чудо… И, как и положено в книгах о взрослении, Джуну по сюжету придётся сделать нравственный выбор.
Это просто оглушительный по мощи воздействия мальчишеский хоррор и одновременно история взросления на фоне эпохи. Тут невольно опять спотыкаешься о то, что хоррор до сих пор не до конца выбрался из жанрового гетто и, говоря о некоторых произведениях, будто начинаешь оправдываться: не проходите мимо, это не просто хоррор, это настоящая литература. Но, в общем, да, это безусловно она.
#прочитано_посмотрено
Я почти не пишу отзывы на книги, над которыми работала как ведущий редактор: и потому, что пристрастна, и потому, что в ходе работы столько сил и эмоций обычно выплёскивается, что к выходу книги часто остаются некоторые опустошение и немота.
Но с дебютным сборником Анатолия Уманского, вышедшим недавно в «Самой страшной книге», получилось иначе: я специально не дочитала один из текстов, собственно, главную, программную часть сборника, повесть «Отблеск тысячи солнц», чтобы спокойно взглянуть на неё целиком уже после выхода книги, как обычный читатель и любитель хоррора.
Многие из тех, чьё детство пришлось на восьмидесятые, помнят, что такое 6 августа (я — да), знают имя Садако Сасаки и историю про тысячу бумажных журавликов (я — да, я даже стихи про эту девочку в 9 лет написала и читала их на пионерских линейках), смотрели аниме «Босоногий Гэн» (кстати, я — нет, так и не довелось). Бомбардировка Хиросимы и Нагасаки и ужас перед атомной бомбой, кажется, были неотъемлемой, органической частью детства.
Так вот, повесть «Отблеск тысячи солнц» о Хиросиме. Есть два вида исторического хоррора: в первой автор берёт декорации, скажем, Древней Руси или средневековой Европы и помещает туда какую-нибудь неведомую хтонищу, которая, если очень упрощённо, всех жрёт. Во второй автор ничего особенно не придумывает, но берёт само по себе ужасающее историческое событие (вроде давки на Ходынке в «Царском гостинце» Елены Щетининой) и описывает его со скрупулёзной точностью и максимально правдоподобно, и это зачастую намного страшнее порождённых фантазией чудовищ.
Уманский пошёл по второму пути, фантдопущение, элемент неизведанного тут появляется только на самых последних страницах. До этого перед нами максимально достоверно поданная хроника событий, происходивших в Хиросиме через несколько месяцев после бомбардировки. Да, семейство Серизава: мальчик-подросток Джун, наделённый талантом к рисованию, его мать и две младшие сестрёнки — выдумано, но это вполне могла быть одна из тех тысяч и тысяч семей, опалённых «пикадоном», как называли японцы атомный взрыв.
Детство Джуна закончилось слишком рано, его отец погиб, мать, чтобы прокормить детей, вынуждена поступиться остатками гордости, сам Джун страдает от приступов головокружения, вызванных лучевой болезнью, он и его младшие сёстры голодают. Тем временем в городе действует таинственный убийца по прозвищу Атомный Демон, зверски расправляющийся с женщинами, которые спят с американскими солдатами. В образе Джуна автору с пугающей убедительностью удаётся показать традегию ребёнка, который видел слишком много для своего возраста, и одновременно несмотря ни на что не утратил до конца детские мечты и веру в чудо… И, как и положено в книгах о взрослении, Джуну по сюжету придётся сделать нравственный выбор.
Это просто оглушительный по мощи воздействия мальчишеский хоррор и одновременно история взросления на фоне эпохи. Тут невольно опять спотыкаешься о то, что хоррор до сих пор не до конца выбрался из жанрового гетто и, говоря о некоторых произведениях, будто начинаешь оправдываться: не проходите мимо, это не просто хоррор, это настоящая литература. Но, в общем, да, это безусловно она.
#прочитано_посмотрено
На днях разбирала несколько домашек для литературных курсов. А я когда смотрю домашки, всё время вспоминаю какие-нибудь новые ошибки начинающих авторов, о которых ещё тут не писала).
Например, довольно распространённый баг — несоразмерность сюжета выбранному жанру (жанр здесь возьмём в литературоведческом смысле: рассказ, повесть, роман). Допустим, написал автор рассказ — на конкурс или просто так. Жюри понравилось, читателям понравилось, более того, даже автору самому понравилось, причём настолько, что он сидит и думает: «Да я крут, чёрт возьми! И текст крут! Прям даже жаль, что такой сюжет в рассказе пропадает, дай-ка я его на роман распишу!» А для романа сюжет оказывается маловат. Это бывает далеко не в ста процентах случаев переделки рассказа в более крупную форму, но случается. Автор вроде туда и деталей добавил, и воды подлил, и какую-нибудь побочную линию для оживляжа вставил, а всё равно остаётся ощущение, что чего-то не хватает. Текст романа в таком случае большинством читателей ощущается как скучноватый и пустоватый. А если кто-то читал сразу и рассказ, и роман, выросший из него, то такой читатель обычно отмечает, что рассказ производил куда более сильное впечатление.
