Мы с моей юной фигуристкой не могли пропустить фильм о великой и прекрасной Ирине Родниной.

Мотивирующее, доброе, патриотичное кино с несколько гротескным изображением плохих и хороших, но на эти маленькие, забавные моменты не стоит обращать внимания.
Сцены прокатов исполнены прекрасно. И Владислава Самохина очень гармонично вписана в роль Ирины.

18 марта - День воссоединения Крыма с Россией

«Удивительно, но день обретения мощей святителя Луки, Небесного покровителя Крымской земли, промыслительным образом совпадает с празднованием воссоединения Крыма с Россией» (материал с сайта крымской митрополии)

Из проповеди 15 апреля 1945 г:

«К сожалению, много среди христиан людей злоречивых, много злословящих ближних своих. А св. ап. Павел, говоря о тех, кто не наследует царства небесного, о ворах, прелюбодеях, идолопоклонниках, ставит в один ряд с ними и злоречивых: Злоречивые царствия Божия не наследуют (1Кор. 6:10).

Воздерживаться от злых слов, пустословия, празднословия и приучить себя к молчанию – трудная задача. Многие подвижники всю жизнь усиленно трудились, чтобы обуздать свой язык, строго следили за ним, всячески его удерживали, но часто он, как рыба из рук, ускользал из власти их, ибо язык скользок и чрезвычайно подвижен. Многие совсем отказывались говорить и становились молчальниками. А преподобный авва Агафон для того, чтобы победить свой язык, удержать его, отучить его болтать праздно, три года носил под языком камешек. Видите, какое значение придавали «слову» святые, и нам надо брать с них пример.

Наша ответственность за всякое гнилое слово страшна и велика, ибо этими нечистыми словами мы отравляем не только себя, но и сердца и умы наших ближних.

Святитель Лука (Войно-Ясенецкий)

Маша сидит и плачет (устала: конец четверти + тяжелые тренировки)

Спрашиваю: «Что случилось?»

«Могу же я иногда пореветь просто так, без причины? Ведь это же хорошо - просто иногда немного пореветь…»

И не поспоришь. Иногда это очень хорошо)

Ранние воспоминания Льва Толстого о пеленании и купании.

с 1828 по 1833 г.
(родился писатель
9 сентября 1828 года)

«Вот первые мои воспоминания. Я связан, мне хочется выпростать руки, и я не могу этого сделать. Я кричу и плачу, и мне самому неприятен мой крик, но я не могу остановиться. Надо мной стоят нагнувшись кто-то, я не помню кто, и все это в полутьме, но я помню, что двое,и крик мои действует на них: они тревожатся от моего крика, но не развязывают меня, чего я хочу, и я кричу еще громче. Им кажется, что это нужно (то есть то, чтобы я был связан), тогда как я знаю, что это не нужно, и хочу доказать им это, и я заливаюсь криком противным для самого меня, но неудержимым. Я чувствую несправедливость и жестокость не людей, потому что они жалеют меня, но судьбы и жалость над самим собою. Я не знаю и никогда не узнаю, что такое это было: пеленали ли меня, когда я был грудной, и я выдирал руки или это пеленали меня, уже когда мне было больше года, чтобы я не расчесывал лишаи, собрал ли я в одно это воспоминание, как то бывает во сне, много впечатлений, но верно то, что это было первое и самое сильное мое впечатление жизни. И памятно мне не крик мой, не страданье, но сложность, противуречивость впечатления. Мне хочется свободы, она никому не мешает, и меня мучают. Им меня жалко, и они завязывают меня, и я, кому все нужно, я слаб, а они сильны.

