Экзамен на режиссёрском факультете ВГИКа:
— Допустим, мужчина и женщина пришли вместе в гости. Как сразу дать понять зрителям, что это – муж и жена?
Один студент:
— Она поправляет ему галстук.
— А может, это его секретарша?
Другой студент:
— Она нежно целует его в прихожей.
— Ну, это, скорее, любовница.
Третий:
— Он ворчит: «Зачем я на тебе женился...».
— А может, они уже в разводе?
Четвёртый:
— Он достаёт у неё из сумочки платок, сморкается и суёт обратно в сумку.
— Пять.
Говорят, это ☝️ реальная история
из мастерской Михаила Ромма — студентам ВГИКа нужно было сделать бессловесный этюд, где мужчина и женщина входят в помещение — и зрителям сразу должно быть понятно, что те женаты. Студентом-автором оригинального этюда с носовым платком был юный Андрей Тарковский.
На фотографии - сам.
В смысле, сам Тарковский.
— Допустим, мужчина и женщина пришли вместе в гости. Как сразу дать понять зрителям, что это – муж и жена?
Один студент:
— Она поправляет ему галстук.
— А может, это его секретарша?
Другой студент:
— Она нежно целует его в прихожей.
— Ну, это, скорее, любовница.
Третий:
— Он ворчит: «Зачем я на тебе женился...».
— А может, они уже в разводе?
Четвёртый:
— Он достаёт у неё из сумочки платок, сморкается и суёт обратно в сумку.
— Пять.
Говорят, это ☝️ реальная история
из мастерской Михаила Ромма — студентам ВГИКа нужно было сделать бессловесный этюд, где мужчина и женщина входят в помещение — и зрителям сразу должно быть понятно, что те женаты. Студентом-автором оригинального этюда с носовым платком был юный Андрей Тарковский.
На фотографии - сам.
В смысле, сам Тарковский.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Захожу в магазин, беру молоко и хлеб, на кассе пальцем стучу по наушнику, пытаясь его отключить.
Не получается.
Тупо выковыриваю его из уха.
Продавщица орет:
«Вам пакет считать???»
- Чего Вы орёте?, - спрашиваю.
- Так у Вас же слуховой аппарат, смотрю, барахлит, - отвечает…
Не получается.
Тупо выковыриваю его из уха.
Продавщица орет:
«Вам пакет считать???»
- Чего Вы орёте?, - спрашиваю.
- Так у Вас же слуховой аппарат, смотрю, барахлит, - отвечает…
Я почуял беду и проснулся от горя и смуты,
и заплакал о тех, перед кем в неизвестном долгу, —
и не знаю, как быть, и как годы проходят минуты…
Ах, родные, родные, ну чем я вам всем помогу?
Хоть бы чуда занять у певучих и влюбчивых клавиш,
но не помнит уроков дурная моя голова,
а слова — мы ж не дети, — словами беды не убавишь,
больше тысячи лет, как не Бог нам диктует слова.
О как мучает мозг бытия неразумного скрежет,
как смертельно сосет пустота вседержавных высот.
Век растленен и зол. И ничто на земле не утешит.
Бог не дрогнет на зов. И ничто в небесах не спасет.
И меня обижали — безвинно, взахлеб, не однажды,
и в моем черепке всем скорбям чернота возжена,
но дано вместо счастья мученье таинственной жажды,
и прозренье берез, и склоненных небес тишина.
И спасибо животным, деревьям, цветам и колосьям,
и смиренному Баху, чтоб нам через терньи за ним, —
и прощенье врагам, не затем, чтобы сладко спалось им,
а чтоб стать хоть на миг нам свободней и легче самим.
Еще могут сто раз на позор и на ужас обречь нас,
но, чтоб крохотный светик в потемках сердец не потух,
нам дает свой венок — ничего не поделаешь — Вечность
и все дальше ведет — ничего не поделаешь — Дух.
Борис Чичибабин.
С Днем Рождения (1923).
и заплакал о тех, перед кем в неизвестном долгу, —
и не знаю, как быть, и как годы проходят минуты…
Ах, родные, родные, ну чем я вам всем помогу?