Обратная ситуация — когда история слишком велика и масштабна для выбранной формы и объёма. Если взять, допустим, хронику любой войны или богатую событиями биографию и попытаться запихать её в рассказ, то получится в лучшем случае что-то вроде конспекта или перечисление разрозненных фактов. Здесь, впрочем, выход есть: если автору по какой-то причине нужно написать именно рассказ на 40 000 знаков и рассмотреть в нём именно эту войну или эту биографию, можно отщипнуть от неё кусочек и подсветить только его.
В общем, хорошо, когда у автора от природы отличное чутьё на подобные штуки, и он, ещё не взявшись за перо, чувствует, хватит ли выбранного сюжета на нужный объём или нет. Это примерно как понимать, хватит ли мотка шерсти на шапочку, или без примерки определять, налезет ли на тебя вот это замечательное платьице, а если налезет, то не будет ли болтаться как на вешалке. Если же природа не наградила ничем таким, приходится развивать.)
#авторам, #будни_и_праздники
Например, довольно распространённый баг — несоразмерность сюжета выбранному жанру (жанр здесь возьмём в литературоведческом смысле: рассказ, повесть, роман). Допустим, написал автор рассказ — на конкурс или просто так. Жюри понравилось, читателям понравилось, более того, даже автору самому понравилось, причём настолько, что он сидит и думает: «Да я крут, чёрт возьми! И текст крут! Прям даже жаль, что такой сюжет в рассказе пропадает, дай-ка я его на роман распишу!» А для романа сюжет оказывается маловат. Это бывает далеко не в ста процентах случаев переделки рассказа в более крупную форму, но случается. Автор вроде туда и деталей добавил, и воды подлил, и какую-нибудь побочную линию для оживляжа вставил, а всё равно остаётся ощущение, что чего-то не хватает. Текст романа в таком случае большинством читателей ощущается как скучноватый и пустоватый. А если кто-то читал сразу и рассказ, и роман, выросший из него, то такой читатель обычно отмечает, что рассказ производил куда более сильное впечатление.
Обратная ситуация — когда история слишком велика и масштабна для выбранной формы и объёма. Если взять, допустим, хронику любой войны или богатую событиями биографию и попытаться запихать её в рассказ, то получится в лучшем случае что-то вроде конспекта или перечисление разрозненных фактов. Здесь, впрочем, выход есть: если автору по какой-то причине нужно написать именно рассказ на 40 000 знаков и рассмотреть в нём именно эту войну или эту биографию, можно отщипнуть от неё кусочек и подсветить только его.
В общем, хорошо, когда у автора от природы отличное чутьё на подобные штуки, и он, ещё не взявшись за перо, чувствует, хватит ли выбранного сюжета на нужный объём или нет. Это примерно как понимать, хватит ли мотка шерсти на шапочку, или без примерки определять, налезет ли на тебя вот это замечательное платьице, а если налезет, то не будет ли болтаться как на вешалке. Если же природа не наградила ничем таким, приходится развивать.)
#авторам, #будни_и_праздники
И ещё одна подборка каналов книжных людей.
Вот здесь уже были писатели, а здесь — критики, обозреватели и издатели. Сегодня будут переводчики, литературные агенты и книготорговцы.
Ещё раз оговорюсь, что не ставила перед собой цели собрать здесь все-все существующие каналы по теме, это только те, кого я успеваю читать.
ПЕРЕВОДЧИКИ (хотя далеко не у всех каналы посвящены только и исключительно переводам)
Роман Демидов
Николай Караев
Рита Ключак
Шаши Мартынова
Максим Немцов
Наталия Осояну
Елена Яковлева
А также канал подкаста «Спроси переводчика»
ЛИТЕРАТУРНЫЕ АГЕНТЫ
Бюро «Литагенты существуют»
Уна Харт — не только писатель, но и литературный агент
Катя Тихонова — работает в «Литагентах» и ведёт личный канал как литагент
КНИГОТОРГОВЦЫ
Елена Бойцова, «Фанерный ераплан» — хозяйка букинистического магазина «Раскольниковъ» в Апраксином переулке, Петербург. Кроме того, один из организаторов Петербургской Фантассамблеи, ответственный секретарь премии для переводчиков фантастики «Вавилонская рыбка» и, как и многие тут, человек, беззаветно влюблённый в книги.