Другое воспоминание радостное. Я сижу в корыте, и меня окружает странный, новый, не неприятный кислый запах какого-то вещества, которым трут мое голенькое тельце. Вероятно, это были отруби, и, вероятно, в воде и корыте меня мыли каждый день, но новизна впечатления отрубей разбудила меня, и я в первый раз заметил и полюбил мое тельце с видными мне ребрами на груди, и гладкое темное корыто, и засученные руки няни, и теплую парную стращенную воду, и звук ее, и в особенности ощущение гладкости мокрых краев корыта, когда я водил по ним ручонками. Странно и страшно подумать, что от рождения моего и до трех, четырех лет, в то время, когда я кормился грудью, меня отняли от груди, я стал ползать, ходить, говорить, сколько бы я ни искал в своей памяти, я не могу найти ни одного воспоминания, кроме этих двух. Когда же я начался? Когда начал жить? И почему мне радостно представлять себя тогда, а бывало страшно, как и теперь страшно многим, представлять себя тогда, когда я опять вступлю в то состояние смерти, от которого не будет воспоминаний, выразимых словами. Разве я не жил тогда, эти первые года, когда учился смотреть, слушать, понимать, говорить, спал, сосал грудь и целовал грудь, и смеялся, и радовал мою мать? Я жил, и блаженно жил. Разве не тогда я приобретал все то, чем я теперь живу, и приобретал так много, так быстро, что во всю остальную жизнь я не приобрел и 1/100 того. От пятилетнего ребенка до меня только шаг. А от новорожденного до пятилетнего — страшное расстояние. От зародыша до новорожденного — пучина. А от несуществования до зародыша отделяет уже не пучина, а непостижимость. Мало того, что пространство и время и причина суть формы мышления и что сущность жизни вне этих форм, но вся жизнь наша есть большее и большее подчинение себя этим формам и потом опять освобождение от них».

Фрагмент из книги «Моя жизнь»

Иллюстрация: будущий король Франции Людовик XIV (1638 г.), работа неизвестного художника

🕯️ Доброй ночи, дорогие наши братья и сестры! Мирного неба над головой!

Я помню
спальню и лампадку,
Игрушки, теплую кроватку
И милый, кроткий голос твой:
«Ангел-Хранитель над тобой!»

Бывало, раздевает няня
И полушепотом бранит,
А сладкий сон, глаза туманя,
К ее плечу меня клонит.

Ты перекрестишь, поцелуешь,
Напомнишь мне, что Он со мной,
И верой в счастье очаруешь,
Я помню, помню голос твой!

Я помню ночь, тепло кроватки,
Лампадку в сумраке угла
И тени от цепей лампадки.
Не ты ли ангелом была?


Иван Алексеевич Бунин
Матери

🕯️

Мы только на пути к тому, чтобы стать людьми, человеками. И каждый должен находить свой путь. Это очень важно, потому что невозможно взять лист бумаги и написать на этом листе все то, что от нас ожидает, не требует Господь. Потому что не каждый способен выполнить всего и не каждый призван ко всему, что указано в Евангелии. Один призван к браку, другой – к безбрачию. Один призван к слову, другой – к молчанию. Святой Серафим Саровский говорит, что для того, чтобы жить духовно, чтобы вырасти в настоящую меру человека, – каждый человек должен выбирать то, что ему приносит прибыль


Митрополит Антоний Сурожский

Вчера вечером Маша вышла со льда в слезах. Тренировки по фигурному катанию тяжелые, некоторые элементы с первого раза не получаются. Кто-то из детей воспринимают неудачи нормально и не реагирует на замечания тренера. Кто-то плачет и зажимается. Я всегда учила Машу тому, что любая маленькая неудача, будь то падение или двойка в школе- это не трагедия, а норма и нужно просто попробовать еще раз. Двойку нужно просто исправить. После падения (если, конечно, нет травмы), нужно просто встать - и на этом всё.

Но в последнее время я стала замечать, что она стала более ранимой и плаксивой, начала сутулиться и нервничать. Списывала на накопившуюся усталость. Но вчера вечером удалось выяснить истинную причину - тренер позволяет себе переход на личности и оскорбления. Это стало для меня настоящей неожиданностью, так как раньше Маша очень хорошо о ней отзывалась и расстраивалась, когда тренировки вел кто-то другой. Оказывается, наш именитый тренер называет её безмозглой, ни на что не способной, иногда говорит, что она хуже всех. После моих расспросов выяснилось, что то же самое она говорит и другим детям.

