Валерия и неделя чудес

Сложить мысли о «Последнем Ронине» оказалось не так просто.

Знаете, я люблю вестерны. Макс Шишкин любит вестерны. На этом я могла бы закончить, предварительно поблагодарив режиссера за попытку поработать с жанром в узнаваемых широтах (снимали в Казахстане). Однако «Последний Ронин», как и вся постапокалиптика, напрямую связанная с эстетикой вестерна, — не оживляет жанр, а мумифицирует.

Считать отсылки не вижу смысла: их тут множество. И все по крупицам — а иногда прям зернами — взяты из культового или нишевого треш-контента родом, в основном, из 70-90-х. Все твердят про «Безумного Макса» (хотя согласитесь, было бы странно, если бы самый влиятельный фильм в жанре постапокалиптики не оставил бы свой отпечаток), однако ни экшена, ни крышесносной монтажно-постановочной эквилибристики в «Ронине» нет, так что советую воздержаться от больших надежд на аттракцион — а то будет, как с «Фоллаутом».

Наверное, Макс Шишкин мог бы стать нашим Квентином хотя бы из любви к guilty pleasure. Однако строить картину исключительно на подражании и вдохновении, не пытаясь переосмыслить образы поп-культуры, пересадить все лучшее/странное/эффектное, найденное на пыльных полках критериона, на родную почву, — не поможет созданию собственной мифологии, а лишь упрочит вторичность нашего кино, все еще не обладающего крепкой жанровой выделкой.

Как создать блокбастер на родном культурном коде показал Михаил Локшин, упомянутый во всех возможных редакционных топах. И не зря: «Мастер и Маргарита» — прецедент, который еще неизвестно когда повторится. Тем не менее, единогласная победа Локшина — доказательство того, что скрестить авторское с коммерческим возможно и у нас. Достаточно хоть иногда разбавлять референсы четким и весьма конкретным видением своего мира на экране, не пытаясь придать ему вычурной серьезности, философичности и довлеющего трагизма. В таком случае любая даже самая безумная эклектика сложится в единое панно, которое всегда стоит разглядывать с общего плана.

«Последний Ронин» — фильм, который имел все шансы случиться, но банально и обидно проиграл. Синефилия не смогла компенсировать недостаток ремесла, а визуальная насмотренность — неумение выстраивать живые человеческие отношения на экране.

Главная проблема «Ронина» в том, что он совершенно неироничен. Уже по первой сцене видно, что режиссёр не умеет ставить актерские задачи, из-за чего даже Колокольников, кое-как выезжающей на своей киногении, выглядит фактурным истуканом, чья ролевая модель заключается в чередовании схематичных действий: идти, молчать, стоять, смотреть вдаль, взмахнуть битой катаной, — наконец, следить за тем, чтобы лицевые мускулы не дай бог не выдали в тебе живого человека.

Это все не самая комплиментарная часть, однако говорить о «Ронине» лишь в таком ключе было бы заведомо неправильно и однобоко. Наконец, это кино, которое вопреки общей тенденции на сказочную безвкусицу (и все эти золотые шрифты) выглядит стильно, оригинально и эффектно. И в этом тоже своя логика: иногда кажется, что изображение в кино волнует только клипмейкеров (начиная с Ладо Кватании). Остальных формальная сторона или совсем не интересует, или же они просто не умеют с ней работать.

И хотя бы в этом смысле «Ронин» крут! Как бы некоторые кадры не отливали дешевизной, клише и другими элементами бимувис, порой это лихо бьет в цель: смотреть, как двухметровый Юрий Колокольников в рапиде упражняется с катаной в контровом свете, — хотите сказать, вы бы воздержались от такого зрелища, будь вы за плейбеком?

Перемахнув через стену (в фильме она тоже незримо присутствует как образ) споров о плюсах и минусах, хочу сказать одно: когда фильм (особенно дебютный) снимает человек, горячо влюбленный в кино, это заметно с первых кадров. И что бы ни было, я убеждена в трех вещах. Во-первых, любая попытка нащупать киноязык сегодня важнее и ценнее неудач. Во-вторых, Колокольников давно должен был сыграть нечто фактурно-монументальное — и с хорошей боевой хореографией. В-третьих, Макс Шишкин должен снимать кино.