Елена Нещерет, «Марселизация» — наверное, нехорошо среди каналов в подборке выделять любимчиков… но что делать, мне очень нравится чувство юмора Лены). Она работает в петербургском магазине «Во весь голос», пишет книжные обзоры для разных СМИ и ещё она автор целого сборника заметок книготоргоблина, который готовится к печати у коллег из «Азбуки».
Александр Шигаев, «Будни букиниста» — хозяин букинистического магазина «Чёрная коробочка», Нижний Новгород. В последнее время посты на канале, к сожалению, появляются не так часто, как хотелось бы, но подкупил меня автор в своё время тоже юмором, причём абсолютно в духе гениального сериала «Книжный магазин Блэка».
Анна Яковлева, «Заметки книготорговки» — Анну я читаю, кажется, ещё со времён ЖЖ, она из Новосибирска, книготорговец с огромным опытом, сейчас она хозяйка книжного магазина «Карта мира».
#подборки_любимых_каналов
Вот здесь уже были писатели, а здесь — критики, обозреватели и издатели. Сегодня будут переводчики, литературные агенты и книготорговцы.
Ещё раз оговорюсь, что не ставила перед собой цели собрать здесь все-все существующие каналы по теме, это только те, кого я успеваю читать.
ПЕРЕВОДЧИКИ (хотя далеко не у всех каналы посвящены только и исключительно переводам)
Роман Демидов
Николай Караев
Рита Ключак
Шаши Мартынова
Максим Немцов
Наталия Осояну
Елена Яковлева
А также канал подкаста «Спроси переводчика»
ЛИТЕРАТУРНЫЕ АГЕНТЫ
Бюро «Литагенты существуют»
Уна Харт — не только писатель, но и литературный агент
Катя Тихонова — работает в «Литагентах» и ведёт личный канал как литагент
КНИГОТОРГОВЦЫ
Елена Бойцова, «Фанерный ераплан» — хозяйка букинистического магазина «Раскольниковъ» в Апраксином переулке, Петербург. Кроме того, один из организаторов Петербургской Фантассамблеи, ответственный секретарь премии для переводчиков фантастики «Вавилонская рыбка» и, как и многие тут, человек, беззаветно влюблённый в книги.
Елена Нещерет, «Марселизация» — наверное, нехорошо среди каналов в подборке выделять любимчиков… но что делать, мне очень нравится чувство юмора Лены). Она работает в петербургском магазине «Во весь голос», пишет книжные обзоры для разных СМИ и ещё она автор целого сборника заметок книготоргоблина, который готовится к печати у коллег из «Азбуки».
Александр Шигаев, «Будни букиниста» — хозяин букинистического магазина «Чёрная коробочка», Нижний Новгород. В последнее время посты на канале, к сожалению, появляются не так часто, как хотелось бы, но подкупил меня автор в своё время тоже юмором, причём абсолютно в духе гениального сериала «Книжный магазин Блэка».
Анна Яковлева, «Заметки книготорговки» — Анну я читаю, кажется, ещё со времён ЖЖ, она из Новосибирска, книготорговец с огромным опытом, сейчас она хозяйка книжного магазина «Карта мира».
#подборки_любимых_каналов
Переписывалась вчера с букинистом, у которого заказываю книгу. Он на всякий случай уточняет: «У книги есть библиотечный штампик и кармашек, всё равно будете заказывать?» Ну нас штампиками и кармашками не напугать, мне для чтения и домашней коллекции. Сама бы из библиотеки выносить не стала, но владеть таким могу, серая мораль, что ли. Тем более что, как тут справедливо подсказывают, может, никто и не выносил, а чин по чину списали.
Заодно вспомнила байку студенческих времён. Писала я курсе на втором или третьем, уже не помню, курсовик по иностранной библиографии. Что-то там про французские энциклопедии. Преподавательница прочитала, похвалила, но тут же и пожурила мягко:
— А что ж вы источник такой-то не использовали? Он на эту тему самый лучший и авторитетный.
Я говорю:
— Да я пыталась эту книгу заказать, неоднократно причём, но она у них в Иностранке в единственном экземпляре, и всегда на моё требование приходил отказ.
Преподавательница хлопает себя по лбу:
— А! Точно! Я ж сама эту книгу двадцать лет назад оттуда под юбкой вынесла!
#книжные_байки
Заодно вспомнила байку студенческих времён. Писала я курсе на втором или третьем, уже не помню, курсовик по иностранной библиографии. Что-то там про французские энциклопедии. Преподавательница прочитала, похвалила, но тут же и пожурила мягко:
— А что ж вы источник такой-то не использовали? Он на эту тему самый лучший и авторитетный.
