В прошлый вечер мы с общиной/ орденом в Нск провели ритуал памятования ушедших.
Как сказала одна прекрасная женщина: «Он очень простой, но большой».
Очень приятный отклик, как по мне.
Я транслировала ощущения и конструировала структуру, а Д. давал перевод и помогал отшлифовать слова, когда я писала ритуал. И давал свои термины с точки зрения ЗМТ и Телемы, в которых я не очень секу, хотя за счёт общения секу всё больше :)
Писала я ритуал и в честь умершего отца, и потому что желала разделить с людьми чувство светлой скорби, поделиться тем, что утрата «может стать драгоценностью, а не кровоточащей раной», как я вчера сказала.
Нет правильного способа скорбеть и помнить об утратах. Каждый способ верный.
Это о любви — быть в состоянии скорби и возвышать эту скорбь, трансформировать её в самые чистые и светлые формы.
И в одну из самых тёмных ночей вспоминать тех, кто был до нас, кто проложил дорогу в мир нам и пережил до нас и вместе с нами множество зим — тоже верно и сообразно.
Мы можем помнить и любить, мы можем помнить и скорбеть, помнить и быть благодарными.
Эта память делает связи между нами и предками прочными, превращает связи в опору и питание, подобно тому, как корни питают деревья.
В прошлый вечер мы с общиной/ орденом в Нск провели ритуал памятования ушедших.
Как сказала одна прекрасная женщина: «Он очень простой, но большой».
Очень приятный отклик, как по мне.
Я транслировала ощущения и конструировала структуру, а Д. давал перевод и помогал отшлифовать слова, когда я писала ритуал. И давал свои термины с точки зрения ЗМТ и Телемы, в которых я не очень секу, хотя за счёт общения секу всё больше :)
Писала я ритуал и в честь умершего отца, и потому что желала разделить с людьми чувство светлой скорби, поделиться тем, что утрата «может стать драгоценностью, а не кровоточащей раной», как я вчера сказала.
Нет правильного способа скорбеть и помнить об утратах. Каждый способ верный.
Это о любви — быть в состоянии скорби и возвышать эту скорбь, трансформировать её в самые чистые и светлые формы.
И в одну из самых тёмных ночей вспоминать тех, кто был до нас, кто проложил дорогу в мир нам и пережил до нас и вместе с нами множество зим — тоже верно и сообразно.
Мы можем помнить и любить, мы можем помнить и скорбеть, помнить и быть благодарными.
Эта память делает связи между нами и предками прочными, превращает связи в опору и питание, подобно тому, как корни питают деревья.
This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children. But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. There was another possible development: Reuters also reported that Ukraine said that Belarus could soon join the invasion of Ukraine. However, the AFP, citing a Pentagon official, said the U.S. hasn’t yet seen evidence that Belarusian troops are in Ukraine. The picture was mixed overseas. Hong Kong’s Hang Seng Index fell 1.6%, under pressure from U.S. regulatory scrutiny on New York-listed Chinese companies. Stocks were more buoyant in Europe, where Frankfurt’s DAX surged 1.4%.
from kr
