А вот история про кота, пельмени и поножовщину, которую я обещала.
Хотя на самом деле, конечно, это история о доверителях, которые не всё говорят своему адвокату.
Итак, некоторый год, некоторый район, некоторая коммуналка. Посреди затяжных праздников в скорую поступает вызов: ножевое ранение в живот. Раненый выходит к медикам на улицу сам и уезжает с ними в больницу.
Следом приезжает полиция и забирает из коммунальной квартиры двоих — мужа и жену. Из их путаных объяснений получается, что они втроём с потерпевшим выпивали на кухне, потом хозяйка дома ушла в комнату вздремнуть, а мужчины что-то между собой не поделили.
Приезжаю я. Выясняю анамнез — потенциальный обвиняемый безработный и судимый (за неосторожное преступление, но всё равно неприятно). Говорит, что действительно ударил собутыльника кухонным ножом в живот, но, цитирую, претензий к нему не имеет. Конфликт или оборону отрицает. Главное, чего хочет — не оказаться под стражей.
Выбирает вариант признавать факт — удар ножом, но не умысел на причинение тяжкого вреда здоровью.
Общаемся со следователем. Тот говорит, что раз судимость "неосторожная", а показания хотя бы частично признательные, удастся обойтись подпиской о невыезде.
Что ж, на этом, наверное, дело раскрыто, и остаётся только бороться за мягкое наказание, умасливать потерпевшего и надеяться на снисхождение судьи? Вот и я так думала.
Но через пару дней подзащитный приходит ко мне с серьёзным разговором. Собутыльника, говорит, порезал не он. Он-то сам вообще в "Дикси" за пельменями выходил. Так что либо это кто-то из соседей, либо вообще с улицы зашедший злоумышленник.
Открываю "Безопасный город", показываю все камеры, расставленные на пути от коммуналки до "Дикси". Спрашиваю, стоит ли мне запросить видео с этих камер, и если да — то увижу ли я на записях своего подзащитного в интересующее меня время.
Подзащитный мнётся, просит ни в коем случае не запрашивать видео и уходит.
Спустя — точно уже не помню — дней десять, может, две недели, мне снова звонит подзащитный, теперь с новой версией.
У них с женой, говорит, есть кот. И в тот момент, когда мой подзащитный нарезал колбаску к праздничному столу, кот неудачно подвернулся под ногу, отчего он (подзащитный, не кот) споткнулся и случайно воткнул нож в потерпевшего.
Прошу показать, как всё было. Чертим схему кухни, колбасы, кота и потерпевшего, но что-то не сходится — не получается такой удар. Спрашиваю у доверителя, зачем он снова мне врёт — как с пельменями. Я, говорит, не вру – я мог споткнуться об кота, мог выйти за пельменями и вообще это мог быть не я. Правда, на просьбу для начала всё-таки рассказать, как всё было на самом деле, опять сворачивает разговор и уходит.
Тем временем я получаю доступ к нескольким важным документам — протоколу осмотра места происшествия и показаниям потерпевшего (живого, относительно здорового и уже выписанного из больницы).
Потерпевший скупо, не объясняя причин конфликта, рассказывает только про удар в живот ножом на кухне. Весь допрос — буквально на один абзац.
А вот в протоколе осмотра обнаруживается интересное. В кухне ни капли крови, зато кровью залит диван в комнате. А под диваном – женская одежда с пятнами бурого цвета. В кухне — только нож (в мусорном ведре). Картина складывается.
Встречаюсь с подзащитным уже по собственной инициативе. Спрашиваю прямо: это она?
Молчит. Потом говорит (так и не ответив, кто же всё-таки воткнул в потерпевшего нож), что жене садиться в тюрьму ну никак нельзя.
...
Итак, лимит букв закончился ещё на завязке истории. Поэтому продолжу потом, а пока вопрос: как, по-вашему, действовать адвокату?
А вот история про кота, пельмени и поножовщину, которую я обещала.
Хотя на самом деле, конечно, это история о доверителях, которые не всё говорят своему адвокату.