И это именно тот случай, когда дальше должно быть только интереснее.

www.group-telegram.com/kr/myweekofwonders.com/945

228 viewsedited  Dec 26 at 19:50

Сложить мысли о «Последнем Ронине» оказалось не так просто.

Знаете, я люблю вестерны. Макс Шишкин любит вестерны. На этом я могла бы закончить, предварительно поблагодарив режиссера за попытку поработать с жанром в узнаваемых широтах (снимали в Казахстане). Однако «Последний Ронин», как и вся постапокалиптика, напрямую связанная с эстетикой вестерна, — не оживляет жанр, а мумифицирует.

Считать отсылки не вижу смысла: их тут множество. И все по крупицам — а иногда прям зернами — взяты из культового или нишевого треш-контента родом, в основном, из 70-90-х. Все твердят про «Безумного Макса» (хотя согласитесь, было бы странно, если бы самый влиятельный фильм в жанре постапокалиптики не оставил бы свой отпечаток), однако ни экшена, ни крышесносной монтажно-постановочной эквилибристики в «Ронине» нет, так что советую воздержаться от больших надежд на аттракцион — а то будет, как с «Фоллаутом».

Наверное, Макс Шишкин мог бы стать нашим Квентином хотя бы из любви к guilty pleasure. Однако строить картину исключительно на подражании и вдохновении, не пытаясь переосмыслить образы поп-культуры, пересадить все лучшее/странное/эффектное, найденное на пыльных полках критериона, на родную почву, — не поможет созданию собственной мифологии, а лишь упрочит вторичность нашего кино, все еще не обладающего крепкой жанровой выделкой.

Как создать блокбастер на родном культурном коде показал Михаил Локшин, упомянутый во всех возможных редакционных топах. И не зря: «Мастер и Маргарита» — прецедент, который еще неизвестно когда повторится. Тем не менее, единогласная победа Локшина — доказательство того, что скрестить авторское с коммерческим возможно и у нас. Достаточно хоть иногда разбавлять референсы четким и весьма конкретным видением своего мира на экране, не пытаясь придать ему вычурной серьезности, философичности и довлеющего трагизма. В таком случае любая даже самая безумная эклектика сложится в единое панно, которое всегда стоит разглядывать с общего плана.

«Последний Ронин» — фильм, который имел все шансы случиться, но банально и обидно проиграл. Синефилия не смогла компенсировать недостаток ремесла, а визуальная насмотренность — неумение выстраивать живые человеческие отношения на экране.

Главная проблема «Ронина» в том, что он совершенно неироничен. Уже по первой сцене видно, что режиссёр не умеет ставить актерские задачи, из-за чего даже Колокольников, кое-как выезжающей на своей киногении, выглядит фактурным истуканом, чья ролевая модель заключается в чередовании схематичных действий: идти, молчать, стоять, смотреть вдаль, взмахнуть битой катаной, — наконец, следить за тем, чтобы лицевые мускулы не дай бог не выдали в тебе живого человека.

Это все не самая комплиментарная часть, однако говорить о «Ронине» лишь в таком ключе было бы заведомо неправильно и однобоко. Наконец, это кино, которое вопреки общей тенденции на сказочную безвкусицу (и все эти золотые шрифты) выглядит стильно, оригинально и эффектно. И в этом тоже своя логика: иногда кажется, что изображение в кино волнует только клипмейкеров (начиная с Ладо Кватании). Остальных формальная сторона или совсем не интересует, или же они просто не умеют с ней работать.

И хотя бы в этом смысле «Ронин» крут! Как бы некоторые кадры не отливали дешевизной, клише и другими элементами бимувис, порой это лихо бьет в цель: смотреть, как двухметровый Юрий Колокольников в рапиде упражняется с катаной в контровом свете, — хотите сказать, вы бы воздержались от такого зрелища, будь вы за плейбеком?

Перемахнув через стену (в фильме она тоже незримо присутствует как образ) споров о плюсах и минусах, хочу сказать одно: когда фильм (особенно дебютный) снимает человек, горячо влюбленный в кино, это заметно с первых кадров. И что бы ни было, я убеждена в трех вещах. Во-первых, любая попытка нащупать киноязык сегодня важнее и ценнее неудач. Во-вторых, Колокольников давно должен был сыграть нечто фактурно-монументальное — и с хорошей боевой хореографией. В-третьих, Макс Шишкин должен снимать кино.

И это именно тот случай, когда дальше должно быть только интереснее.

BY Валерия и неделя чудес