Узница Саласпилса: «Охранники топили детей в выгребной яме»
Евгения Васильевна Горбунова, русская жительница Латвийской ССР. Была отправлена в Саласпилс вместе со всей семьёй (и другими жителями её деревни) в октябре 1943 года в возрасте семи лет, и пробыла там шесть месяцев. Сейчас проживает в Риге.
- Мы на хуторе жили. Говорят, что у нашего соседа два сына в партизаны ушли. После этого явились к нам два человека с оружием, приказывают – берите тёплые вещи, мы вас выселяем, вы немцам не донесли, что эти двое хотят «бандитами» стать. Бабушку мою взяли, папу, маму и пять детей. И всех на нашей улице, шесть семей увезли в Саласпилс. Запихали в такие вагоны, что дрова возят. Заходим в вагон, сесть негде, так много людей набили. Едем, дети плачут. Приезжаем в Саласпилс. Выгоняют наружу, там немцы с винтовками, с собаками. На площадь согнали, стали группами отводить в бараки, и заселять. Я на третий этаж нар залезла. Месяцев шесть меня в концлагере держали.
- Кровь немцы брали у вас?
- Да, брали, и я потом заболела сильно. Положили в лагерный лазарет, но не лечили. Медсестра подойдет, посмотрит, и всё. Суп давали из одной воды, хлеба кусочек. Дети страшно кричали. У меня ноги отказали. Стали русские подходить к Латвии, немцы сказали – больных детей из Саласпилса, если осталась родня, можно забрать. Крёстный, приехал, меня и сестру забрал. Я несколько недель встать на ноги не могла, тощая, как скелет. Папу и маму угнали в Германию на работу, и мама погибла там. Бабушка умерла в самом Саласпилсе: за бараками вырыли яму, её и двадцать человек бросили туда и закопали. Убивали нас там, мучили. Сиди в бараке, веди себя тихо, не плачь. Брали кровь со всех детей, им же солдатам переливать надо, с фронта раненых везли. Даже в туалете дети гибли. Дыру выкопали, доски положили. Сходил ребёнок, встал, не понравилось что-то охраннику, ударит его, тот в яму полетит. И захлёбывался, многие не выбирались.
- Как вы относитесь к словам политиков Латвии, что это «воспитательный лагерь»?
- Господи, да это даже произносить страшно. Саласпилс мне долго после снился.
Дальше Евгения Васильевна продолжать не смогла, и попросила не записывать видео с ней. Она сказала, что два дня проплакала перед интервью, перенервничала. Два года назад Горбунова перенесла инсульт, и слова ей даются тяжело. На встречу она пришла с дочерью. Дочь передаёт её воспоминания, как её мать своими глазами в Саласпилсе видела – «Один ребёнок упал, когда детей гнали по полю. Он не мог подняться, и охранник наступил ему на голову сапогом, и раздавил». Евгения Васильевна забирает с собой сахар со стола (мы общаемся в кафе). Дочь извиняется – после концлагеря мать не может допускать, чтобы пропадали продукты, ей кажется, что будет голод. Поэтому, моё третье (и последнее на данный момент) интервью с очередной узницей Саласпилса вышло совсем короткое. Однако, это воспоминания живого человека. Узники, пережившие концлагеря, уже не все в хорошем состоянии здоровья, и память уходит от них. Вот почему так важно успеть поговорить с этими людьми, пока не покинули нас.
Кстати, сейчас в живых осталось больше бывших членов СС, чем узников нацистских концлагерей, которых они годами пытали и убивали. Просто знайте это.
Узница Саласпилса: «Охранники топили детей в выгребной яме»
Евгения Васильевна Горбунова, русская жительница Латвийской ССР. Была отправлена в Саласпилс вместе со всей семьёй (и другими жителями её деревни) в октябре 1943 года в возрасте семи лет, и пробыла там шесть месяцев. Сейчас проживает в Риге.