Хоть бы чуда занять у певучих и влюбчивых клавиш,
но не помнит уроков дурная моя голова,
а слова — мы ж не дети, — словами беды не убавишь,
больше тысячи лет, как не Бог нам диктует слова.
О как мучает мозг бытия неразумного скрежет,
как смертельно сосет пустота вседержавных высот.
Век растленен и зол. И ничто на земле не утешит.
Бог не дрогнет на зов. И ничто в небесах не спасет.
И меня обижали — безвинно, взахлеб, не однажды,
и в моем черепке всем скорбям чернота возжена,
но дано вместо счастья мученье таинственной жажды,
и прозренье берез, и склоненных небес тишина.
И спасибо животным, деревьям, цветам и колосьям,
и смиренному Баху, чтоб нам через терньи за ним, —
и прощенье врагам, не затем, чтобы сладко спалось им,
а чтоб стать хоть на миг нам свободней и легче самим.
Еще могут сто раз на позор и на ужас обречь нас,
но, чтоб крохотный светик в потемках сердец не потух,
нам дает свой венок — ничего не поделаешь — Вечность
и все дальше ведет — ничего не поделаешь — Дух.
Борис Чичибабин.
С Днем Рождения (1923).
Разгром.
Мама приходит с работы,
Мама снимает боты,
Мама приходит в дом,
Мама глядит кругом.
— Был на квартиру налёт?
— Нет.
— К нам заходил бегемот?
— Нет.
— Может быть, дом не наш?
— Наш.
— Может, не наш этаж?
— Наш.
Просто приходил Серёжка,
Поиграли мы немножко.
— Значит это не обвал?
— Нет.
— Значит, слон не танцевал?
— Нет.
— Очень рада. Оказалось,
Я напрасно волновалась.
Э. Успенский.
П.С. Сволочи. В 6 утра…
Мама приходит с работы,
Мама снимает боты,
Мама приходит в дом,
Мама глядит кругом.
— Был на квартиру налёт?
— Нет.
— К нам заходил бегемот?
— Нет.
— Может быть, дом не наш?
— Наш.
— Может, не наш этаж?
— Наш.
Просто приходил Серёжка,
Поиграли мы немножко.
— Значит это не обвал?
— Нет.
— Значит, слон не танцевал?
— Нет.
— Очень рада. Оказалось,
Я напрасно волновалась.
Э. Успенский.
П.С. Сволочи. В 6 утра…
Архип Иванович Куинджи был не только отличным живописцем, но и очень добрым человеком.
Художник не только постоянно кормил птиц, но и ухаживал за ними.
Если один из его пернатых друзей заболевал, Архип Иванович забирал его домой и выхаживал.
Известен случай, когда художник сам сделал птице трахеотомию, вставив в её больное горлышко трубочку. Куинджи также гордился спасённой жизнью бабочки, которой он приклеил крыло.
Однако не все одобряли такое увлечение художника, Многие даже посмеивались над ним, а некоторые и вовсе считали сумасшедшим. Однажды Павел Щербов даже написал карикатуру на Куинджи, изобразив его, делающим клизму вороне.
Щербов представил художника на крыше в кругу своих подопечных, которые пришли лечиться. У одной вороны перевязана шея, другая идёт на костылях, третья с клизмой, четвёртая либо кладёт мастеру в карман оплату за услуги, либо, наоборот, что-то ворует у него.
Самому Куинджи картина показала совсем не смешной, а странной. Он удивился не самому факту клизмы, а тому, что процедуру делают на улице, а ведь птица может улететь.
«Это он, Щербов, знаете как? – говорил Архип Иванович. – Подкупил дворника и из слухового окна соседнего дома зарисовал меня на крыше. Дворнику два рубля дал, а можно было и за пятьдесят копеек. И как же так – вороне? Да это же никак невозможно, и на крыше… Это же она улетит».
Несмотря на насмешки, Куинджи не собирался расставаться со своими пернатыми друзьями. Он регулярно закупал корм и лазил на крышу, искренне считая, что его любовь к птицам взаимна.
Говорят, что на похоронах художника было не только множество людей, но и птиц, которые кружили над его домом весь день.
Художник не только постоянно кормил птиц, но и ухаживал за ними.
Если один из его пернатых друзей заболевал, Архип Иванович забирал его домой и выхаживал.