Я говорю:
— Да я пыталась эту книгу заказать, неоднократно причём, но она у них в Иностранке в единственном экземпляре, и всегда на моё требование приходил отказ.
Преподавательница хлопает себя по лбу:
— А! Точно! Я ж сама эту книгу двадцать лет назад оттуда под юбкой вынесла!
#книжные_байки
Дайджест новостей.
💡ОТЗЫВЫ И РЕЦЕНЗИИ на наши книги (избранные):
- Литературный критик Василий Владимирский добрался до «Странности» Нейтана Баллингруда и отнёсся к роману, пардон за каламбур, довольно критически, зато всю остальную эту нашу серию одобряет))
- Писатель Олег Кожин продолжает исследовать серию «Мастера ужасов» и прочитал моего любимого Грега Гифьюна, повести (или небольшие романы) «Дикари» и «Дети хаоса»
- Книжный обозреватель Майя Ставитская — о фантастическом романе Павла Иевлева «Календарь Морзе». Роман, на мой взгляд, получил незаслуженно мало внимания в литературном сообществе (если не считать номинацию на «Новые горизонты»), а ведь он отличный
- Александра, автор канала «Записки книжной Кошки», прочитала роман Елены Арифуллиной «Взгляд сквозь пальцы»
- А Юлия, канал «Заквашен на книгах», размышляет о книге Кати Тюхай «Девочка со спичками»
- Антон на канале «Антон читает и пишет» опубликовал отзыв на хоррор-сборник Германа Шендерова «Из бездны»
- И продолжая тему хоррора и рецензий: в свежем номере вебзина DARKER опубликована рецензия Олега Дернова на сборник Роберта Эйкмана «Тёмные проёмы. Тайные дела», а также рецензия Константина Позднякова на роман Джеммы Файлс «Экспериментальный фильм», который я собираюсь прочитать уже хотя бы из гендерной солидарности (а то надоело натыкаться на комментарии «ну эту новинку я пропущу, это ж баба, разве она напишет годный хоррор!»)
- А на «Горьком» вышла статья Эдуарда Лукоянова о Томасе Лиготти и его сборнике «Пока мой труд не завершён», который я читаю прямо сейчас параллельно с Брайаном Ходжем
💡ОБЪЯВЛЕНИЯ:
- В рамках Международного литературного форума АСПИР 5 декабря в 12:00 состоится дискуссия о проблемах индустрии литературного перевода, в которой примет участие наш автор Паоло Нори. А вот тут на каналах АСПИР и книжного блогера Дины Озеровой можно поучаствовать в розыгрыше книги Нори «Невероятная жизнь Анны Ахматовой».
- Буду на «Нонфике» 6 декабря примерно часов с 12 и до упора. Из обязательной программы планирую сходить на встречу с Мариной Москвиной в Зале №2 в 18:15, всё остальное время в свободном полёте.) У меня не очень хорошая память на лица, поэтому к кому-то я могу не подойти, просто не узнав, если у вас с распознаванием лиц дело обстоит чуть лучше — не стесняйтесь меня ловить!) Если стесняетесь — можно писать в телегу, постараемся где-нибудь пересечься.
#дайджест_новостей
💡ОТЗЫВЫ И РЕЦЕНЗИИ на наши книги (избранные):
- Литературный критик Василий Владимирский добрался до «Странности» Нейтана Баллингруда и отнёсся к роману, пардон за каламбур, довольно критически, зато всю остальную эту нашу серию одобряет))
- Писатель Олег Кожин продолжает исследовать серию «Мастера ужасов» и прочитал моего любимого Грега Гифьюна, повести (или небольшие романы) «Дикари» и «Дети хаоса»
- Книжный обозреватель Майя Ставитская — о фантастическом романе Павла Иевлева «Календарь Морзе». Роман, на мой взгляд, получил незаслуженно мало внимания в литературном сообществе (если не считать номинацию на «Новые горизонты»), а ведь он отличный
- Александра, автор канала «Записки книжной Кошки», прочитала роман Елены Арифуллиной «Взгляд сквозь пальцы»
- А Юлия, канал «Заквашен на книгах», размышляет о книге Кати Тюхай «Девочка со спичками»
- Антон на канале «Антон читает и пишет» опубликовал отзыв на хоррор-сборник Германа Шендерова «Из бездны»
- И продолжая тему хоррора и рецензий: в свежем номере вебзина DARKER опубликована рецензия Олега Дернова на сборник Роберта Эйкмана «Тёмные проёмы. Тайные дела», а также рецензия Константина Позднякова на роман Джеммы Файлс «Экспериментальный фильм», который я собираюсь прочитать уже хотя бы из гендерной солидарности (а то надоело натыкаться на комментарии «ну эту новинку я пропущу, это ж баба, разве она напишет годный хоррор!»)
