Друг ситный

На прошлый новый год я подарил жене гипсовый бюст Давида. В основном она пишет красками, но иногда рисует тушью и карандашом.

Давида разыскал на "Авито". Позвонил продавцу. Ответила девушка. Усталым голосом назвала адрес — где-то на окраине, у завода железо-бетонных изделий на улице Трубников.

За покупкой поехал вечером 30 декабря. Была удивительная и теплая погода, густыми хлопьями падал снег, повсюду горели гирлянды, пешеходы переходили дорогу торжественно и чинно, как купцы в соболях с картин Кустодиева. Всем было хорошо и празднично и мне тоже.

Навигатор вывел в район с полуистлевшими, частично расселенными бараками. Фонари в том районе не работали, либо их не было вовсе, магазинов с яркими вывесками я не нашел, даже "Красного и белого" не заметил, хотя казалось бы.

Посреди небольшого пустыря почти расчищенного от снесенных трущоб, стояло два уцелевших двухэтажных дома. Один уже пустой, с выбитыми окнами и раскуроченными рамами, второй — живой, но ровно наполовину. Одна его часть угрюмо темнела на фоне белого снега, вторая часть переливалась разными цветами. Горело восемь окон — четыре на первом этаже, четыре на втором. В одной из квартир агрессивно, как светомузыка на деревенской дискотеке, мигали гирлянды-шторы. Я подумал, что жить с этими шторами невозможно и если на них долго смотреть, то может случиться эпилептический припадок.

Мне нужно было идти как раз в жилище со шторами. Я, конечно, не знал этого наверняка, но предчувствовал. Подойдя ближе, взглянул на окна еще раз. Сквозь разноцветные струи увидел, что кроме мигающих "занавесок" в квартире вращался дискошар, из которого в разные стороны разлетались пестрые всполохи. На потолке плясало северное сияние.

В подъезде — вонь канализации, мишура на старых перилах, змейки проводов ползли по стене из монтажного шкафа. Мелькнула мысль, что все нечистоты со второго этажа просто валятся в подвал самотеком.

Из квартиры, куда я шел, гремела музыка — незатейливая синтезаторная аранжировка плюс хриплый бас, который рассказывал о печальном арестанском житие-бытие:

"...А на зоне тоже красноты:
Развелись козлы, как мухоморы.
Начиная с самого утра,
Портят жизнь до самого отбоя..."

"За Давидом пришел, — подумал. — Может адресом ошибся?"
"Не ошибся", — ответил внутренний голос.

Еще раз сверился с квартирой — все верно. Дверь, была обтянута потрескавшимся, протертым кожзамом с золотистыми заклепками. Я читал, что так было модно в 1980-е годы. Аркадий Северный занимался обивкой входных дверей пока не утонул пьяный в ванной.

Дверь медленно отворилась, из квартиры пахнуло тяжелым табачным духом. Девушка лет 35-40, моя ровесница с грустными и трезвыми глазами смотрела на меня секунды полторы, потом спохватилась:

— А! Вы за Давидом? — спросила девушка в полинялом спортивном костюме. — Здравствуйте.
— Да, — ответил я. — Здравствуйте.
На стенах в прихожей отходили обои, под потолком они скручивались в аккуратную трубочку, и хотелось подпрыгнуть и потянуть их вниз. С люстры новогодним дождиком свисала липкая лента ловушки для мух.
— Эльви-ра-а-а! Кто там? — гаркнул голос из комнаты с веселыми шторами.
— Это ко мне! — крикнула в ответ девушка и суетливо закрыла дверь в комнату.
— Спроси у него сигарету! — перекрикивая песню, потребовал человек из комнаты.
Эльвира отмахнулась и посмотрела на меня внимательно. Давида не передавала, а продолжала держать его двумя руками.
— Тут это самое, — сказала девушка. — У него внизу, видите? Отколот кусочек, я загрунтовала гипсом.
Девушка продолжала крепко держать бюст и казалось, что она ухватывается за него, как за спасательный круг или скользкое бревно на реке.
— Вы себе? — спросила девушка, как бы пытаясь протянуть время.
— В подарок, жене.
— Рисует?
— Рисует, а вы?
— А я это..Как сказать. Рисовала, да. Училась в художественном училище, нашем, Челябинском, на проспекте Победы.
— Эльвир-а-а-а-а, спроси у него курить. Зё-м-а-а-а, есть курить? — продолжал кричать человек с дискотеки.

www.group-telegram.com/kr/Drugsitny.com/817

402 viewsDec 31 at 18:29

На прошлый новый год я подарил жене гипсовый бюст Давида. В основном она пишет красками, но иногда рисует тушью и карандашом.

