В середине XII в. возникали постоянные миграционные волны с Запада на Восток, но значительной экспедиции не происходило. Небольшие группы рыцарей, часто объединенные узами родства или дружбы и (или) вассально-сеньориальными отношениями, отправлялись воевать в Восточное Средиземноморье против мусульман, и иногда они действовали по призыву папы и принимали обет крестоносца. Наряду с этим не прекращался поток пилигримов в Святую Землю. Двенадцатое столетие вообще считается золотым веком паломничества. Ведь в результате Первого крестового похода Гроб Господень и другие святыни стали более доступны христианам, а многие святилища на Востоке были восстановлены. К тому же возникшие в это время на Востоке франкские поселения и духовно-рыцарские ордена гарантировали безопасность паломникам. Все это и вызвало всплеск новых благочестивых путешествий. Известно, что некоторые из крупных паломничеств были вооруженными (например, такое путешествие в Иерусалим осуществил в 1172 г. саксонский герцог Генрих Лев), но средневековые тексты — как хроники, так и хартии — не проводят четкой границы между крестоносцами и паломниками, называя всех пилигримами (peregrini). Судя по всему, крестовый поход придал паломническому движению новое измерение, но не создал отдельно существующей традиции.

Граффити с изображением корабля в церкви Святого Николая в Блейкни. Англия, графство Норфолк

В  церкви Святого Николая в приморской деревне Блейкни в графстве Норфолк на колоннах вырезано около 40 кораблей. Сейчас они не так хорошо видны, но когда-то колонны были выкрашены в насыщенно-красный цвет и процара­пан­ные по краске силуэты судов были заметны сразу. Такие корабельные граффити встречаются во множестве прибрежных церквей Англии, а также в других местах на берегах Северного и Средиземного морей (и даже порой в глубине континента, вдали от побережий).
Скорее всего, такие рисунки были чем-то вроде запечатленной молитвы с просьбой о благополучном плавании или благодар­ностью за спасение в море. Морские странствия были очень опасны, многие корабли шли ко дну, и море­пла­ватели, а также их пассажиры стремились заручиться помощью высших сил, прежде всего своего главного патрона — святого Николая Мирликийского. У него в Средние века было много специализаций, одна из кото­рых — покрови­тельство мореходам и спасение тех, кто терпит корабле­крушение.

Уже в римских катакомбах сохранились граффити, в которых паломники, отправляющиеся морем на Святую землю, ходатайствуют о том, чтобы добра­ться туда живыми: «Святые души, молитесь о том, чтобы мы благо­получно пересекли море».

Корабли-граффити — это аналог корабельных моделей из воска, дерева или драгоценных металлов, которые прино­сили в храмы в благодарность святым. Моряки из городка Скегнесс, после того как им удалось пережить жестокий шторм, преподнесли в дар Эдмунду Мученику, одному из попу­лярнейших английских святых, большой корабль из воска. В Англии такие вотивы сегодня встречаются крайне редко, а вот в церквях Дании, где эта традиция жива до сих пор, сохранилось более 900 «церковных кораблей».

Трактиры, пивные и таверны в средние века

С развитием путешествий возникла потребность кормить путников в трак­тирах, тавернах и пивных; в основном речь шла об очень простой пище, а также вине и пиве. Пытаясь создать себе репутацию мест, где хорошо кормят и обслу­живают, таверны и трактиры состязались в умении предложить самый лучший табльдот (table d’hôte — «стол гостя» по-французски), то есть «ком­плексный обед». Меню а-ля карт появилось позднее и только в городах, потому что в понятие средневекового гостеприимства не входило право выбора для гостя. В самых первых городских закусочных поначалу гостям разрешалось подавать только «подкрепляющее» — бульон; именно от слова «подкрепляю­щее», restorative, и произошло слово «ресторан». Впрочем, таверны существо­вали не только для того, чтобы там есть, пить и отдыхать. В них можно было узнать новости из дальних краев, и это в эпоху, когда границы сообществ были очерчены очень строго и понятия «иноземец» или «чужак» могли применяться к жителю соседнего города или деревни, не говоря уже о жителе другой страны. Как и впоследствии кофейни XVII века в Англии и в Америке, средневековые трактиры и таверны обслуживали посетителей из самых разных сословий. Среди них были и путники, пришедшие издалека.

На изображении: сцена в таверне. Миниатюра из манускрипта. Генуя, конец XIV века

History Group - настоящий паблик для ценителей истории, ее крутых поворотов, великих и печальных моментов из нашего прошлого.

Подпишись.

