👆 Антон Андреевич Лях родился в 1926 г. на маленьком хуторе Радки близ городка Вилейка, что в Западной Белоруссии. Тогда это была польская земля, которая в 1939 году стала советской, а сейчас находится на территории Беларуси.

Немцы пришли сюда буквально через три дня после внезапного нападения на СССР. Вскоре они стали активно забирать молодежь в Германию – на работу. Кто сопротивлялся – расстреливали. Антон год прятался: жил по родственникам и знакомым в других селениях. Однако везде видел одну и ту же картину. В 1942 году, когда сын вернулся в Радки, отец со вздохом сказал ему: «Делать нечего, придётся тебе уходить в партизаны». Случай представился очень скоро.

Августовской ночью Антон с приятелем спали на сеновале в сарае. Вдруг услышали звук подъезжающей телеги. «Мы вышли и увидели пятерых человек в гражданской одежде, но с оружием. Это были партизаны- разведчики, которые возвращались с задания. Командовал ими старший лейтенант, как я потом узнал, кадровый офицер. После разгрома его части чудом избежал плена и подался в лес. Хороший был мужик, сибиряк, жаль, что позже погиб». Друзья попросились в отряд, однако командир взял только Антона: приятель оказался слишком мал ростом. Так 16-летний подросток стал сыном партизанского полка.

База отряда, который насчитывал порядка 70 человек, в 1942 году находилась неподалеку от белорусского города Поставы в лесах, которые местные жители называли «княжескими». «Наша работа – разведка, нарушение вражеской телефонной связи, подрывы мостов и воинских эшелонов. На задание обычно ходили впятером – двое опытных минеров закладывают фугас, трое сидят в засаде в охранении. Иногда до цели приходилось делать марш-броски по 50 километров. Меня хоть и обучили взрывному делу и стрельбе, дали французский карабин, но использовали чаще всего как носильщика – пацан ведь ещё! Но знаете, в жару или проливной дождь десятки километров тащить за спиной мешок весом под 20 кг – тоже не подарок».

В 1943 году немцы развернули активную карательную операцию против белорусских партизан и населения, которое их поддерживало. Не раз Антону приходилось с комком в горле проходить через дотла сожжённые хутора и села, где от хат остались только почерневшие печные трубы. А вокруг – ни души. Отряду пришлось отходить, фашисты – за ним, в какой-то момент загнали народных мстителей в болото, но атаковать не решились.

«Лежим в мутной воде, там комаров и гадюк – видимо-невидимо. А ещё пропасть лягушек, они нас и спасли! Фашист сидит рядом, на губной гармошке играет, песни поёт, а лягушки квакают оглушительно. Вот командир и говорит: «Дождёмся ночи и уйдём, может, не услышат». Так и сделали: часика в 4 утра под лягушачью какофонию группами по пять человек партизаны вышли из окружения без единого выстрела и направились в знаменитую Беловежскую пущу.

Стали лагерем на песчаной поляне на возвышенности, кругом – дремучие леса. Выкопали землянки, жили по 20 человек, командный состав и женщины – в отдельных «коттеджах». Всего в отряде было четыре дамы, в том числе разведчица Вера.

«Не думаю, что это было её настоящее имя. Красавица-блондинка из Москвы, прекрасно говорила по-немецки. Мы провожали её до окраины населённого пункта, где Вера переодевалась в форму обер-лейтенанта вермахта, мазалась туалетной водой, чтобы отбить запах леса, и пробиралась в город. Там кутила с немцами, даже заводила романы, а попутно узнавала, когда и какие поезда пойдут по ближайшей «железке». Эта информация нам очень помогала. Но как-то они с одним парнем ушли в город да так и не вернулись».

Чтобы обезопасить свои железнодорожные пути, немцы шли на различные хитрости. Например, выстраивали вдоль дороги проволочные заграждения с привязанными пустыми консервными банками: заденешь – зазвенит не хуже будильника. Или прицепляли впереди паровоза пустую платформу, взорвётся она – не жалко. Но у партизан тоже со смёткой было всё в порядке. Придумали прикреплять к взрывчатке ружейный шомпол, который еле-еле торчал из земли.

«Платформа лёгкая, шомпол не задевает, а вот паровоз давит за милую душу, ну и состав летит под откос». 👇

👆 Бывало, что отряду приходилось уносить ноги, не выполнив задания, а вслед неслась стрельба из автоматов и пулемётов. Один раз пришлось убегать босиком по первому снегу – обувь безнадёжно увязла в болоте. Несмотря на всю рискованность партизанских рейдов, потери отряда были минимальны.

«Один раз мы спаслись чудом. Шли на подрыв, ночью переползали железную дорогу. Уж не знаю, как немецкая охрана нас услышала. Но поднялась такая стрельба – просто ужас! Да ещё осветительные ракеты летят. Мы буквально вжались в землю, чтобы стать незаметными. И всё-таки всем пятерым удалось уйти, хотя мне было очень страшно – ведь молоденький ещё!».

Антон Лях партизанил до июля 1944 года, пока в Белоруссию не пришли советские войска. Отряд дошёл до Минска и там прекратил своё существование. Его бывших бойцов подвергли сортировке: кто был в плену или в окружении – попал в руки особистов для проверки, остальных призвали в действующую армию.

Антон Андреевич прошёл двухмесячные курсы, после чего его зачислили в 63-ю стрелковую дивизию внутренних войск НКВД. Дальнейший боевой путь ветерана проходил по Европе: Восточная Пруссия, Польша (под Сопотом был контужен), Германия. Он закончил войну в маленьком немецком городке в 15 км от Берлина. «Когда мы узнали о капитуляции немцев, нашей радости не было границ. Солдаты обнимались, целовались, плясали, многие плакали, выпили, конечно. А потом нас отправили в Берлин, я провёл там три месяца. На рейхстаге расписаться не удалось – просто свободного места не нашёл! Зато сыграл возле него на трофейном аккордеоне».

"МЫ РАБОТАЕМ ДЛЯ ВАС"

Роман Лащук – заместитель начальника котлотурбинного цеха Сосногорской ТЭЦ.

Он следит за исправностью оборудования в самом большом цехе станции, где рождаются тепловая и электрическая энергия.

Подробнее – в нашем сюжете.