Давида разыскал на "Авито". Позвонил продавцу. Ответила девушка. Усталым голосом назвала адрес — где-то на окраине, у завода железо-бетонных изделий на улице Трубников.

За покупкой поехал вечером 30 декабря. Была удивительная и теплая погода, густыми хлопьями падал снег, повсюду горели гирлянды, пешеходы переходили дорогу торжественно и чинно, как купцы в соболях с картин Кустодиева. Всем было хорошо и празднично и мне тоже.

Навигатор вывел в район с полуистлевшими, частично расселенными бараками. Фонари в том районе не работали, либо их не было вовсе, магазинов с яркими вывесками я не нашел, даже "Красного и белого" не заметил, хотя казалось бы.

Посреди небольшого пустыря почти расчищенного от снесенных трущоб, стояло два уцелевших двухэтажных дома. Один уже пустой, с выбитыми окнами и раскуроченными рамами, второй — живой, но ровно наполовину. Одна его часть угрюмо темнела на фоне белого снега, вторая часть переливалась разными цветами. Горело восемь окон — четыре на первом этаже, четыре на втором. В одной из квартир агрессивно, как светомузыка на деревенской дискотеке, мигали гирлянды-шторы. Я подумал, что жить с этими шторами невозможно и если на них долго смотреть, то может случиться эпилептический припадок.

Мне нужно было идти как раз в жилище со шторами. Я, конечно, не знал этого наверняка, но предчувствовал. Подойдя ближе, взглянул на окна еще раз. Сквозь разноцветные струи увидел, что кроме мигающих "занавесок" в квартире вращался дискошар, из которого в разные стороны разлетались пестрые всполохи. На потолке плясало северное сияние.

В подъезде — вонь канализации, мишура на старых перилах, змейки проводов ползли по стене из монтажного шкафа. Мелькнула мысль, что все нечистоты со второго этажа просто валятся в подвал самотеком.

Из квартиры, куда я шел, гремела музыка — незатейливая синтезаторная аранжировка плюс хриплый бас, который рассказывал о печальном арестанском житие-бытие:

"...А на зоне тоже красноты:
Развелись козлы, как мухоморы.
Начиная с самого утра,
Портят жизнь до самого отбоя..."

"За Давидом пришел, — подумал. — Может адресом ошибся?"
"Не ошибся", — ответил внутренний голос.

Еще раз сверился с квартирой — все верно. Дверь, была обтянута потрескавшимся, протертым кожзамом с золотистыми заклепками. Я читал, что так было модно в 1980-е годы. Аркадий Северный занимался обивкой входных дверей пока не утонул пьяный в ванной.

Дверь медленно отворилась, из квартиры пахнуло тяжелым табачным духом. Девушка лет 35-40, моя ровесница с грустными и трезвыми глазами смотрела на меня секунды полторы, потом спохватилась:

— А! Вы за Давидом? — спросила девушка в полинялом спортивном костюме. — Здравствуйте.
— Да, — ответил я. — Здравствуйте.
На стенах в прихожей отходили обои, под потолком они скручивались в аккуратную трубочку, и хотелось подпрыгнуть и потянуть их вниз. С люстры новогодним дождиком свисала липкая лента ловушки для мух.
— Эльви-ра-а-а! Кто там? — гаркнул голос из комнаты с веселыми шторами.
— Это ко мне! — крикнула в ответ девушка и суетливо закрыла дверь в комнату.
— Спроси у него сигарету! — перекрикивая песню, потребовал человек из комнаты.
Эльвира отмахнулась и посмотрела на меня внимательно. Давида не передавала, а продолжала держать его двумя руками.
— Тут это самое, — сказала девушка. — У него внизу, видите? Отколот кусочек, я загрунтовала гипсом.
Девушка продолжала крепко держать бюст и казалось, что она ухватывается за него, как за спасательный круг или скользкое бревно на реке.
— Вы себе? — спросила девушка, как бы пытаясь протянуть время.
— В подарок, жене.
— Рисует?
— Рисует, а вы?
— А я это..Как сказать. Рисовала, да. Училась в художественном училище, нашем, Челябинском, на проспекте Победы.
— Эльвир-а-а-а-а, спроси у него курить. Зё-м-а-а-а, есть курить? — продолжал кричать человек с дискотеки.

BY Друг ситный