Пришлось усадить ребенка за стол и провести серьезный разговор о том, что взрослые часто пользуются своей силой и властью и ведут себя бесчеловечно и непрофессионально и что это ни в коем случае не нужно воспринимать на свой счет и так далее (это мы все знаем и понимаем).
Маша молча кивала. После этого я задала ей вопрос:

«Как ты думаешь, что никогда не должен терять человек?»

«Не знаю» - угрюмо ответила Маша.

«Чувство собственного достоинства. Никто не имеет права тебя оскорблять. И если кто-то из взрослых позволяет себе грубость, унижения, обзывательства, ты ни в коем случае не должна это терпеть. Ты можешь сказать, что так с тобой разговаривать нельзя и молча покинуть тренировку. Я не буду тебя ругать, если ты так сделаешь.
Второе, что ты должна знать: достоинство личности охраняется государством. И такими словами и действиями тренер нарушает закон и может быть привлечен к ответственности. Это не шутки. Это очень серьезно.

И третье - о подобных ситуациях ты должна сразу сообщать мне.

Ты поняла?

«Да, поняла, мамочка. Нам вчера все то же самое говорила Светлана Юрьевна после того, как Красиков обозвал и стукнул Ясногородскую. Целый урок нам лекцию читала. Вы со Светланой Юрьевной все время говорите одно и то же».

«Потому что у Светланы Юрьевны, несмотря на молодой возраст (ей всего 26), правильная система ценностей. И она тоже православный человек и педагог, как и я. Только я не практикующий. Но это и не так важно, это стиль жизни»


Нектарий Эгинский говорил: «Себя не жалко, а за детей надо стоять».

Обсуждали эту ситуацию с мамой. Она напомнила мне о моем тренере по ушу, который тоже выражений не подбирал. Но его воспитательные методы словами не ограничивались, в ход шли палки, которыми он бил нас по ногам во время бега. Иногда в качестве «послушания» мог заставить мыть его машину. Других мог, меня не мог.
Однажды он публично назвал нерусского шестилетнего мальчика нищебродом и выгнал с занятий за то, что его родители вовремя не занесли доллары (оплату он брал в долларах 💵)
В зале воцарилась тишина. Мы молча стояли и смотрели на этого самодура и тирана.
Мне тогда было всего 12. Я была очень худенькой и маленького роста.
Тренер, заметив нерв и недовольство на наших лицах, предложил с ним сразиться лично.
Помню этот момент, помню, как качнуло пол и я вышла вперед. Вышла одна. Он усмехнулся, поднял меня вверх, раскрутил и выбросил на мат. Какое-то время я не могла дышать и молча лежала, вдыхая запах искусственной кожи и разглядывая её коричневатую зернистую поверхность, улыбалась и чувствовала себя человеком.

«Будем молиться сейчас о том, чтобы те, кто умер в таком телесном страдании, в такой тоске душевной, в таком ужасе, что они никогда больше не увидят самых родных и любимых, чтобы они теперь успокоились вечным покоем и могли бы вознести свои молитвы о том, чтобы те, кого они оставили полными боли, горечи, нашли бы утешение, непостижимое для нас, но которое только Господь может дать».