И помните:
"История— свидетельница веков, факел истины, душа памяти, наставница жизни."(Цицерон)

Молитвенник. Нидерланды, 1480–1490-е годы

Во многих рукописях, украшенных маргиналиями, священные тексты и образы со всех стороны окружены мирскими, пародийными и непристой­ными сюже­тами. Вот Христос, окруженный апостолами, протягивает кусок хлеба преда­телю Иуде — и тут же на полях мы видим осла в папской тиаре, а из его раз­двоенного хвоста высунулся музыкант. На другой миниатюре в центре листа воины царя Ирода закалы­вают несчастных вифлеемских младенцев, а на полях среди декоратив­ных зарослей скачут шуты в колпаках. В инициале (Инициал (буквица) — первая буква книги или главы, которая изображалась крупнее и укра­шеннее остальных. В средневековых рукопи­сях в инициалы часто вписаны фигуры или целые сценки — от поединков между чело­веком и хищными монстрами до эпизодов из библейской истории или житий святых) волхвы приносят дары младенцу Иисусу — на полях две обезьяны-всадницы готовы сойтись в паро­дийном турнире. В инициале палачи заживо снимают кожу с апостола Вар­фоломея — на полях полуодетый епископ разгуливает на ходулях.

Столь тесное соседство на страницах средневековых рукописей евангельских сцен и пляшущих обезьян, алтаря и зада было дозволено потому, что между центром листа и его окраина­ми существовала четкая иерархия. Вряд ли какому-то мастеру пришло бы в голову изобразить посредине листа громад­ного гибрида-«кентав­ра», а на полях, на цветоч­ном лугу или среди плясунов и жон­глеров, скажем, крошечную Троицу. Маргиналии знали свое место, и потому им столь многое дозволялось. Священные слова и образы — в центре; коловра­щение форм, нагота и пародия — по окраинам.

Peter von Danczk (с фламанд. Peter van Rosseel) данцигский корабль XV века тип карака. Построенный в Бретани под названием "Пьер де Ла Рошель", он был одним из первых таких величественных кораблей. В 1462 году он прибыл в Данциг с большим грузом соли из Ла-Рошели. В Гданьске он получил серьезные повреждения от удара молнии во время грозы. Починка оказалась столь дорогостоящей, что судовладельцу Питеру де Наутису пришлось взять кредит в Гданьске для дальнейшего ремонта судна. После нескольких лет ремонта и смерти судовладельца, который не выплатил долг, судно было передано городу Гданьску. В то время это было самое большое судно на Балтике.

В 1470 году судно было вооружено и дополнительно оснащено, после чего введено в строй как каперское судно Ганзейского флота от города Гданьска. В то время Ганза вела войну с королем Англии Эдуардом IV за сохранение своих торговых привилегий. В 1471 году корабль под командованием Берндта Павеста отплыл в Брюгге, откуда вел операции против английского и французского судоходства. В 1472 году корабль купили у города Гданьск Иоганн Сидингхузен, Тидеман Валандт и Рейнхольд Нидерхофф. С 1473 года под командованием Павла Бенеке корабль вел успешные действия против Англии. Когда военные действия были завершены в 1474 году Утрехтским миром, корабль был разоружен и введен в состав торгового флота. Вероятно, в 1478 году по пути из Ла-Рошели он был настолько поврежден, что было решено отказаться от его дальнейшего ремонта и разобрать на части.

Технические характеристики

Тип: трехмачтовая Карака

-Общая длина: прибл. 52 м
-Длина палубы: прибл. 43 м
-Ширина: прибл. 12 м
-Грузоподъемность: прибл. 800 тонн (другие данные:1000 тонн)
-Площадь парусов: прибл. 760 м2
-экипаж: ок. 350 человек (во время его использования как военного корабля)

Буквально за несколько лет — с 793 года, когда норманны впервые ограбили монастырь на побережье Нортумбрии, и до 800 года, в котором Карл Великий заставил франков поспешно строить оборонительные сооружения на берегах Ла Манша, — изменился как характер набегов норманнов, так и их размах.
Поначалу норманны нападали только на северные побережья — Британские острова, низменность, граничащую с большой Северной равниной, скалистые берега Нейстрии, — именно туда приплывали в летние месяцы, пользуясь хорошей погодой маленькие отряды «викингов». Этимология этого слова спорн, но нет сомнения, что обозначало оно воинственных и предприимчивых искателей приключений, чьи отряды формировались не столько по родственному или национальному признаку, сколько ради предпринимаемого набега. Вести последовательную завоевательную войну пытались на своих южных границах только датские короли, стоявшие во главе пусть примитивно, но организованного государства. Пытались, но, прямо скажем, без большого успеха.

Очень скоро район нападения викингов расширяется. Их корабли доплывают до Атлантики и плывут дальше на юг. С 844 года пираты навещают порты западной Испании. С 859-860 годов приходит очередь Средиземноморья: викинги навестили Балеарские острова, Пизу, низовья Роны. По Арно они поднялись до Фьезоле. Правда, это посещение средиземноморских берегов осталось единственным. Устрашило открывателей Исландии и Гренландии не расстояние. В XVII веке мы увидим обратное движение: берберы отважатся добраться до равнин Сентонжа и чуть ли не до отмелей Новой Земли. Викингов устрашил арабский флот, который в те времена надежно охранял свои владенья. И тогда викинги стали все глубже и глубже проникать по рекам внутрь континента и Британских островов. Красноречивым тому свидетельством нанесенные на карту странствия монахов Сен-Фшшбер, спасающих свои реликвии. Киновия Сен-Филибер была основана в VII веке на острове Нуармутье, идеально удобном месте, поскольку море там почти всегда спокойно, но ставшем чрезвычайно опасным, как только в заливе появились первые корабли скандинавов.