Итак, некоторый год, некоторый район, некоторая коммуналка. Посреди затяжных праздников в скорую поступает вызов: ножевое ранение в живот. Раненый выходит к медикам на улицу сам и уезжает с ними в больницу.
Следом приезжает полиция и забирает из коммунальной квартиры двоих — мужа и жену. Из их путаных объяснений получается, что они втроём с потерпевшим выпивали на кухне, потом хозяйка дома ушла в комнату вздремнуть, а мужчины что-то между собой не поделили.
Приезжаю я. Выясняю анамнез — потенциальный обвиняемый безработный и судимый (за неосторожное преступление, но всё равно неприятно). Говорит, что действительно ударил собутыльника кухонным ножом в живот, но, цитирую, претензий к нему не имеет. Конфликт или оборону отрицает. Главное, чего хочет — не оказаться под стражей.
Выбирает вариант признавать факт — удар ножом, но не умысел на причинение тяжкого вреда здоровью.
Общаемся со следователем. Тот говорит, что раз судимость "неосторожная", а показания хотя бы частично признательные, удастся обойтись подпиской о невыезде.
Что ж, на этом, наверное, дело раскрыто, и остаётся только бороться за мягкое наказание, умасливать потерпевшего и надеяться на снисхождение судьи? Вот и я так думала.
Но через пару дней подзащитный приходит ко мне с серьёзным разговором. Собутыльника, говорит, порезал не он. Он-то сам вообще в "Дикси" за пельменями выходил. Так что либо это кто-то из соседей, либо вообще с улицы зашедший злоумышленник.
Открываю "Безопасный город", показываю все камеры, расставленные на пути от коммуналки до "Дикси". Спрашиваю, стоит ли мне запросить видео с этих камер, и если да — то увижу ли я на записях своего подзащитного в интересующее меня время.
Подзащитный мнётся, просит ни в коем случае не запрашивать видео и уходит.
Спустя — точно уже не помню — дней десять, может, две недели, мне снова звонит подзащитный, теперь с новой версией.
У них с женой, говорит, есть кот. И в тот момент, когда мой подзащитный нарезал колбаску к праздничному столу, кот неудачно подвернулся под ногу, отчего он (подзащитный, не кот) споткнулся и случайно воткнул нож в потерпевшего.
Прошу показать, как всё было. Чертим схему кухни, колбасы, кота и потерпевшего, но что-то не сходится — не получается такой удар. Спрашиваю у доверителя, зачем он снова мне врёт — как с пельменями. Я, говорит, не вру – я мог споткнуться об кота, мог выйти за пельменями и вообще это мог быть не я. Правда, на просьбу для начала всё-таки рассказать, как всё было на самом деле, опять сворачивает разговор и уходит.
Тем временем я получаю доступ к нескольким важным документам — протоколу осмотра места происшествия и показаниям потерпевшего (живого, относительно здорового и уже выписанного из больницы).
Потерпевший скупо, не объясняя причин конфликта, рассказывает только про удар в живот ножом на кухне. Весь допрос — буквально на один абзац.
А вот в протоколе осмотра обнаруживается интересное. В кухне ни капли крови, зато кровью залит диван в комнате. А под диваном – женская одежда с пятнами бурого цвета. В кухне — только нож (в мусорном ведре). Картина складывается.
Встречаюсь с подзащитным уже по собственной инициативе. Спрашиваю прямо: это она?
Молчит. Потом говорит (так и не ответив, кто же всё-таки воткнул в потерпевшего нож), что жене садиться в тюрьму ну никак нельзя.
...
Итак, лимит букв закончился ещё на завязке истории. Поэтому продолжу потом, а пока вопрос: как, по-вашему, действовать адвокату?
BY Objection, your honor!
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
On Feb. 27, however, he admitted from his Russian-language account that "Telegram channels are increasingly becoming a source of unverified information related to Ukrainian events." Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. Under the Sebi Act, the regulator has the power to carry out search and seizure of books, registers, documents including electronics and digital devices from any person associated with the securities market. Some privacy experts say Telegram is not secure enough Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences.
from kr