Известен случай, когда художник сам сделал птице трахеотомию, вставив в её больное горлышко трубочку. Куинджи также гордился спасённой жизнью бабочки, которой он приклеил крыло.
Однако не все одобряли такое увлечение художника, Многие даже посмеивались над ним, а некоторые и вовсе считали сумасшедшим. Однажды Павел Щербов даже написал карикатуру на Куинджи, изобразив его, делающим клизму вороне.
Щербов представил художника на крыше в кругу своих подопечных, которые пришли лечиться. У одной вороны перевязана шея, другая идёт на костылях, третья с клизмой, четвёртая либо кладёт мастеру в карман оплату за услуги, либо, наоборот, что-то ворует у него.
Самому Куинджи картина показала совсем не смешной, а странной. Он удивился не самому факту клизмы, а тому, что процедуру делают на улице, а ведь птица может улететь.
«Это он, Щербов, знаете как? – говорил Архип Иванович. – Подкупил дворника и из слухового окна соседнего дома зарисовал меня на крыше. Дворнику два рубля дал, а можно было и за пятьдесят копеек. И как же так – вороне? Да это же никак невозможно, и на крыше… Это же она улетит».
Несмотря на насмешки, Куинджи не собирался расставаться со своими пернатыми друзьями. Он регулярно закупал корм и лазил на крышу, искренне считая, что его любовь к птицам взаимна.
Говорят, что на похоронах художника было не только множество людей, но и птиц, которые кружили над его домом весь день.
Я бы вынула ребро свое тонкое,
Из живого вырезала бы тела я,
Сотвори из него мне только
Ты Друга верного, мелкого, белого.
Не мужа, не жену, не среднего,
А скорлупою одетого ангела,
Чтоб он песни утешные пел
И сидел бы ночами на лампочке,
На паучьих звенел бы струночках.
Не Адам я — но его еще одиночей.
Трудно ли, если захочешь?
Сотвори.
Уж так-то рада я тут была бы.
Ах друга светлого, тонкого, мелкого
Из капли крови, из кости слабой.
Елена Шварц, 1978 год.
Из живого вырезала бы тела я,
Сотвори из него мне только
Ты Друга верного, мелкого, белого.
Не мужа, не жену, не среднего,
А скорлупою одетого ангела,
Чтоб он песни утешные пел
И сидел бы ночами на лампочке,
На паучьих звенел бы струночках.
Не Адам я — но его еще одиночей.
Трудно ли, если захочешь?
Сотвори.
Уж так-то рада я тут была бы.
Ах друга светлого, тонкого, мелкого
Из капли крови, из кости слабой.
Елена Шварц, 1978 год.
«Дали в феврале 1939 года утверждал, причем я слышал это своими ушами и не поленился удостовериться, что какой-то элемент юмора тут напрочь отсутствовал, будто все существующие ныне в мире недуги носят расовый характер и будто решение, которого надо добиваться, — это обратить все цветные народы
в рабство, причем совместными усилиями всех представителей белой расы. Не знаю, какие двери могла бы открыть перед ним такого рода декларация в Италии или Соединенных Штатах.
Двери, через которые он ходит, постоянно меняются, но я знаю, какие двери для него раз и навсегда захлопнуты»,
Андре Бретон,
«Новейшие тенденции в живописи сюрреалистов».
На фотографии -
группа сюрреалистов в Париже.
Слева направо: Тристан Тцара,
Поль Элюар, Андре Бретон, Ганс Арп,
Сальвадор Дали, Ив Танги,
Макс Эрнст, Рене Кревель, Ман Рэй.
Октябрь 1930 года.
в рабство, причем совместными усилиями всех представителей белой расы. Не знаю, какие двери могла бы открыть перед ним такого рода декларация в Италии или Соединенных Штатах.
Двери, через которые он ходит, постоянно меняются, но я знаю, какие двери для него раз и навсегда захлопнуты»,
Андре Бретон,
«Новейшие тенденции в живописи сюрреалистов».
На фотографии -
группа сюрреалистов в Париже.
Слева направо: Тристан Тцара,
Поль Элюар, Андре Бретон, Ганс Арп,
Сальвадор Дали, Ив Танги,
Макс Эрнст, Рене Кревель, Ман Рэй.
Октябрь 1930 года.