- А на «Горьком» вышла статья Эдуарда Лукоянова о Томасе Лиготти и его сборнике «Пока мой труд не завершён», который я читаю прямо сейчас параллельно с Брайаном Ходжем
💡ОБЪЯВЛЕНИЯ:
- В рамках Международного литературного форума АСПИР 5 декабря в 12:00 состоится дискуссия о проблемах индустрии литературного перевода, в которой примет участие наш автор Паоло Нори. А вот тут на каналах АСПИР и книжного блогера Дины Озеровой можно поучаствовать в розыгрыше книги Нори «Невероятная жизнь Анны Ахматовой».
- Буду на «Нонфике» 6 декабря примерно часов с 12 и до упора. Из обязательной программы планирую сходить на встречу с Мариной Москвиной в Зале №2 в 18:15, всё остальное время в свободном полёте.) У меня не очень хорошая память на лица, поэтому к кому-то я могу не подойти, просто не узнав, если у вас с распознаванием лиц дело обстоит чуть лучше — не стесняйтесь меня ловить!) Если стесняетесь — можно писать в телегу, постараемся где-нибудь пересечься.
#дайджест_новостей
Я как тот магазин с преждевременным новогодним декором: на улице ещё дождь и слякоть, а у них уже ёлочка с шариками стоит и гирляндами всё увешано.) В смысле по приглашению коллег из «Читай-журнала» написала ещё один материал про случаи из издательской жизни, а поскольку праздник к нам приходит, хоть и постепенно, — все случаи так или иначе связаны с чудесами.
Заодно наконец нашлось место замечательной редакционной легенде о крышечнике!)
Читать тут
#будни_и_праздники
Заодно наконец нашлось место замечательной редакционной легенде о крышечнике!)
Читать тут
#будни_и_праздники
www.chitai-gorod.ru
Чудеса, которые произошли с книгами в издательстве «Астрель» — статья от «Читай-города»
Чудеса, которые произошли с книгами в издательстве «Астрель» — статья от «Читай-города». Вам будет интересно почитать | Статьи интернет-магазина «Читай-город»
С тех славных времён, когда я сама работала в маленьком неформальном и независимом издательстве, я питаю огромную симпатию и уважение к маленьким-независимым, которые в наше время умудряются не просто выживать, но и развиваться. Собственно, я бы в одном из таких, возможно, и до сих пор продолжала работать, карьеры в гигантах я не искала, но пришлось переезжать и хорошие люди, согласившиеся приютить меня, первыми нашлись именно в «Астрели». Так вот, особенно громкую песню безумству храбрых хочется петь в тех случаях, когда люди среди продолжающихся десятилетиями сетований на кризис книгоиздания берут и организуют новое издательство. Как справедливо отмечают коллеги по отрасли, это нужно и важно — делать людей книги видимыми, чтобы о тех, кто дерзает, экспериментирует, творит и не сдаётся, узнало как можно больше людей. Поэтому вот рассказываю и показываю.
Моя домашняя библиотека пополнилась четырьмя томиками от московского издательства Kongress W Press. Ребята собрались в 2020 году, чтобы издавать сложную, интеллектуальную, по большей части переводную литературу. И художественную, и примыкающий к ней нонфикшн (литературоведение). Впрочем, за художественную прозу они берутся такого толка, что впору говорить о метажанровости, они исследуют те области литературы, где роман выходит за рамки формульной, сюжетной прозы и смыкается с философскими эссе. Читателю бросается определённый интеллектуальный вызов, но кто же не хочет порой почувствовать себя умным и взыскательным.)
Издательство не гонится за количеством наименований и тиражами и выпускает по три книги в год, но это каждый раз штучный товар. Никакой там газетной бумаги, интересная работа со шрифтами и материалами. Я сняла с книги Маркуса суперобложку, чтобы удобнее было фотографировать, но супер там очень необычный, из полупрозрачного шероховатого пластика. Все издания вполне смотрятся как подарочные, вообще такое неравнодушие к материальному исполнению всегда подкупает. В общем, приятно смотреть, как люди делают свою работу увлечённо и с любовью, надеюсь, что они будут продолжать в том же духе ещё долго, планы на будущее у них интересные и амбициозные.
