.
Непосредственным движениям души оставлено так мало места, что тот, кому вообще посчастливится их испытать, воспринимает их как #счастье, как драгоценность, даже если они причиняют #боль; более того, как раз познав последние болезненные следы непосредственности как нечто, чем он может обладать, он будет отчаянно защищать их, чтобы самому не обратиться в вещь <...>

То, что #страсть, рушащая причинно-следственную связь рациональной целесообразности и тем самым как бы помогающая «я» вырваться из своего монадологического плена, сама должна оказаться чем-то относительным, подчиненным постыдной рассудочности обособленной жизни, — высшая степень святотатства <...>

На самом деле мы всё время ощущали тщетность; мы были счастливы иррациональной надеждой на то, что нас захватит и унесет, и всякий раз, когда надежды наши не оправдывались, этот раз казался нам последним, представлялся смертью

/с.

Теодор Адорно, «Размышления из поврежденной жизни» / Reflexionen aus dem beschädigten Leben, 1951

Picture: Boris Kazakov

Я открыла комментарии чтобы добавлять файлы с книгами туда, мне кажется, что так выглядит аккуратнее. Ещё я хотела вам рассказать, как пользоваться поиском по хештегу внутри канала. Нажимаете на #слово и потом наверху слева выбираете «этот чат». Если вы и так знали, как это работает, то вы молодец 👑

Есть, как известно, три табуированных, неприличных темы для разговора: секс, политика, религия. Но внутри каждой из них можно выделить свое особое непристойное ядро, которое отвергается немедленно и несомненно, то, что вызывает сильнейшее сопротивление, насмешки, отвращение и пр.: девство, коммунизм, ангелы. Ими-то, этими ядрами, стало быть, и следует заняться: двигаться в направлении мощнейшего сопротивления, туда куда вытесняются некие особо непристойные, особо подрывные истины.

.
Принятие вины — это ма­невр, который вызывает у нас тревогу, а её присутствие сигнали­зирует, что субъект уступил своему желанию.
<...>

Диалектика закона и его нарушения состоит не только в том, что сам закон требует его нарушения, что он порождает #желание своего собственного нарушения; наше подчинение самому закону не «естественно», непосредственно, а всегда уже опосредовано вытеснением жела­ния его нарушить. Когда мы подчиняемся закону, это является ча­стью нашей отчаянной стратегии борьбы с нашим желанием его нарушить, поэтому чем строже мы подчиняемся закону, тем боль­ше мы подтверждаем, что глубоко в нас самих мы поддались дав­лению желания предаться греху.

Поэтому чувство вины Сверх-Я верно: чем больше мы подчиняемся закону, тем больше мы винов­ны, потому что это подчинение суть защита от нашего греховно­го желания /с.

Славой Жижек, «Параллаксное видение» / The Parallax View, 2006

Picture: anduartist

.
Синтаксические связи обладают завораживающей силой, но питает их все же #слово, явление которого потрясает, подобно неожиданно открывшейся истине. <...>

Когда незыблемые связи распадаются, в слове остается одно лишь вертикальное измерение, оно уподобляется опоре, колонне, глубоко погруженной в нерасторжимую почву смыслов, смысловых рефлексов и отголосков: такое слово похоже на выпрямившийся во весь рост #знак. Поэтическое слово превращается в #акт, лишенный ближайшего прошлого и окружающего контекста, но зато в нем сгущена память обо всех породивших его корнях. <...>

Такое слово энциклопедично, оно разом содержит в себе все свои значения, тогда как реляционный дискурс заставляет его выбирать одно из них. Оно, следовательно, осуществляет то, что возможно лишь в словаре или в поэзии, то есть там, где имя способно жить независимо от артикля, где оно приведено к своего рода нулевой степени
/с.

Ролан Барт, «Нулевая степень письма» / Le Degré zéro de l'écriture, 1953

Picture: Katherine Linn Sage

.
Сердечко если завершили гомеоморфные преобразования

Как создать цифровую землю? История государства Тувалу

Тувалу, небольшое тихоокеанское государство из девяти островов, постепенно уходит под воду из-за повышения уровня океана. К 2100 году страна может полностью исчезнуть, но её правительство намерено сохранить государственность любой ценой. Премьер-министр Тувалу уверен, что страна может существовать без «вечности» государства, хотя в международном праве, увы, нет такого сценария.

Тем не менее, тувальцы планируют стать первой «цифровой нацией», перенести свою жизнь в виртуальное пространство и даже воссоздать утраченные острова в виртуальной реальности, чтобы жители смогли там гулять онлайн.

В этой ситуации сходятся сразу несколько геофилософских сюжетов:

1. Соотношение земли и территории, о котором пишут Делез и Гваттари. Условно говоря, свою «землю» всегда можно унести с собой. И именно этим занимается философия как дело чужеземцев, которые приходят в незнакомые города.

2. «Право земли» и политическая теология природы, которую мы видели у Латура. Вопрос о том, можно ли договориться с Землей? Чтобы хотя бы государство не утонуло... Ответ, конечно, отрицательный. Но с Тувалу интереснее: тут вопрос о договоре с природой накладывается на вопрос о договоре с другими странами и признанием цифровой территории.

3. Немного «мифологии земли»: Тувалу в теории может стать еще одной легендой о стране, ушедшей под воду (на манер Атлантиды), а ее цифровое положение — только усложнит эту историю, добавит к ней след уже сетевых мифов (реальных или виртуальных — вот только вопрос).

4. Геоистория и гиперобъекты. Истрия Тувалу напрямую становится частью истории Земли, о которой говорил тот же Латур и Тимоти Мортон. Это глубинное время, но в конечном итоге оно материализуется. Осталось всего 75 лет и Земля закончит историю этой страны.

Сами тувальцы пока что сделали красивый сайт — первый шаг, так сказать.

.
Вот чего достиг #век в аспекте невозможной субъективной новизны и уютного повторения. И этому есть понятийное обозначение: #одержимость (l'obsession).

Век завершается одержимостью безопасностью, верной неприглядной максиме: неплохо и то, что есть, — бывало, бывает и хуже.

Тогда как #сердце этого столетия, — начиная с Фрейда, начиная с Ленина — билось в ритме сокрушительной истерии, ее активизма, ее несгибаемой воинственности.

И вот мы здесь, с опорой на наследие Ленина пытаемся реактивировать в политике, против унылой одержимости, единственно важный вопрос мышления: какова ваша критика существующего мира?

Что вы нам можете предложить нового? Творцами чего вы являетесь? /c.

Ален Бадью, «Век» / Le siècle, 2005

Picture: Samuel Araya