Эллиниcтика

Далее не раз ещё можно будет заметить, что его прежнее мнение куда более взвешено, нежели то, с которым позднее так не повезло познакомиться «Постнауке» и «Арзамасу», а через них — и простым трудящимся.

Также мы практически никакого понятия не имеем, что там разглядывали критяне, ибо почти все настенные изображения восстановлены командой Эванса по тому же принципу, что и дворец, буквально из ничего.

К примеру, фреска «Капитан чёрных» («Captain of the Blacks») в начале «реставрации» представляла собой «не более, чем пару фрагментов, выкрашенных чёрной краской», сообщает Гир, что, однако, не стало препятствием для нанятых Эвансом отца и сына Жиллеронов, которые известны тем, что «порой восстанавливали крупные и сложные сцены из крохотных фрагментов».

Верно это и насчёт знаменитых «Дам в голубом» («Ladies in Blue»), которые, продолжает она, «являются почти полным изобретением этих художников XX в.», о которых, «известен как минимум один слух о том, что именно они стояли за массовым производством минойских подделок», а Жиллерон-ст., кроме того, «почти наверняка был важным связующим звеном в цепи между производителями подделок и музеями» (sic!).


Ошибка №3: «[На Крите] совсем нет крепостных стен. Похоже, критяне живут относительно спокойно» (1:10-1:13), тогда как позднее у греков-микенцев «города уже прячутся за шестиметровыми стенами. Жизнь тут совсем не мирная» (2:16-2:21)

Всегда было печально наблюдать, как этот сомнительный силлогизм некритично и совершенно бездумно повторяется из раза в раз, поскольку лично мне в первый же раз, когда я его услышал, пришло в голову простейшее и вместе с тем налучшее возражение — если, действительно, отсутствие стен прямо коррелирует с мирностью, следовательно, самыми большими пацифистами из всех будут спартанцы, чей город, как известно, вообще никак не был укреплён: согласно Плутарху, когда «кто-то спросил его, почему у Спарты нет городских стен, Агесилай показал на вооруженных граждан и сказал: „Вот — спартанские стены“». Что со всей очевидностью не так, ведь воинственность Лакедемона, напротив, является притчей во языцах, а (не)укреплённость, таким образом, сама по себе слабо с ней связана.

Всё это, впрочем, и не важно, поскольку стены на Крите ещё как имелись, что не было секретом уже для Эванса, который ок. 1895 г., сразу же, как получил разрешение вести раскопки, пишет Гир, натолкнулся «на серию древних сооружений, которые … были интерпретированы как крепости», писал о множестве «фортов», «бастионов», «насыпей» и «башен», рассуждал о «городе замков», упоминал «группу „циклопических“ укреплений», из чего делал вывод о том, что общество тех, кого он решил назвать «минойцами», было довольно воинственным (warlike, belligerent).

Лишь к 1897 г. он передумал, и принялся выставлять древний Крит беспрецедентно мирным обществом, а к 1901 г. уже заявлял, что Кносс не знал «и следа сложной системы укреплений, характерных, например, для Тиринфа и Микен»: именно под влиянием подобной риторики со временем сложилась тенденция видеть минойцев и микенцев как некую дихотомию мира и войны.

С сер. XX в. и по 80-ые его годы, пишет Гир, археологи, занимавшиеся вопросом, и камня на камне не оставили от прежнего тезиса сэра Артура о «минойском пацифизме», а к концу века и вовсе восприятие этой цивилизации «совершила полный оборот», и «воинственные … минойцы Эванса из его ранних интерпретаций были уже готовы вернуться» на страницы академических изданий, при том, что основаны были «на тех же самых свидетельствах … которые Эванс же и обнаружил в 1895, только чтобы позднее отвергнуть».