#свежекупленное
Моя домашняя библиотека пополнилась четырьмя томиками от московского издательства Kongress W Press. Ребята собрались в 2020 году, чтобы издавать сложную, интеллектуальную, по большей части переводную литературу. И художественную, и примыкающий к ней нонфикшн (литературоведение). Впрочем, за художественную прозу они берутся такого толка, что впору говорить о метажанровости, они исследуют те области литературы, где роман выходит за рамки формульной, сюжетной прозы и смыкается с философскими эссе. Читателю бросается определённый интеллектуальный вызов, но кто же не хочет порой почувствовать себя умным и взыскательным.)
Издательство не гонится за количеством наименований и тиражами и выпускает по три книги в год, но это каждый раз штучный товар. Никакой там газетной бумаги, интересная работа со шрифтами и материалами. Я сняла с книги Маркуса суперобложку, чтобы удобнее было фотографировать, но супер там очень необычный, из полупрозрачного шероховатого пластика. Все издания вполне смотрятся как подарочные, вообще такое неравнодушие к материальному исполнению всегда подкупает. В общем, приятно смотреть, как люди делают свою работу увлечённо и с любовью, надеюсь, что они будут продолжать в том же духе ещё долго, планы на будущее у них интересные и амбициозные.
#свежекупленное
Премия «Выбор читателей 2024» на LiveLib перешла в финальную фазу, а это значит, что можно снова совершить волеизъявление и пожмякать на кнопочки, проголосовав за небезразличных вам авторов.
Кто остался в финале из наших:
- Екатерина Тюхай «Девочка со спичками» в номинации «Фантастика»
- Марина Клейн «Девочки в тайге» в номинации «Ужасы, мистика, триллеры»
- Николай Цискаридзе «Мой театр. Книга вторая» в номинации «Биографии и мемуары»
И ещё хочу дать ссылку на книгу, выпущенную «МИФом», но автор нам родной и близкий:
- Наталия Осояну «Мифы воды» в номинации «Популярная наука»
Кто остался в финале из наших:
- Екатерина Тюхай «Девочка со спичками» в номинации «Фантастика»
- Марина Клейн «Девочки в тайге» в номинации «Ужасы, мистика, триллеры»
- Николай Цискаридзе «Мой театр. Книга вторая» в номинации «Биографии и мемуары»
И ещё хочу дать ссылку на книгу, выпущенную «МИФом», но автор нам родной и близкий:
- Наталия Осояну «Мифы воды» в номинации «Популярная наука»
www.livelib.ru
Ежегодная премия, где нет жюри и только голоса реальных читателей помогут определить победителей!!
Премия «Выбор читателей» - ежегодная премия, где нет жюри и только голоса реальных читателей помогут определить победителей! В число номинантов входят лучшие книжные новинки за последний год.
Ещё новое в моей библиотеке.
Маню Ларсене «Дорога» (перевод С. Мкртчян, «Комильфо», «Эксмо») — очень круто нарисованный графический роман на основе одноимённой книги Кормака Маккарти.
Чан Шэн, Чжии Цзэй, Peter Mann, Лу Цзин «Мангаленд» (перевод Е. Митькиной, «Азбука) — ещё одно красивое издание и интересная задумка: единая история о путешествии в странный мир в духе кэрролловской «Алисы в Стране чудес», где все четыре главы нарисованы разными художниками.
Юлия Щербинина «Книга как иллюзия: Тайники, лжебиблиотеки, арт-объекты» («Альпина нон-фикшн») — и снова роскошное полноцветное издание, меткий подарок любому библиофилу с крепкими нервами.
На первом курсе декан, который вёл у нас введение в книговедение, помнится, начал лекцию примерно так: «Книгу можно использовать по-разному, как предмет интерьера, как орудие, даже как подставку под горячую сковородку с яичницей, но мы такие способы рассматривать не будем». А автор этого исследования, наоборот, именно такие способы применения книги и рассматривает. Книги как декоративные объекты, библиобары (коробки в виде стопки книг, в которых скрывается бутылка) и другие тайники, фальшивые библиотеки, украшения, шкатулки и прочие предметы в виде книг — практически любые способы использования книги, кроме, собственно, чтения.
Если вы можете со спокойным сердцем читать о том, как люди вырезают в книгах ёмкости для хранения чего бы то ни было или занимаются букфолдингом (техника наподобие оригами, изготовление арт-объектов из книжных страниц) — велкам. Впрочем, не все описанные «нецелевые» методы использования книг настолько варварские, а сама попытка окинуть взглядом всю историю такого использования — очень достойная.
#свежекупленное
Маню Ларсене «Дорога» (перевод С. Мкртчян, «Комильфо», «Эксмо») — очень круто нарисованный графический роман на основе одноимённой книги Кормака Маккарти.