Примерно в 819 году монахи обустроили себе убежище на материке в местечке Де на берегу озера Гранлье и каждый год с началом весны стали перебираться туда, а к концу осени, когда сама природа препятствовала продвижению вражеских кораблей, вновь начинали в своей церкви на острове богослужение. К 836 году без конца опустошаемый Нуармутье, снабжение которого всем необходимым представляло все большие трудности, был сочтен окончательно непригодным для монастыря. Временное прибежище Де стало постоянным местопребыванием братии, а обитель в Кюно, выше Сомюра, сделалась с этих пор убежищем. В 858 году новое отступление: Де, расположенный слишком близко к побережью, был оставлен, и братья расположились в Кюно. К несчастью, место было выбрано не слишком удачно — подняться по Луаре вверх было совсем не трудно. В 862 году монастырю пришлось забраться еще глубже, и он обосновался в Мессэ в Пуату. Понадобилось около десятка лет, чтобы понять, что и Мессэ расположено слишком близко к океану. На этот раз весь Центральный массив показался не лишним в качестве защиты и преграды: на протяжении года с 872 по 873 монахи перебрались в Сен-Пурсен-сюр-Сьюль. Но и там они надолго не задержались и двинулись дальше на запад, и с 875 года город-крепость Турню на Соне приютил их: святые братья, столько лет пространствовав по дорогам, обрели наконец «спокойное место», как гласит королевская хартия.

Интересный факт: каждый новоизбранный папа римский вплоть до начала XVI века проходил процедуру определения пола с помощью прорезного стула.

В ходе процедуры понтифик садился на прорезный стул стул, кто-то из церковников тянул в прорезь руку и, нащупав доказательство, во всеуслышание провозглашал: «Наш господин — муж!» (Mas nobis dominus est!). Считается, что приняли обычай после папессы Иоанны, в своё правление (обычно им называется середина IX века) успевшей забеременеть и родить во время богослужения. Со временем, правда, почти все пришли к выводу, что папессы в действительности не существовало, но в Риме решили не рисковать.

Лев X в 1513 году данный обычай отменил.

Полномочия по управлению королевством, доверенные королю

Король располагается на самой вершине феодальной иерархии как верховный правитель, его слово всегда является решающим.

Его легитимность держится не только на продолжении королевской династии, но и на самом обряде коронации, который состоит из помазания на царство, передачи символов власти, торжественного провозглашения имени нового короля, а также клятвы монарха, в которой он обязуется защищать Церковь, обеспечивать мир в своем королевстве и соблюдать закон. Именно на этом основании король в исключительных случаях может прибегнуть к осуществлению королевского правосудия — он имеет право провести судебное расследование, подать апелляцию или самостоятельно урегулировать разногласия сторон. Монарх даже волен прекратить междоусобные войны и запретить ношение оружия (этим правом пользуется в частности Людовик Святой). Короли из династии Капетингов часто коронуют своих старших сыновей еще при своей жизни, чтобы обеспечить передачу власти по наследству. Такое постоянство королевской власти возрождает понятие «государство» и помогает сплотить жителей страны. Права короля являются неотчуждаемыми и нераздельными, они служат интересам общего дела (res publica) — понятия, позаимствованного в XII в. у римского права.

Кажется вполне нормальным, что в обмен на такую серьезную нагрузку, лежащую на плечах короля, осуществление им высшей власти должно приносить определенный доход короне, которая уже не может «жить только на свое», имея в распоряжении столько персональных владений. Вводится военный налог, призванный заменить обычную феодальную подать.

Постепенно он начинает распространяться на всех жителей королевства. Начиная с 1303 г. эта пошлина называется подворной податью и собирается с каждого двора, в котором может проживать несколько семей. Данный налог пока является нерегулярным. Кроме того, король получает доход от чеканки монеты и аренды своих владений, взимает пошлину за использование королевской печати, берет процент от таможенных сборов и от налога на въезд иностранцев, не считая принудительных займов, которые периодически предоставляют некоторые крупные города, и конфискации имущества у евреев. Все эти необходимые механизмы функционирования государства дают монарху все менее оспариваемые полномочия. Параллельно с этим постепенная стандартизация правовой системы, непрекращающиеся конфликты с Плантагенетами и возникновение национальной Церкви, несмотря на притязания Папского Престола, способствуют появлению чувства принадлежности к единой нации.