Утро началось с привычной тошноты и покалывания сердца, но так как печень уже дня два назад сказала, что ушла в отпуск, я не стал её перегружать таблетками и решил терпеть.
А в Авдеевку мы должны были поехать вчера, только опять что-то не получилось. Я потерял всякую надежду. Оставалось только дедморозить. "Дедморозить" - это инфинитив несовершенного вида, родившийся год назад, когда мы решили, что детские подарки раздавать нужно в костюмах Деда Мороза и Снегурочки. Желательно с песнями, загадками и шутками. После дебюта в туберкулезной больнице я вдруг понял, что Дед Мороз из меня, как балерина из страуса, и решил быть снеговиком. По легенде, которую мы придумали на ходу, я шел из заснеженного Петербурга, на подходе к Донецку растаял, заболел и принял совершенно отмороженный вид человека в зеленых штанах и берцах, но с гитарой. К всеобщему удивлению дети охотно верили в этот бред и смеялись.
А я хотел попасть в Авдеевку, потому с утра был мрачен и зол. Последнюю надежду убил Герман, когда сказал, что со скрипом согласовывают проезд Деда Мороза Вадика и Снегурки Анжелики. Снеговик Илья Валерьевич остаётся за бортом и идёт поздравлять детей на мероприятие, где должен был появиться кто-то из администрации Донецка.
В последний момент во мне умер снеговик, Вадик стал водителем Деда Мороза, а я напялив бороду, шубу и шапку, добрался до Авдеевки...
Мы стояли у стелы на въезде в город, мимо проезжала военная техника и водители изумленно смотрели на нас. Вдруг откуда-то издалека донёсся истеричный, быстро приближающийся крик:
- Бля, смотри! Это же Снегурочка! Обалдеть! Тут еще и Дед Мороз!
Из кустов выехала багги с бойцами в полной амуниции. Они остановились и, смущаясь, стали нас разглядывать.
- С наступающим Новым годом! - орал я. - Идите сюда! Я вас обниму, друзья!
- А можно с вами сфотографироваться? - спросили бойцы.
- Конечно! Нужно!
А потом мы поехали по разбитому городу...
Я был в Мариуполе после освобождения, в Северодонецке - через две недели после боёв, но разрушения Авдеевки словами передать сложно. Там нет целых зданий. И тем не менее город не убит. Город живет, если в нём есть жители и есть храм. Примерно 180 мирных жителей сейчас живут в городе. Мы подходили к домам. Испуганные люди недоверчиво и не сразу выходили к нам. Представляю, как по-идиотски я выглядел. Сумасшедший, с бородой набекрень, размахивающий руками, орущий на всю улицу Дед Мороз:
- Люди! С наступающим Новым годом! Выходите! Я вам подарки привез!
Это потом я понял, почему на нас поначалу так странно смотрели - на Украине давно боролись с Дедом Морозом, а в 23-м году и вовсе запретили, как символ "кровавого имперско-советского тоталитаризма". Логики в этом нет. Впрочем, люди подходили, брали продовольственные пакеты и искренне нас благодарили.
Я запомнил старика с седой бородой. Он стоял какой-то потерянный, с отрешенным взглядом.
- Вы здесь с самого начала? - спросил я.
- Да. С самого. Никуда не уезжал.
- Низкий Вам поклон. Я не могу представить, что Вам довелось пережить. Спасибо Вам, что дождались нас.
- Пережили многое.
- Мы тоже к вам долго шли. Здесь погибло очень много наших друзей...
- Я... я десять лет вас ждал... - неожиданно выдохнул старик, обнял Снегурочку и заплакал навзрыд. Мне тоже не удалось сдержать слёз.
Я понял вдруг, что мы пришли домой. Туда, где нас ждали. Первый русский Дед Мороз и русская Снегурочка вернулись в русскую Авдеевку - убитую, снесенную, в ранах, язвах и дырах, вернулись к своим - русским людям, которые пережили Ад и смерть и победили смерть.
И стоят в Авдеевке пару-тройку домов, в которых живут люди. И в окнах этих домов по вечерам горит свет, как луч новой жизни.
И стоит храм - искалеченный, но живой. И там живёт в сторожке сторож с двумя собаками, которые достались ему по наследству от старушек-хозяек, которые погибли под завалами обрушившегося дома. А нацисты до сих пор пытаются убить этот храм и стреляют по нему. Рядом с храмом из щербатого асфальта торчат неразорвавшиеся снаряды РСЗО.
Утро началось с привычной тошноты и покалывания сердца, но так как печень уже дня два назад сказала, что ушла в отпуск, я не стал её перегружать таблетками и решил терпеть.
