Встретила на вокзале женщину. Едет к дочери в Финляндию. Разговорились. Она из того же села под Харьковом, что и баба Люба, которую я встречала позапрошлвм летом. Оказалось, что женщины - одноклассницы. А еще женщина эта - родственница той самой Жанны из Харькова, которой Люба дала мой контакт, чтобы мы смогли вывезти маму Жанны Олену Петровну, оказавшуюся в результате всяких событий в российском доме престарелых. Олену Петровну с превеликими трудами из дома престарелых забрали и она до Харькова к дочери добралась, хотя путь был очень непростым.
Вот так бывает.
Вот так бывает.
Forwarded from Дом Галича
Когда холодно и темно, можно прийти в Дом Галича и посмотреть выставку Марины Комаркевич "Сказ о фараонке" и рассмотреть набор открыток "Лисий год" - историю о лисах-бабушке и внучке. Тепло и уютно. И можно купить набор с авторской надписью Марины Комаркевич.
Та женщина, которая просила одеяло, так как спала на жестком полу, теперь уже спит на раскладушке. От кровати отказалась - комната слишком мала, раскладушка удобнее.
Вы, дорогие друзья, принесли и раскладушек, и матрас надувной, который сегодня сразу же забрала семья.
А теперь ищу логопеда про боно. Для мальчика пяти лет. Отец его воспитывает один, мама умерла уже в России. У мальчика есть еще три старших брата...
Вы, дорогие друзья, принесли и раскладушек, и матрас надувной, который сегодня сразу же забрала семья.
А теперь ищу логопеда про боно. Для мальчика пяти лет. Отец его воспитывает один, мама умерла уже в России. У мальчика есть еще три старших брата...
Логопед нашелся! И еще оказалось,что живет рядом с семьей. Сегодня уже занимались с малышом.
Forwarded from Музей Анны Ахматовой
Ольга Федоровна Берггольц (1910−1975) — русский поэт, легендарный голос блокадного Ленинграда, автор ставшей крылатой фразы «Никто не забыт, и ничто не забыто». Почти всю жизнь она вела дневники: и в темные годы сталинских репрессий, и в «смертное время» блокады.
Только в 1990-е годы отрывки из дневников Ольги Берггольц впервые пришли к читателю. 17 сентября 1941 года в блокадном Ленинграде она записала: «Сегодня Коля закопает эти мои дневники. Все-таки в них много правды, несмотря на их ничтожность и мелкость. Если выживу — пригодятся, чтоб написать всю правду». Опубликованными, эти дневники и стали Главной книгой Ольги Берггольц.
16 октября на вечере в музее книгу представит писатель Наталия Соколовская. Встречу проведёт Галина Артёменко.
Дата: 16 октября, среда, 18.30
Билеты
Только в 1990-е годы отрывки из дневников Ольги Берггольц впервые пришли к читателю. 17 сентября 1941 года в блокадном Ленинграде она записала: «Сегодня Коля закопает эти мои дневники. Все-таки в них много правды, несмотря на их ничтожность и мелкость. Если выживу — пригодятся, чтоб написать всю правду». Опубликованными, эти дневники и стали Главной книгой Ольги Берггольц.
16 октября на вечере в музее книгу представит писатель Наталия Соколовская. Встречу проведёт Галина Артёменко.
Дата: 16 октября, среда, 18.30
Билеты
Forwarded from Дом Галича
***
Город облетает и остывает,
Переходит в режим экономии света,
Город все стремительно забывает,
Как совсем недавно здесь было лето.
Столики попрятались по кофейням,
Мальчики замотали в шарфы бородки,
Девочки стали повадками словно феи -
Зябко порхают в модных носках коротких.
Сонно заворочались батареи
В старом городе, в сталинках и хрущевках.
Что у нас в тренде сезона, скажите скорее?
Да, как обычно, милый, флис и плащевка.
Флис и плащевка, авитаминоз и простуда,
Вечер с обеда, желание спать и согреться,
Время любви и печали, откуда
Некуда нам, да и незачем, деться.
