Умерла Елена Цезаревна Чуковская. Когда я был совсем молодым человеком, мне доводилось с ней общаться - сначала в "Литгазете", потом в "Неделе" и один раз в "Столице". Меня тогда просто-таки потрясло, что в советские годы можно было быть таким открыто антисоветским человеком. Ну а каким еще человеком могла быть дочь Лидии Корнеевны Чуковской?
У нас в "Литгазете" работала такая Роза Баруздина. Она была женой ныне забытого Сергея Баруздина, тогдашнего главного редактора "Дружбы народов", секретаря Союза писателей и всё такое. Баруздиных Литфонд поселил вместе c Вознесенским, они делили одну небольшую дачу на двоих, и Роза, по моим ощущениям, шпионила за не очень надежным соседом. Я тоже жил в Переделкино, но не в писательской части, и таким образом оказался в числе привилегированных, которых литгазетовский микроавтобус возил ежедневно в редакцию на работу и обратно. По пути Роза (в "ЛГ" руководившая отделом писем) занималась моим начальным литературным образованием. "Вон там - дача Чуковских. Ты туда не ходи. Тебя туда будут затаскивать, а ты не ходи. Там живут очень плохие люди..." И страшным шепотом: "Антисоветчики!"
Я, конечно, очень заинтересовался. Пошел туда на экскурсию, и тогда первый раз увидел Елену Цезаревну, которую поначалу принял за мужчину.
Елена Цезаревна была официальной наследницей и публикатором Корнея Ивановича. В этом качестве к ней иногда обращались редакции, где я работал. Такого скрупулезного публикатора я никогда в жизни не встречал (а повидал многих). То есть выверялась каждая запятая, газетные полосы вычитывались на всех стадиях, вплоть до того, что Елена Цезаревна ехала в типографию, когда подписывался номер. Люша (так называл ее дед, а позже до самой ее смерти близкие люди) подготовила к изданию "Чукоккалу". Этот роскошный том в суперобложке я, будучи студентом, купил в 1979 году в Варшаве в магазине русских книг, причем по большому блату, из-под прилавка, как говорится. На две трети том состоял из имен писателей, тогда или не издававшихся или прямо запрещенных. Как и где Люша умудрилась его пробить, какие силы задействовала, долго было неизвестно. Недавно она опубликовала воспоминания, как этот том готовился - оказывается, многое пришлось по цензурным соображениям все-таки опустить. А однажды, когда уже было все готово, набор книги рассыпали. Это сделал директор издательства С.С.Иванько (воспетый Войновичем в "Иванькиаде"). Елене Цезаревне Иванько наврал, что в типографии рухнул потолок и под обломками была погребена почти готовая книга. Он, конечно, мог ей сказать, что книга запрещена, но испугался резонанса. Еще она была причастна к первым перестроечным публикациям зажатых при совке писателей: Зощенко, Ахматовой и других. Я в "Неделе" на коленях умолял ее сократить один абзац из очередной публикации, потому что из-за этого абзаца цензура точно не пропустила бы материал. "Ну что вам стоит поставить отточие в треугольных скобках". Бесполезно.
При этом мало кто знает, но Елена Цезаревна по своей основной профессии была вовсе не литературоведом, а химиком. Кандидатом химических наук. Тридцать лет проработала в соответствующем академическом институте.
Вместе с матерью Елена Цезаревна была ближайшим другом Солженицына, причем как до его отъезда (он жил в их доме), так и после. За Солженицына они готовы были глотку перегрызть ближайшим друзьям. Например, тому же Войновичу. Поставила крест на двадцати годах дружбы. Синявского чуть не загрызла. В последние годы жизни матери и после ее смерти занималась подготовкой к печати ее книг и переписки. Я уж не говорю о довольно трудоемких публикациях К.И.Чуковского - его дневников и писем с обширными комментариями.
У меня, когда я видел Наталью Солженицыну, заседающую в одних президиумах бок о бок с Путиным, всегда возникал вопрос: а вот интересно, что ей по этому поводу говорила Елена Цезаревна? Говорила ли? Теперь и не узнаешь.
Есть такая дежурная фраза для некрологов: "С его (ее) смертью ушла целая эпоха". Но в данном случае это именно так. Целая эпоха ушла. (3.01.2015)
Умерла Елена Цезаревна Чуковская. Когда я был совсем молодым человеком, мне доводилось с ней общаться - сначала в "Литгазете", потом в "Неделе" и один раз в "Столице". Меня тогда просто-таки потрясло, что в советские годы можно было быть таким открыто антисоветским человеком. Ну а каким еще человеком могла быть дочь Лидии Корнеевны Чуковской?