Чан Шэн, Чжии Цзэй, Peter Mann, Лу Цзин «Мангаленд» (перевод Е. Митькиной, «Азбука) — ещё одно красивое издание и интересная задумка: единая история о путешествии в странный мир в духе кэрролловской «Алисы в Стране чудес», где все четыре главы нарисованы разными художниками.
Юлия Щербинина «Книга как иллюзия: Тайники, лжебиблиотеки, арт-объекты» («Альпина нон-фикшн») — и снова роскошное полноцветное издание, меткий подарок любому библиофилу с крепкими нервами.
На первом курсе декан, который вёл у нас введение в книговедение, помнится, начал лекцию примерно так: «Книгу можно использовать по-разному, как предмет интерьера, как орудие, даже как подставку под горячую сковородку с яичницей, но мы такие способы рассматривать не будем». А автор этого исследования, наоборот, именно такие способы применения книги и рассматривает. Книги как декоративные объекты, библиобары (коробки в виде стопки книг, в которых скрывается бутылка) и другие тайники, фальшивые библиотеки, украшения, шкатулки и прочие предметы в виде книг — практически любые способы использования книги, кроме, собственно, чтения.
Если вы можете со спокойным сердцем читать о том, как люди вырезают в книгах ёмкости для хранения чего бы то ни было или занимаются букфолдингом (техника наподобие оригами, изготовление арт-объектов из книжных страниц) — велкам. Впрочем, не все описанные «нецелевые» методы использования книг настолько варварские, а сама попытка окинуть взглядом всю историю такого использования — очень достойная.
#свежекупленное
В новом сериале «Преступление и наказание», который, кажется, не понравился никому, кроме меня, есть меж тем несколько вещей, достойных упоминания.
В целом я давний фанат театральных постановок Мирзоева, поэтому и в его фильмах люблю эту театральную условность, долгие паузы, яркие костюмы, актёров, замерших в странных позах, дух артхауса, а в этом конкретном фильме — ещё и долгие блуждания в точно воссозданном выморочном пространстве сна и бреда. То есть примерно всё то, что, как я понимаю, обеспечило сериалу феноменально низкие рейтинги (зритель ждал очевидно чего-то другого: атмосферы триллера, куда более стремительного развития событий или в крайнем случае пиетета и вежливых расшаркиваний перед классиком), — мне как раз близко. Впрочем, даже я предпочла бы, чтобы фильм был чуть менее вязким, кажется, сократи его на треть — было бы лучше.
Кстати, про вежливые расшаркивания, точнее их отсутствие. Недовольная публика уже попеняла режиссёру и сценаристу на то, что прямые цитаты, то есть архаичная речь героев на фоне современных декораций выглядит неорганично. Что внутренние терзания героя они превратили в недвусмысленную шизофрению и разговоры с воображаемым другом-бесом. Теперь, когда вышли последние серии, есть повод повозмущаться, как они смели изменить концовку. Я опять же возмущаться не буду, такой исход выглядит чуть ли не более логичным.
Ещё такое впечатление, что съёмочная группа дала обет не покидать пределов округа Коломна (хотя и дом Раскольникова, и дом Алёны Ивановны расположены по соседству, но не в Коломне), более того, не отходить дальше 300 м от нашего дома, благодаря чему в кадр попала наша помойка, наша баскетбольная площадка и ближайшая к нам заправка на Матисовом острове)).
Много отличных актёрских работ. Мне и Раскольников понравился (поехавший интеллигентный мальчик удался Ивану Янковскому куда лучше, чем афганец Вова Адидас), и вечно-на-грани-нервного-срыва Снигирь, сделавшая из жены Свидригайлова этакую повзрослевшую Настасью Филипповну. Но больше всех поразила Виктория Толстоганова в роли Катерины Ивановны Мармеладовой. Это вообще ключевой для меня персонаж, я шутила как-то, что в хорошие дни я чувствую себя рвущейся всех спасать Катериной Ивановной из «Братьев Карамазовых», а в плохие я Катерина Ивановна из «Преступления и наказания». Замородованная и доведённая до крайней степени отчаяния нищетой и неустроенностью женщина, толкнувшая падчерицу на панель и грызущая себя за это, пытающаяся сохранить среди чудовищного быта (муж пропил последние её чулки) остатки шика, стеной встающая на защиту Сони, когда её обвиняют в воровстве, женщина, чей рассудок в конце концов не выдерживает попыток совместить идеалистические фантазии и неприглядную реальность, где люди могут совершить подлость просто так и не сделать добра, хотя могли бы. Виктория Толстоганова блестяще всё это воплотила. Вот в этой сцене: «Вот вы, наверно, думаете, как и все, что я с ним слишком строга была, — продолжала она, обращаясь к Раскольникову. — А ведь это не так! Он меня уважал, он меня очень, очень уважал! Доброй души был человек! И так его жалко становилось иной раз! Сидит, бывало, смотрит на меня из угла, так жалко станет его, хотелось бы приласкать, а потом и думаешь про себя: «приласкаешь, а он опять напьется», только строгостию скольконибудь и удержать можно было», — просто дыхание замирало от того, как она это сделала. Ну и стишок капитана Лебядкина про таракана, положенный на мотив «Во французской стороне», который Катерина Ивановна с детьми исполняет, прося милостыню — просто шедевр.