Марина Комаркевич
#книжныйвыборДомаГалича
Город облетает и остывает,
Переходит в режим экономии света,
Город все стремительно забывает,
Как совсем недавно здесь было лето.
Столики попрятались по кофейням,
Мальчики замотали в шарфы бородки,
Девочки стали повадками словно феи -
Зябко порхают в модных носках коротких.
Сонно заворочались батареи
В старом городе, в сталинках и хрущевках.
Что у нас в тренде сезона, скажите скорее?
Да, как обычно, милый, флис и плащевка.
Флис и плащевка, авитаминоз и простуда,
Вечер с обеда, желание спать и согреться,
Время любви и печали, откуда
Некуда нам, да и незачем, деться.
Марина Комаркевич
#книжныйвыборДомаГалича
Продолжаем закрывать просьбы. Сегодня еще заказали одеял и подушек и еще необходимых вещей. Спасибо вам - кто помогает. Сегодня подарили нам три коробки теплых пледов, что справа на фото. А фены и то, что еще приедет на этой неделе -с помощью одного хорошего человека мы заказали. Еще куплю два глюкометра с полосками с запасом и в среду сделаю пожилой супружеской паре очки - и ему и ей, рецепты есть.
Forwarded from Издательство Ивана Лимбаха
Друзья, из печати вышла книга «Территория памяти» Дениса Безносова.
В романе обитают реальные исторические персонажи. Ясперс разглядывает пропагандистскую листовку в дождливом Гейдельберге. Арендт блуждает по залитому солнцем Иерусалиму в поисках зала, где состоится суд. Эйхман дожидается интервью в тюремной камере. Бернхард беседует с фотографом в венском кафе накануне премьеры своей последней пьесы.
Четыре персонажа, запертые в индивидуальных ситуациях, посреди закругленно-спиралевидного времени, на «территории памяти». Здесь же проживают собственные сюжеты педагоги-экспериментаторы Милгрэм и Джонс, журналист Ширер и художник Тэнгли, режиссеры Ланг и Параджанов. Каждый — в пространстве, сконструированном из многочисленных киноцитат Годара, Хитиловой, Рене, Антониони и других.«Территория памяти» — о коллективной вине и бесконечном повторении истории — вторая книга «Трилогии бессилия», отчасти продолжающая «Свидетельства обитания».
Post scriptum Александра Скидана.
«Территория памяти» в интернет-магазине.
В романе обитают реальные исторические персонажи. Ясперс разглядывает пропагандистскую листовку в дождливом Гейдельберге. Арендт блуждает по залитому солнцем Иерусалиму в поисках зала, где состоится суд. Эйхман дожидается интервью в тюремной камере. Бернхард беседует с фотографом в венском кафе накануне премьеры своей последней пьесы.
Четыре персонажа, запертые в индивидуальных ситуациях, посреди закругленно-спиралевидного времени, на «территории памяти». Здесь же проживают собственные сюжеты педагоги-экспериментаторы Милгрэм и Джонс, журналист Ширер и художник Тэнгли, режиссеры Ланг и Параджанов. Каждый — в пространстве, сконструированном из многочисленных киноцитат Годара, Хитиловой, Рене, Антониони и других.«Территория памяти» — о коллективной вине и бесконечном повторении истории — вторая книга «Трилогии бессилия», отчасти продолжающая «Свидетельства обитания».
Post scriptum Александра Скидана.
«Территория памяти» в интернет-магазине.
23 человека зе шесть часов. Вроде немного. Или много? Успеть поговорить не удается практически, успеть бы помочь. Но многих уже знаешь и истории их знаешь. Лучше бы никогда не знать этих горестных историй. Но уже знаешь и никуда не денешься.
Два глюкометра с большим запасом полосок. Выдали.
Тонометры. Закончились.
Утюги, кстати, тоже.
Если бы можно было не знать. Но увы. Мы знаем, что происходит.
Два глюкометра с большим запасом полосок. Выдали.
Тонометры. Закончились.
Утюги, кстати, тоже.
Если бы можно было не знать. Но увы. Мы знаем, что происходит.