У нас в "Литгазете" работала такая Роза Баруздина. Она была женой ныне забытого Сергея Баруздина, тогдашнего главного редактора "Дружбы народов", секретаря Союза писателей и всё такое. Баруздиных Литфонд поселил вместе c Вознесенским, они делили одну небольшую дачу на двоих, и Роза, по моим ощущениям, шпионила за не очень надежным соседом. Я тоже жил в Переделкино, но не в писательской части, и таким образом оказался в числе привилегированных, которых литгазетовский микроавтобус возил ежедневно в редакцию на работу и обратно. По пути Роза (в "ЛГ" руководившая отделом писем) занималась моим начальным литературным образованием. "Вон там - дача Чуковских. Ты туда не ходи. Тебя туда будут затаскивать, а ты не ходи. Там живут очень плохие люди..." И страшным шепотом: "Антисоветчики!"
Я, конечно, очень заинтересовался. Пошел туда на экскурсию, и тогда первый раз увидел Елену Цезаревну, которую поначалу принял за мужчину.
Елена Цезаревна была официальной наследницей и публикатором Корнея Ивановича. В этом качестве к ней иногда обращались редакции, где я работал. Такого скрупулезного публикатора я никогда в жизни не встречал (а повидал многих). То есть выверялась каждая запятая, газетные полосы вычитывались на всех стадиях, вплоть до того, что Елена Цезаревна ехала в типографию, когда подписывался номер. Люша (так называл ее дед, а позже до самой ее смерти близкие люди) подготовила к изданию "Чукоккалу". Этот роскошный том в суперобложке я, будучи студентом, купил в 1979 году в Варшаве в магазине русских книг, причем по большому блату, из-под прилавка, как говорится. На две трети том состоял из имен писателей, тогда или не издававшихся или прямо запрещенных. Как и где Люша умудрилась его пробить, какие силы задействовала, долго было неизвестно. Недавно она опубликовала воспоминания, как этот том готовился - оказывается, многое пришлось по цензурным соображениям все-таки опустить. А однажды, когда уже было все готово, набор книги рассыпали. Это сделал директор издательства С.С.Иванько (воспетый Войновичем в "Иванькиаде"). Елене Цезаревне Иванько наврал, что в типографии рухнул потолок и под обломками была погребена почти готовая книга. Он, конечно, мог ей сказать, что книга запрещена, но испугался резонанса. Еще она была причастна к первым перестроечным публикациям зажатых при совке писателей: Зощенко, Ахматовой и других. Я в "Неделе" на коленях умолял ее сократить один абзац из очередной публикации, потому что из-за этого абзаца цензура точно не пропустила бы материал. "Ну что вам стоит поставить отточие в треугольных скобках". Бесполезно.
При этом мало кто знает, но Елена Цезаревна по своей основной профессии была вовсе не литературоведом, а химиком. Кандидатом химических наук. Тридцать лет проработала в соответствующем академическом институте.
Вместе с матерью Елена Цезаревна была ближайшим другом Солженицына, причем как до его отъезда (он жил в их доме), так и после. За Солженицына они готовы были глотку перегрызть ближайшим друзьям. Например, тому же Войновичу. Поставила крест на двадцати годах дружбы. Синявского чуть не загрызла. В последние годы жизни матери и после ее смерти занималась подготовкой к печати ее книг и переписки. Я уж не говорю о довольно трудоемких публикациях К.И.Чуковского - его дневников и писем с обширными комментариями.
У меня, когда я видел Наталью Солженицыну, заседающую в одних президиумах бок о бок с Путиным, всегда возникал вопрос: а вот интересно, что ей по этому поводу говорила Елена Цезаревна? Говорила ли? Теперь и не узнаешь.
Есть такая дежурная фраза для некрологов: "С его (ее) смертью ушла целая эпоха". Но в данном случае это именно так. Целая эпоха ушла. (3.01.2015)
BY Andrey Malgin
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"The argument from Telegram is, 'You should trust us because we tell you that we're trustworthy,'" Maréchal said. "It's really in the eye of the beholder whether that's something you want to buy into." But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war. "Like the bombing of the maternity ward in Mariupol," he said, "Even before it hits the news, you see the videos on the Telegram channels." The SC urges the public to refer to the SC’s I nvestor Alert List before investing. The list contains details of unauthorised websites, investment products, companies and individuals. Members of the public who suspect that they have been approached by unauthorised firms or individuals offering schemes that promise unrealistic returns Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care.
from kr
