Теперь я думаю, тексты — похожи на снегопад: они просто случаются, вдруг, когда долго ждёшь, а потом не ждёшь, и «как всегда неожиданно», и все такси — в-три-дорога, и до тридевятого царства дорогу заметает быстрее, чем успеваешь по ней проехать…
Теперь я думаю, всё случается в срок. Вот и мудрость, пожалуй, милый признак старения.
Я столько видела снега – разного, И жданного, и нежданного, Раннего, белого, грязного. У снега сотни оттенков, у льда сто тысяч названий — Одно из них — моё имя. Другое название — твоё неизвестное имя. Первого декабря — день твоего нерождения, Через десять дней после дня рождения деда, Меня тогда и привезли прямо с праздника, Скорая ехала через снег. «Как всегда неожиданно», у меня даже не было при себе документов. А в приёмной доктор ругалась, А после смеялась — Я никогда не помню, какую в детстве ломала ногу. Я сломала ногу, неудачно прыгнула, и меня повезли на санках. Тогда в Москве было много снега, и санки ехали так легко и нарядно. Двадцать лет спустя, не было такого белого снега, И радости катания на санках, Но я почему-то всё ещё это помню.
Тексты случаются. Идут себе, падают, кружатся потихоньку. Кто-то ловит их языком, Кто-то подставляет ладони.
Наешься грязного текста, Червяки в животе заведутся! Нельзя же писать обо всём, кое о чём лучше просто тихонько плакать. Столько снега выпало и никак его не остановишь.
Теперь я думаю, всё случается в срок. Мальчики вырастают, хочется гладить их по макушкам. Глупые, что вы тогда понимали, Что вы сейчас понимаете. Смешные снеговики, Мы-то знаем всё, — те, кто пришёл в костюмах снежинок.
Я сломала ногу и утренник прошёл без меня. Я дышала носом и не замёрзла, и вышла под снег живая. Я спускалась в подземные переходы, Ждала автобусы и трамваи, Ездила под землёй за три девять и ещё дальше, Я не снежная королева, я молодой специалист, Замотанный в три девять шарфов, Замотанный, Никем не посаженный на горячую печку. Никакого горячего шоколада, никакого рахат-лукума.
Текст идёт с утра и не собирается прекращаться. Но я не боюсь больше снега, пустоты и длинных ранящих текстов. Теперь я знаю — всему свой срок, И этому знанию нельзя научиться, Можно только смотреть на снег, Выходить под снег, И становиться снежною девой, Снежною бабой, «Как всегда неожиданно» немолодым уже неспециалистом. Поправлять не корону, а пуховый платок Брать лопату И расчищать дорогу. Даже если текстом снова всё заметёт к утру.
Теперь я думаю, тексты — похожи на снегопад: они просто случаются, вдруг, когда долго ждёшь, а потом не ждёшь, и «как всегда неожиданно», и все такси — в-три-дорога, и до тридевятого царства дорогу заметает быстрее, чем успеваешь по ней проехать…
Теперь я думаю, всё случается в срок. Вот и мудрость, пожалуй, милый признак старения.
Я столько видела снега – разного, И жданного, и нежданного, Раннего, белого, грязного. У снега сотни оттенков, у льда сто тысяч названий — Одно из них — моё имя. Другое название — твоё неизвестное имя. Первого декабря — день твоего нерождения, Через десять дней после дня рождения деда, Меня тогда и привезли прямо с праздника, Скорая ехала через снег. «Как всегда неожиданно», у меня даже не было при себе документов. А в приёмной доктор ругалась, А после смеялась — Я никогда не помню, какую в детстве ломала ногу. Я сломала ногу, неудачно прыгнула, и меня повезли на санках. Тогда в Москве было много снега, и санки ехали так легко и нарядно. Двадцать лет спустя, не было такого белого снега, И радости катания на санках, Но я почему-то всё ещё это помню.
Тексты случаются. Идут себе, падают, кружатся потихоньку. Кто-то ловит их языком, Кто-то подставляет ладони.
Наешься грязного текста, Червяки в животе заведутся! Нельзя же писать обо всём, кое о чём лучше просто тихонько плакать. Столько снега выпало и никак его не остановишь.
Теперь я думаю, всё случается в срок. Мальчики вырастают, хочется гладить их по макушкам. Глупые, что вы тогда понимали, Что вы сейчас понимаете. Смешные снеговики, Мы-то знаем всё, — те, кто пришёл в костюмах снежинок.
Я сломала ногу и утренник прошёл без меня. Я дышала носом и не замёрзла, и вышла под снег живая. Я спускалась в подземные переходы, Ждала автобусы и трамваи, Ездила под землёй за три девять и ещё дальше, Я не снежная королева, я молодой специалист, Замотанный в три девять шарфов, Замотанный, Никем не посаженный на горячую печку. Никакого горячего шоколада, никакого рахат-лукума.
Текст идёт с утра и не собирается прекращаться. Но я не боюсь больше снега, пустоты и длинных ранящих текстов. Теперь я знаю — всему свой срок, И этому знанию нельзя научиться, Можно только смотреть на снег, Выходить под снег, И становиться снежною девой, Снежною бабой, «Как всегда неожиданно» немолодым уже неспециалистом. Поправлять не корону, а пуховый платок Брать лопату И расчищать дорогу. Даже если текстом снова всё заметёт к утру.
#o_lishina_стихи
BY Туман этот я сама | Ольга Лишина
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
And while money initially moved into stocks in the morning, capital moved out of safe-haven assets. The price of the 10-year Treasury note fell Friday, sending its yield up to 2% from a March closing low of 1.73%. Pavel Durov, a billionaire who embraces an all-black wardrobe and is often compared to the character Neo from "the Matrix," funds Telegram through his personal wealth and debt financing. And despite being one of the world's most popular tech companies, Telegram reportedly has only about 30 employees who defer to Durov for most major decisions about the platform. Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today." At the start of 2018, the company attempted to launch an Initial Coin Offering (ICO) which would enable it to enable payments (and earn the cash that comes from doing so). The initial signals were promising, especially given Telegram’s user base is already fairly crypto-savvy. It raised an initial tranche of cash – worth more than a billion dollars – to help develop the coin before opening sales to the public. Unfortunately, third-party sales of coins bought in those initial fundraising rounds raised the ire of the SEC, which brought the hammer down on the whole operation. In 2020, officials ordered Telegram to pay a fine of $18.5 million and hand back much of the cash that it had raised. False news often spreads via public groups, or chats, with potentially fatal effects.
from kr
