Эллиниcтика

Зачем, спрашивает Зайцев, «Фалес … стал доказывать геометрические соотношения, которые были давно известны вавилонянам, легко проверяются измерением и до той поры не вызывали ни у кого желания обосновать их? … Почему Анаксимандр попытался создать механическую модель солнечной системы, явно ненужную ни для … календаря, ни для мореплавания?».

Однако дело в том и состояло, что греки презрели тиранию вопроса «зачем?», отказавшись искать в любой деятельности очевидной пользы: в отличие от всех прочих человеческих обществ, древние не отвергали то, что не имеет явной применимости, нельзя тут же на месте приспособить, но, напротив, ценили даже выше.

В этом смысле школа и по сей день наследует древним: неправда ли, что многие, кого изрядно утомляла тотальная умозрительность школьного курса, задавались вопросом, как это вообще может пригодиться в жизни? В ответ можно было услышать, например, что благодаря знанию математики тебя как минимум не обсчитают… Тут будет верно следующее замечание Аристотеля, хотя и сказанное о другом искусстве, которое «изучают не ради того, чтобы не ошибаться при своих собственных покупках и не подвергаться обману при купле и продаже … Вообще, искать повсюду лишь одной пользы всего менее приличествует людям высоких душевных качеств и свободнорожденным».

Подобные объяснения — не более чем наивная рационализация авторства тех, кто и сам не понял, что к чему, но также убеждён, что всякое знание нужно преимущественно для дальнейшего зарабатывания на кусок хлеба. Школа, однако, спервоначалу предназначалась для тех, кто вопрос с хлебом давно оставил за скобками, смысл её состоял в обучении тому, что принципиально не может быть использовано для трудовой деятельности.

Согласно Аристотелю, «все занятия делятся на такие, которые приличны для свободнорожденных людей, и на такие, которые свойственны несвободным», при этом «ремесленными (βάναυσος) [называют] такие искусства и занятия, которые исполняются за плату: они лишают людей необходимого досуга и принижают их», а также «делают тело и душу свободнорожденных … непригодными для применения добродетели и для связанной с нею деятельности». Такому, верили греки, не место в школе, вотчине свободного человека, но в каком-нибудь училище, где дают иные, полезные знания.

Собственно, термин σχολή, от которого происходит слово «школа», и означает «досуг», «свободное время»; это «схолэ» было вариантом т.н. «демонстративного потребления», способом показать свою принадлежность к сливкам общества, обозначив, что ты столь богат, что можешь себе позволить получать знание, которое в принципе не может быть ремеслом, чем-то, что может прокормить. И наоборот, рабочему люду σχολή было явлением неведомым, Аристотель даже приводит пословицу, гласящую: οὐ σχολὴ δούλοις, «нет досуга для рабов».

Схолэ противопоставлялось ремеслу, или τέχνη. Тот, кто занимался технэ, к схолэ, i.e. науке и философии, уже не мог быть пригоден: так, Платон сетует, что «философия привлекает многих людей, непригодных к занятиям ею, поскольку их тела деформированы производственным трудом, а их души искалечены ремесленной деятельностью».

Уже сами греки прекрасно понимали, сколь необходимо σχολή для рождения науки: так, Аристотель убеждён, что «математические искусства образовались … в области Египта, ибо там было предоставлено классу жрецов время для досуга»; тем он, пишет А.И., «проецирует в Египет (как мы теперь знаем, безосновательно) греческое отношение к знанию как к самостоятельной ценности». Вот и «возникновение теоретической астрономии Аристотель … объясняет … не практическими потребностями, а удивлением и любознательностью».

#scientia
⬅️⬆️ «Правда ли, что научный метод родился из древнегреческой мифологии?», 5/23 ⤴️➡️

www.group-telegram.com/kr/hellenistics.com/126

4.2K viewsedited  Feb 17, 2022 at 12:35

Зачем, спрашивает Зайцев, «Фалес … стал доказывать геометрические соотношения, которые были давно известны вавилонянам, легко проверяются измерением и до той поры не вызывали ни у кого желания обосновать их? … Почему Анаксимандр попытался создать механическую модель солнечной системы, явно ненужную ни для … календаря, ни для мореплавания?».

Однако дело в том и состояло, что греки презрели тиранию вопроса «зачем?», отказавшись искать в любой деятельности очевидной пользы: в отличие от всех прочих человеческих обществ, древние не отвергали то, что не имеет явной применимости, нельзя тут же на месте приспособить, но, напротив, ценили даже выше.

В этом смысле школа и по сей день наследует древним: неправда ли, что многие, кого изрядно утомляла тотальная умозрительность школьного курса, задавались вопросом, как это вообще может пригодиться в жизни? В ответ можно было услышать, например, что благодаря знанию математики тебя как минимум не обсчитают… Тут будет верно следующее замечание Аристотеля, хотя и сказанное о другом искусстве, которое «изучают не ради того, чтобы не ошибаться при своих собственных покупках и не подвергаться обману при купле и продаже … Вообще, искать повсюду лишь одной пользы всего менее приличествует людям высоких душевных качеств и свободнорожденным».

Подобные объяснения — не более чем наивная рационализация авторства тех, кто и сам не понял, что к чему, но также убеждён, что всякое знание нужно преимущественно для дальнейшего зарабатывания на кусок хлеба. Школа, однако, спервоначалу предназначалась для тех, кто вопрос с хлебом давно оставил за скобками, смысл её состоял в обучении тому, что принципиально не может быть использовано для трудовой деятельности.

Согласно Аристотелю, «все занятия делятся на такие, которые приличны для свободнорожденных людей, и на такие, которые свойственны несвободным», при этом «ремесленными (βάναυσος) [называют] такие искусства и занятия, которые исполняются за плату: они лишают людей необходимого досуга и принижают их», а также «делают тело и душу свободнорожденных … непригодными для применения добродетели и для связанной с нею деятельности». Такому, верили греки, не место в школе, вотчине свободного человека, но в каком-нибудь училище, где дают иные, полезные знания.

Собственно, термин σχολή, от которого происходит слово «школа», и означает «досуг», «свободное время»; это «схолэ» было вариантом т.н. «демонстративного потребления», способом показать свою принадлежность к сливкам общества, обозначив, что ты столь богат, что можешь себе позволить получать знание, которое в принципе не может быть ремеслом, чем-то, что может прокормить. И наоборот, рабочему люду σχολή было явлением неведомым, Аристотель даже приводит пословицу, гласящую: οὐ σχολὴ δούλοις, «нет досуга для рабов».

Схолэ противопоставлялось ремеслу, или τέχνη. Тот, кто занимался технэ, к схолэ, i.e. науке и философии, уже не мог быть пригоден: так, Платон сетует, что «философия привлекает многих людей, непригодных к занятиям ею, поскольку их тела деформированы производственным трудом, а их души искалечены ремесленной деятельностью».

Уже сами греки прекрасно понимали, сколь необходимо σχολή для рождения науки: так, Аристотель убеждён, что «математические искусства образовались … в области Египта, ибо там было предоставлено классу жрецов время для досуга»; тем он, пишет А.И., «проецирует в Египет (как мы теперь знаем, безосновательно) греческое отношение к знанию как к самостоятельной ценности». Вот и «возникновение теоретической астрономии Аристотель … объясняет … не практическими потребностями, а удивлением и любознательностью».

#scientia
⬅️⬆️ «Правда ли, что научный метод родился из древнегреческой мифологии?», 5/23 ⤴️➡️

BY Эллиниcтика