Митрополит Антоний Сурожский

«Когда мы говорим о том, чтобы жить по-христиански, речь не идет о том, чтобы в Евангелии или вообще в Новом Завете найти все правила, какие были указаны Спасителем Христом, апостолами, и их выполнять. Ведь можно механически выполнить правило, к которому ты душой никаким образом не приобщен. Я помню случай; мне его рассказала дочь человека, о котором идет речь. Это был верующий христианин, твердо убежденный, что он должен выполнять каждую заповедь Христову; сколько умел, он так и делал. Но вот один пример того, как он подходил к этому выполнению. Он был человеком с достатком, дом у него был хороший, полы начищены. Когда к нему в дверь стучался нищий, он ему открывал, останавливал бедняка на пороге и говорил: “Стой, где стоишь, не влезай в мой коридор своими грязными сапогами”. Потом он выносил нищему тарелку супа с куском хлеба и говорил: “Ешь! – но на дворе”. Когда с едой было кончено, он ему давал какую-то монетку: “А теперь уходи!” И он считал, что выполнил заповедь Христову “накорми голодного”. Технически он это сделал: человек съел хлеб, съел суп, получил полтинник и ушел. А с чем он ушел? Он ушел, вероятно, с чувством, что – да, он не такой голодный, у него и полтинник есть на будущее, хоть на один обед или просто на рюмку водки – а человеческого отношения он не встретил. В обратном порядке я могу дать пример, который меня очень тронул в свое время. Во время немецкой оккупации я преподавал в Русской гимназии в Париже. Среди воспитателей был очень суровый, строгий человек, который когда-то был моим руководителем в летнем лагере; он был замкнутый, ни с кем почти не общался, и никто, собственно, о нем ничего не знал; в частности, не знали, в какой нищете он сам живет. Он мало что мог делать и по возрасту, и по здоровью, и по незнанию французского языка. И вот такая картина: мальчики, девочки бегут в школу, идет туда же этот воспитатель. У дороги сидит нищий, пред ним – шапка. Некоторые проходят мимо, “не замечая” его, потому что стыдно посмотреть и не дать ничего. А некоторые, проходя, просто в эту шапку кидают монетку, а на человека даже не посмотрят. Они свое сделали; он для них не человек, он – нищий; а нищий – это просто шапка. И вот подходит этот воспитатель. Он остановился, снял шляпу и что-то сказал нищему; ничего ему не дал, а нищий вскочил на ноги, обнял его, и они расстались. Это видели дети. Когда он пришел в гимназию, дети его окружили и засыпали вопросами: “Кто этот человек? Почему вы сняли шляпу? Вы ничего ему не дали, – почему же он вскочил и вас поцеловал?.. – и загнали воспитателя в угол, ему пришлось ответить. И он ответил им приблизительно следующее: “Я шел пешком с другого конца Парижа, потому что у меня на метро денег не было; я шел по дороге и издали видел этого нищего; видел, как проходили люди мимо, видел, как некоторые бросали монетку в его шапку, даже не взглянув на него. И я подумал, что если я мимо него пройду и не окажу ему внимания, у него, может, умрет последняя вера в человека: на него не только не взглянули, но даже не потрудились от своего достатка самую малую полушку бросить ему. А денег не было! Давать было нечего... Я остановился и снял шляпу перед ним, чтобы он почувствовал, что мы на равных, что я в нем вижу равного себе человека, а не нищего, и ему объяснил: Простите – я ничего вам не могу дать: у меня ничего нет... И этот человек вскочил и меня обнял”. Я сам с этим нищим говорил и прежде и поговорил после этого события. И он мне сказал, что никогда его никто не одарил так богато, так щедро, как этот человек, который ему не дал ничего, но признал в нем равного себе человека, снял перед ним шляпу, объяснил, почему он не может ему помочь, и попросил у него за это прощения. Вот два примера: один человек все сделал по заповеди, другой как будто никакой заповеди и не исполнил: нет заповеди, как отнестись к нищему, когда нечего ему дать. Но он его одарил самым богатым даром: он его убедил, он ему доказал, что он – человек, что к нему можно отнестись, как к самому знатному: перед ним снять шляпу, перед ним извиниться, с ним говорить, как с равным...» Митрополит Антоний Сурожский

Доброй ночи ✨

Душа знает/ музыка Мурада Аманназарова/ исполняет Монах Авель