#arzamas
⬅️⬆️ «Апофеоз безграмотности: 25 ошибок видео „Арзамаса“ „Древняя Греция за 18 минут“», 5/18 ⤴️➡️

www.group-telegram.com/kr/hellenistics.com/412

4.5K viewsedited  Apr 1 at 16:40

Далее не раз ещё можно будет заметить, что его прежнее мнение куда более взвешено, нежели то, с которым позднее так не повезло познакомиться «Постнауке» и «Арзамасу», а через них — и простым трудящимся.

Также мы практически никакого понятия не имеем, что там разглядывали критяне, ибо почти все настенные изображения восстановлены командой Эванса по тому же принципу, что и дворец, буквально из ничего.

К примеру, фреска «Капитан чёрных» («Captain of the Blacks») в начале «реставрации» представляла собой «не более, чем пару фрагментов, выкрашенных чёрной краской», сообщает Гир, что, однако, не стало препятствием для нанятых Эвансом отца и сына Жиллеронов, которые известны тем, что «порой восстанавливали крупные и сложные сцены из крохотных фрагментов».

Верно это и насчёт знаменитых «Дам в голубом» («Ladies in Blue»), которые, продолжает она, «являются почти полным изобретением этих художников XX в.», о которых, «известен как минимум один слух о том, что именно они стояли за массовым производством минойских подделок», а Жиллерон-ст., кроме того, «почти наверняка был важным связующим звеном в цепи между производителями подделок и музеями» (sic!).


Ошибка №3: «[На Крите] совсем нет крепостных стен. Похоже, критяне живут относительно спокойно» (1:10-1:13), тогда как позднее у греков-микенцев «города уже прячутся за шестиметровыми стенами. Жизнь тут совсем не мирная» (2:16-2:21)

Всегда было печально наблюдать, как этот сомнительный силлогизм некритично и совершенно бездумно повторяется из раза в раз, поскольку лично мне в первый же раз, когда я его услышал, пришло в голову простейшее и вместе с тем налучшее возражение — если, действительно, отсутствие стен прямо коррелирует с мирностью, следовательно, самыми большими пацифистами из всех будут спартанцы, чей город, как известно, вообще никак не был укреплён: согласно Плутарху, когда «кто-то спросил его, почему у Спарты нет городских стен, Агесилай показал на вооруженных граждан и сказал: „Вот — спартанские стены“». Что со всей очевидностью не так, ведь воинственность Лакедемона, напротив, является притчей во языцах, а (не)укреплённость, таким образом, сама по себе слабо с ней связана.

Всё это, впрочем, и не важно, поскольку стены на Крите ещё как имелись, что не было секретом уже для Эванса, который ок. 1895 г., сразу же, как получил разрешение вести раскопки, пишет Гир, натолкнулся «на серию древних сооружений, которые … были интерпретированы как крепости», писал о множестве «фортов», «бастионов», «насыпей» и «башен», рассуждал о «городе замков», упоминал «группу „циклопических“ укреплений», из чего делал вывод о том, что общество тех, кого он решил назвать «минойцами», было довольно воинственным (warlike, belligerent).

Лишь к 1897 г. он передумал, и принялся выставлять древний Крит беспрецедентно мирным обществом, а к 1901 г. уже заявлял, что Кносс не знал «и следа сложной системы укреплений, характерных, например, для Тиринфа и Микен»: именно под влиянием подобной риторики со временем сложилась тенденция видеть минойцев и микенцев как некую дихотомию мира и войны.

С сер. XX в. и по 80-ые его годы, пишет Гир, археологи, занимавшиеся вопросом, и камня на камне не оставили от прежнего тезиса сэра Артура о «минойском пацифизме», а к концу века и вовсе восприятие этой цивилизации «совершила полный оборот», и «воинственные … минойцы Эванса из его ранних интерпретаций были уже готовы вернуться» на страницы академических изданий, при том, что основаны были «на тех же самых свидетельствах … которые Эванс же и обнаружил в 1895, только чтобы позднее отвергнуть».

#arzamas
⬅️⬆️ «Апофеоз безграмотности: 25 ошибок видео „Арзамаса“ „Древняя Греция за 18 минут“», 5/18 ⤴️➡️

BY Эллиниcтика