За последние десять лет число политических заключенных в России выросло с 40 до более 1000 человек. Часто письма для них — единственный способ поддерживать связь с внешним миром.
Зачем писать письма?
«Я считаю, что письма крайне необходимы людям, которые оказались в тюрьме за свои взгляды, за стремление к свободе, праву и демократии. Это дает силы держаться и вселяет веру. Важно знать, что мы не одни, что о нас помнят» — так объясняет значение писем Евгений Бестужев, осужденный в ноябре 2022 года по статье о «фейках» о российской армии.
Михаил Жариков, которого приговорили к шести годам колонии за антивоенные посты, рассказывает, что переписка вселяет в человека уверенность в том, что он не забыт и что его дело не напрасно: «Конечно, приятно получить письмо от неизвестного [человека], [приятно] от понимания, что ты небезразличен».
И правозащитники, и сами политзаключенные говорят, что письма помогают обеспечивать людям в тюрьме безопасность. «Частота и объем писем дают сотрудникам системы понимание, что есть люди, которые в случае чего спросят, что произошло», — пишет Жариков.
За последние десять лет число политических заключенных в России выросло с 40 до более 1000 человек. Часто письма для них — единственный способ поддерживать связь с внешним миром.
Зачем писать письма?
«Я считаю, что письма крайне необходимы людям, которые оказались в тюрьме за свои взгляды, за стремление к свободе, праву и демократии. Это дает силы держаться и вселяет веру. Важно знать, что мы не одни, что о нас помнят» — так объясняет значение писем Евгений Бестужев, осужденный в ноябре 2022 года по статье о «фейках» о российской армии.
Михаил Жариков, которого приговорили к шести годам колонии за антивоенные посты, рассказывает, что переписка вселяет в человека уверенность в том, что он не забыт и что его дело не напрасно: «Конечно, приятно получить письмо от неизвестного [человека], [приятно] от понимания, что ты небезразличен».
И правозащитники, и сами политзаключенные говорят, что письма помогают обеспечивать людям в тюрьме безопасность. «Частота и объем писем дают сотрудникам системы понимание, что есть люди, которые в случае чего спросят, что произошло», — пишет Жариков.
Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. Pavel Durov, a billionaire who embraces an all-black wardrobe and is often compared to the character Neo from "the Matrix," funds Telegram through his personal wealth and debt financing. And despite being one of the world's most popular tech companies, Telegram reportedly has only about 30 employees who defer to Durov for most major decisions about the platform. On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. In December 2021, Sebi officials had conducted a search and seizure operation at the premises of certain persons carrying out similar manipulative activities through Telegram channels. After fleeing Russia, the brothers founded Telegram as a way to communicate outside the Kremlin's orbit. They now run it from Dubai, and Pavel Durov says it has more than 500 million monthly active users.
from kr