Кому бы я порекомендовала посмотреть: любителям театральности и избыточности в кино и незашоренным ценителям текстов Достоевского.
#прочитано_посмотрено
В целом я давний фанат театральных постановок Мирзоева, поэтому и в его фильмах люблю эту театральную условность, долгие паузы, яркие костюмы, актёров, замерших в странных позах, дух артхауса, а в этом конкретном фильме — ещё и долгие блуждания в точно воссозданном выморочном пространстве сна и бреда. То есть примерно всё то, что, как я понимаю, обеспечило сериалу феноменально низкие рейтинги (зритель ждал очевидно чего-то другого: атмосферы триллера, куда более стремительного развития событий или в крайнем случае пиетета и вежливых расшаркиваний перед классиком), — мне как раз близко. Впрочем, даже я предпочла бы, чтобы фильм был чуть менее вязким, кажется, сократи его на треть — было бы лучше.
Кстати, про вежливые расшаркивания, точнее их отсутствие. Недовольная публика уже попеняла режиссёру и сценаристу на то, что прямые цитаты, то есть архаичная речь героев на фоне современных декораций выглядит неорганично. Что внутренние терзания героя они превратили в недвусмысленную шизофрению и разговоры с воображаемым другом-бесом. Теперь, когда вышли последние серии, есть повод повозмущаться, как они смели изменить концовку. Я опять же возмущаться не буду, такой исход выглядит чуть ли не более логичным.
Ещё такое впечатление, что съёмочная группа дала обет не покидать пределов округа Коломна (хотя и дом Раскольникова, и дом Алёны Ивановны расположены по соседству, но не в Коломне), более того, не отходить дальше 300 м от нашего дома, благодаря чему в кадр попала наша помойка, наша баскетбольная площадка и ближайшая к нам заправка на Матисовом острове)).
Много отличных актёрских работ. Мне и Раскольников понравился (поехавший интеллигентный мальчик удался Ивану Янковскому куда лучше, чем афганец Вова Адидас), и вечно-на-грани-нервного-срыва Снигирь, сделавшая из жены Свидригайлова этакую повзрослевшую Настасью Филипповну. Но больше всех поразила Виктория Толстоганова в роли Катерины Ивановны Мармеладовой. Это вообще ключевой для меня персонаж, я шутила как-то, что в хорошие дни я чувствую себя рвущейся всех спасать Катериной Ивановной из «Братьев Карамазовых», а в плохие я Катерина Ивановна из «Преступления и наказания». Замородованная и доведённая до крайней степени отчаяния нищетой и неустроенностью женщина, толкнувшая падчерицу на панель и грызущая себя за это, пытающаяся сохранить среди чудовищного быта (муж пропил последние её чулки) остатки шика, стеной встающая на защиту Сони, когда её обвиняют в воровстве, женщина, чей рассудок в конце концов не выдерживает попыток совместить идеалистические фантазии и неприглядную реальность, где люди могут совершить подлость просто так и не сделать добра, хотя могли бы. Виктория Толстоганова блестяще всё это воплотила. Вот в этой сцене: «Вот вы, наверно, думаете, как и все, что я с ним слишком строга была, — продолжала она, обращаясь к Раскольникову. — А ведь это не так! Он меня уважал, он меня очень, очень уважал! Доброй души был человек! И так его жалко становилось иной раз! Сидит, бывало, смотрит на меня из угла, так жалко станет его, хотелось бы приласкать, а потом и думаешь про себя: «приласкаешь, а он опять напьется», только строгостию скольконибудь и удержать можно было», — просто дыхание замирало от того, как она это сделала. Ну и стишок капитана Лебядкина про таракана, положенный на мотив «Во французской стороне», который Катерина Ивановна с детьми исполняет, прося милостыню — просто шедевр.
Кому бы я порекомендовала посмотреть: любителям театральности и избыточности в кино и незашоренным ценителям текстов Достоевского.
#прочитано_посмотрено