А в Авдеевку мы должны были поехать вчера, только опять что-то не получилось. Я потерял всякую надежду. Оставалось только дедморозить. "Дедморозить" - это инфинитив несовершенного вида, родившийся год назад, когда мы решили, что детские подарки раздавать нужно в костюмах Деда Мороза и Снегурочки. Желательно с песнями, загадками и шутками. После дебюта в туберкулезной больнице я вдруг понял, что Дед Мороз из меня, как балерина из страуса, и решил быть снеговиком. По легенде, которую мы придумали на ходу, я шел из заснеженного Петербурга, на подходе к Донецку растаял, заболел и принял совершенно отмороженный вид человека в зеленых штанах и берцах, но с гитарой. К всеобщему удивлению дети охотно верили в этот бред и смеялись.
А я хотел попасть в Авдеевку, потому с утра был мрачен и зол. Последнюю надежду убил Герман, когда сказал, что со скрипом согласовывают проезд Деда Мороза Вадика и Снегурки Анжелики. Снеговик Илья Валерьевич остаётся за бортом и идёт поздравлять детей на мероприятие, где должен был появиться кто-то из администрации Донецка.
В последний момент во мне умер снеговик, Вадик стал водителем Деда Мороза, а я напялив бороду, шубу и шапку, добрался до Авдеевки...
Мы стояли у стелы на въезде в город, мимо проезжала военная техника и водители изумленно смотрели на нас. Вдруг откуда-то издалека донёсся истеричный, быстро приближающийся крик:
- Бля, смотри! Это же Снегурочка! Обалдеть! Тут еще и Дед Мороз!
Из кустов выехала багги с бойцами в полной амуниции. Они остановились и, смущаясь, стали нас разглядывать.
- С наступающим Новым годом! - орал я. - Идите сюда! Я вас обниму, друзья!
- А можно с вами сфотографироваться? - спросили бойцы.
- Конечно! Нужно!
А потом мы поехали по разбитому городу...
Я был в Мариуполе после освобождения, в Северодонецке - через две недели после боёв, но разрушения Авдеевки словами передать сложно. Там нет целых зданий. И тем не менее город не убит. Город живет, если в нём есть жители и есть храм. Примерно 180 мирных жителей сейчас живут в городе. Мы подходили к домам. Испуганные люди недоверчиво и не сразу выходили к нам. Представляю, как по-идиотски я выглядел. Сумасшедший, с бородой набекрень, размахивающий руками, орущий на всю улицу Дед Мороз:
- Люди! С наступающим Новым годом! Выходите! Я вам подарки привез!
Это потом я понял, почему на нас поначалу так странно смотрели - на Украине давно боролись с Дедом Морозом, а в 23-м году и вовсе запретили, как символ "кровавого имперско-советского тоталитаризма". Логики в этом нет. Впрочем, люди подходили, брали продовольственные пакеты и искренне нас благодарили.
Я запомнил старика с седой бородой. Он стоял какой-то потерянный, с отрешенным взглядом.
- Вы здесь с самого начала? - спросил я.
- Да. С самого. Никуда не уезжал.
- Низкий Вам поклон. Я не могу представить, что Вам довелось пережить. Спасибо Вам, что дождались нас.
- Пережили многое.
- Мы тоже к вам долго шли. Здесь погибло очень много наших друзей...
- Я... я десять лет вас ждал... - неожиданно выдохнул старик, обнял Снегурочку и заплакал навзрыд. Мне тоже не удалось сдержать слёз.
Я понял вдруг, что мы пришли домой. Туда, где нас ждали. Первый русский Дед Мороз и русская Снегурочка вернулись в русскую Авдеевку - убитую, снесенную, в ранах, язвах и дырах, вернулись к своим - русским людям, которые пережили Ад и смерть и победили смерть.
И стоят в Авдеевке пару-тройку домов, в которых живут люди. И в окнах этих домов по вечерам горит свет, как луч новой жизни.
И стоит храм - искалеченный, но живой. И там живёт в сторожке сторож с двумя собаками, которые достались ему по наследству от старушек-хозяек, которые погибли под завалами обрушившегося дома. А нацисты до сих пор пытаются убить этот храм и стреляют по нему. Рядом с храмом из щербатого асфальта торчат неразорвавшиеся снаряды РСЗО.
BY Илья Оленев. Поэт. Музыкант. Отец.
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"There are a lot of things that Telegram could have been doing this whole time. And they know exactly what they are and they've chosen not to do them. That's why I don't trust them," she said. Overall, extreme levels of fear in the market seems to have morphed into something more resembling concern. For example, the Cboe Volatility Index fell from its 2022 peak of 36, which it hit Monday, to around 30 on Friday, a sign of easing tensions. Meanwhile, while the price of WTI crude oil slipped from Sunday’s multiyear high $130 of barrel to $109 a pop. Markets have been expecting heavy restrictions on Russian oil, some of which the U.S. has already imposed, and that would reduce the global supply and bring about even more burdensome inflation. Following this, Sebi, in an order passed in January 2022, established that the administrators of a Telegram channel having a large subscriber base enticed the subscribers to act upon recommendations that were circulated by those administrators on the channel, leading to significant price and volume impact in various scrips. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals.
from kr
