Недавно был очередной случай преследования, только в этот раз — offline. Сидим вечером выходного дня с друзьями на веранде одного очень известного заведения. И вдруг замечаю, как вокруг нас наматывает круги пожилой мужчина в нелепой подростковой одежде, да еще и в солнцезащитных очках (заигрался в шпиона). Вытягивая шею, этот уже совсем не молодой человек высматривал наш столик в конце зала. Я уж было хотела его позвать к нам, покормить беднягу. Может, голодный — мало ли. Но я не люблю живодеров.
К чему я все это?
У меня самый мудрый начальник.
Я его словами хочу своему сталкеру-вахтеру ответить.
Недавно был очередной случай преследования, только в этот раз — offline. Сидим вечером выходного дня с друзьями на веранде одного очень известного заведения. И вдруг замечаю, как вокруг нас наматывает круги пожилой мужчина в нелепой подростковой одежде, да еще и в солнцезащитных очках (заигрался в шпиона). Вытягивая шею, этот уже совсем не молодой человек высматривал наш столик в конце зала. Я уж было хотела его позвать к нам, покормить беднягу. Может, голодный — мало ли. Но я не люблю живодеров.
К чему я все это?
У меня самый мудрый начальник.
Я его словами хочу своему сталкеру-вахтеру ответить.
Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. These entities are reportedly operating nine Telegram channels with more than five million subscribers to whom they were making recommendations on selected listed scrips. Such recommendations induced the investors to deal in the said scrips, thereby creating artificial volume and price rise. However, the perpetrators of such frauds are now adopting new methods and technologies to defraud the investors.
from kr