- Мы на хуторе жили. Говорят, что у нашего соседа два сына в партизаны ушли. После этого явились к нам два человека с оружием, приказывают – берите тёплые вещи, мы вас выселяем, вы немцам не донесли, что эти двое хотят «бандитами» стать. Бабушку мою взяли, папу, маму и пять детей. И всех на нашей улице, шесть семей увезли в Саласпилс. Запихали в такие вагоны, что дрова возят. Заходим в вагон, сесть негде, так много людей набили. Едем, дети плачут. Приезжаем в Саласпилс. Выгоняют наружу, там немцы с винтовками, с собаками. На площадь согнали, стали группами отводить в бараки, и заселять. Я на третий этаж нар залезла. Месяцев шесть меня в концлагере держали.
- Кровь немцы брали у вас?
- Да, брали, и я потом заболела сильно. Положили в лагерный лазарет, но не лечили. Медсестра подойдет, посмотрит, и всё. Суп давали из одной воды, хлеба кусочек. Дети страшно кричали. У меня ноги отказали. Стали русские подходить к Латвии, немцы сказали – больных детей из Саласпилса, если осталась родня, можно забрать. Крёстный, приехал, меня и сестру забрал. Я несколько недель встать на ноги не могла, тощая, как скелет. Папу и маму угнали в Германию на работу, и мама погибла там. Бабушка умерла в самом Саласпилсе: за бараками вырыли яму, её и двадцать человек бросили туда и закопали. Убивали нас там, мучили. Сиди в бараке, веди себя тихо, не плачь. Брали кровь со всех детей, им же солдатам переливать надо, с фронта раненых везли. Даже в туалете дети гибли. Дыру выкопали, доски положили. Сходил ребёнок, встал, не понравилось что-то охраннику, ударит его, тот в яму полетит. И захлёбывался, многие не выбирались.
- Как вы относитесь к словам политиков Латвии, что это «воспитательный лагерь»?
- Господи, да это даже произносить страшно. Саласпилс мне долго после снился.
Дальше Евгения Васильевна продолжать не смогла, и попросила не записывать видео с ней. Она сказала, что два дня проплакала перед интервью, перенервничала. Два года назад Горбунова перенесла инсульт, и слова ей даются тяжело. На встречу она пришла с дочерью. Дочь передаёт её воспоминания, как её мать своими глазами в Саласпилсе видела – «Один ребёнок упал, когда детей гнали по полю. Он не мог подняться, и охранник наступил ему на голову сапогом, и раздавил». Евгения Васильевна забирает с собой сахар со стола (мы общаемся в кафе). Дочь извиняется – после концлагеря мать не может допускать, чтобы пропадали продукты, ей кажется, что будет голод. Поэтому, моё третье (и последнее на данный момент) интервью с очередной узницей Саласпилса вышло совсем короткое. Однако, это воспоминания живого человека. Узники, пережившие концлагеря, уже не все в хорошем состоянии здоровья, и память уходит от них. Вот почему так важно успеть поговорить с этими людьми, пока не покинули нас.
Кстати, сейчас в живых осталось больше бывших членов СС, чем узников нацистских концлагерей, которых они годами пытали и убивали. Просто знайте это.
Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. In 2014, Pavel Durov fled the country after allies of the Kremlin took control of the social networking site most know just as VK. Russia's intelligence agency had asked Durov to turn over the data of anti-Kremlin protesters. Durov refused to do so. Pavel Durov, a billionaire who embraces an all-black wardrobe and is often compared to the character Neo from "the Matrix," funds Telegram through his personal wealth and debt financing. And despite being one of the world's most popular tech companies, Telegram reportedly has only about 30 employees who defer to Durov for most major decisions about the platform. Official government accounts have also spread fake fact checks. An official Twitter account for the Russia diplomatic mission in Geneva shared a fake debunking video claiming without evidence that "Western and Ukrainian media are creating thousands of fake news on Russia every day." The video, which has amassed almost 30,000 views, offered a "how-to" spot misinformation. "The inflation fire was already hot and now with war-driven inflation added to the mix, it will grow even hotter, setting off a scramble by the world’s central banks to pull back their stimulus earlier than expected," Chris Rupkey, chief economist at FWDBONDS, wrote in an email. "A spike in inflation rates has preceded economic recessions historically and this time prices have soared to levels that once again pose a threat to growth."
from kr
