Мечтал прочитать эту книжку с тех пор, как о ней узнал — если честно, непростительно поздно для журналиста и для редактора. Важно, что эта история Хиросимы глазами шести выживших 6 августа 1945 года («японцы, как правило, избегали термина “выжившие”, поскольку такой акцент на жизни мог быть понят как пренебрежение к священному статусу мертвых») вышла всего через год после бомбардировки — это именно репортаж, эталон нарративной журналистики, классика и мастрид. Работая в Информационном центре по атомной энергии, я не раз отвечал на разные вопросы о Хиросиме и Чернобыле (и до сих пор к ядерной энергетике отношусь прекрасно, кстати), а сегодня советовал бы всем сериал HBO и книжку Джона Херси, наконец вышедшую на русском. И тексты о том, чем она крута — Егора Сенникова и Алексея Поляринова, например. «Граница между описанием боли и ее эксплуатацией очень тонка. И в этом смысле текст Джона Херси — образец такта: за двести страниц он эту границу ни разу не пересек». Спасибо Individuum за то, что есть что почитать.
Мечтал прочитать эту книжку с тех пор, как о ней узнал — если честно, непростительно поздно для журналиста и для редактора. Важно, что эта история Хиросимы глазами шести выживших 6 августа 1945 года («японцы, как правило, избегали термина “выжившие”, поскольку такой акцент на жизни мог быть понят как пренебрежение к священному статусу мертвых») вышла всего через год после бомбардировки — это именно репортаж, эталон нарративной журналистики, классика и мастрид. Работая в Информационном центре по атомной энергии, я не раз отвечал на разные вопросы о Хиросиме и Чернобыле (и до сих пор к ядерной энергетике отношусь прекрасно, кстати), а сегодня советовал бы всем сериал HBO и книжку Джона Херси, наконец вышедшую на русском. И тексты о том, чем она крута — Егора Сенникова и Алексея Поляринова, например. «Граница между описанием боли и ее эксплуатацией очень тонка. И в этом смысле текст Джона Херси — образец такта: за двести страниц он эту границу ни разу не пересек». Спасибо Individuum за то, что есть что почитать.
In the past, it was noticed that through bulk SMSes, investors were induced to invest in or purchase the stocks of certain listed companies. On Feb. 27, however, he admitted from his Russian-language account that "Telegram channels are increasingly becoming a source of unverified information related to Ukrainian events." So, uh, whenever I hear about Telegram, it’s always in relation to something bad. What gives? The next bit isn’t clear, but Durov reportedly claimed that his resignation, dated March 21st, was an April Fools’ prank. TechCrunch implies that it was a matter of principle, but it’s hard to be clear on the wheres, whos and whys. Similarly, on April 17th, the Moscow Times quoted Durov as saying that he quit the company after being pressured to reveal account details about Ukrainians protesting the then-president Viktor Yanukovych. The last couple days have exemplified that uncertainty. On Thursday, news emerged that talks in Turkey between the Russia and Ukraine yielded no positive result. But on Friday, Reuters reported that Russian President Vladimir Putin said there had been some “positive shifts” in talks between the two sides.
from kr
