Если я что-нибудь говорю, значит, это правильно. Спорить со мной никому не советую, все равно он останется в дураках, потому что я всякого переспорю.
Да и не вам тягаться со мною. Еще и не такие пробовали. Всех уложил! Даром, что с виду и говорить-то не умею, а как заведу, так и не остановишь.
Как-то раз завел у Липавских и пошел! Всех до смерти заговорил. Потом зашел к Заболоцким и там всех заговорил. Потом пошел к Шварцам и там всех заговорил. Потом домой пришел и дома еще полночи говорил!

Что Вы думаете о моей неаккуратности в качестве корреспондента? Что думают об этом Ваш ментор гос­подин Мендельсон и профессор Ламберт? Эти почтен­ные люди, наверное, считают меня весьма неучтивым, поскольку я столь дурно отплатил им за усилия, за­ траченные на их письма ко мне. И в самом деле, я не мог бы быть в обиде на них, если бы впредь они решили не поддаваться соблазну и не тратить больше сил, отвечая на мои письма. Если бы, однако, те внут­ ренние препятствия, которые человек осознает сам, мог­ ли стать столь же очевидными для других, то они, как я надеюсь, сочли бы причиной моего молчания все что угодно, только не равнодушие или недостаток уважения к ним. Прошу Вас, убедите этих достойных людей в том, что подобное подозрение не соответству­ет истинному положению дел, или, если оно еще не возникло, предотвратите его заранее, ибо и теперь еще не устранено препятствие, служившее причиной моего долгого молчания. Если отвлечься от дурной привычки считать каждую следующую почту удобнее сегодняш­ ней, то таких причин, собственно говоря, две. Письма, подобные тем, которыми оказали мне честь эти два ученых мужа, всегда заставляют меня углубиться в длительные исследования. Вам ведь хорошо известно, что, знакомясь с разумными возражениями, я совсем не стремлюсь прежде всего опровергнуть их; напротив, я присоединяю их к своим суждениям и допускаю возможность того, что эти новые доводы заставят меня отказаться от всех прежних излюбленных мною идей. Я всегда надеюсь на то, что, беспристрастно рассмат­ривая свои суждения с позиций других мыслителей, я найду некое третье, лучшее, чем мое первоначальное, решение вопроса. К тому же, когда речь идет о людях такого ранга, то самый факт их неуверенности в пра­воте моих доводов всегда является для меня доказа­тельством того, что моей теории во всяком случае недостает ясности, отчетливости, а быть может, и бо­лее существенного. Между тем многолетний опыт нау­чил меня тому, что проникновение в изучаемую нами материю не может быть насильственным и ускорение его не достигается напряжением сил; этот процесс тре­бует довольно длительного времени, в течение которо­го, делая промежутки, мы рассматриваем одно и то же понятие во всевозможных соотношениях и в столь обширных, насколько это нам доступно, связях; делается это в значительной степени и для того, чтобы в ходе подобного рассмотрения пробудился дух скепсиса и про­верил бы, способно ли наше мыслительное построение противостоять самому глубокому сомнению.

Вторая причина моего молчания должна быть для Вас, как для врача, еще более убедительной; дело в том, что, поскольку мое здоровье заметно ухудшилось, я вынужден принимать меры, которые помогли бы улуч­шить мое физическое состояние, т.е. исключить на вре­мя всякое перенапряжение, использовать для работы только светлые минуты, остальное же время уделять покою и уюту повседневной жизни. Такой образ действий вместе с ежедневным приемом настойки хинной коры, начатым в октябре прошлого года, в значительной степени помог мне справиться с болезненным со­стоянием, что подтверждают и мои знакомые. Уверен, что Вы поймете неаккуратность, вызванную медицин­скими соображениями

Si è abolito l’amore
in nome della salute
poi si abolirà la salute.

Si è abolita la libertà
in nome della medicina
poi si abolirà la medicina.

Si è abolito Dio
in nome della ragione
poi si abolirà la ragione.

Si è abolito l’uomo
in nome della vita
poi si abolirà la vita.

Si è abolita la verità
in nome dell’informazione
ma non si abolirà l’informazione.

Si è abolita la costituzione
in nome dell’emergenza
ma non si abolirà l’emergenza.

Не менее важно то, как относится к своему домашнему животному среднестатистический владелец. (Дети несколько отличаются от взрослых, пусть лишь в раннем возрасте.) Домашнее животное служит его дополнением, предлагая реакцию на стороны его характера, которые иначе остались бы без подтверждения. Со своим домашним животным он может быть тем, кем не может ни с кем и ни с чем другим. Более того, домашнее животное можно приучить реагировать так, будто оно тоже это понимает. Животное протягивает своему владельцу зеркало, в котором отражается часть, нигде более не отражающаяся. Но поскольку в этих взаимоотношениях обе стороны лишились автономии (владелец превратился в этого особого человека, каким он бывает лишь со своим животным, а животное привыкло зависеть от своего владельца во всём, что касается физических нужд), параллельный ход их отдельных жизней оказался нарушен.

Культурная изоляция животных, разумеется, представляет собой процесс более сложный, чем их физическая изоляция. Животных, обитающих в сознании, разогнать не так просто. О них напоминает всё: оговорки, мечты, игры, истории, предрассудки, сам язык. Животные, обитающие в сознании, не разбежались, а были вписаны в другие категории, так что категория животное утратила свое центральное значение. По большей части их вписали в категории семья и спектакль.

<...> У бедной Барбары выдающийся нос и глубокие морщины, свидетельствующие о преждевременной зрелости. Её жизнь — столь тяжёлая работа, что мне становится жаль её — я вижу, что человеческая жизнь — это то, что проходит через механизм по необходимости (to be put through the machine by necessity). Потому что у неё, казалось, не было выбора. Сначала Ник, потом ребенок — и все её планы на всю жизнь были предначертаны ей судьбой, она не может переступить их. И вот она идет своим путем. Наше поколение ежедневно страдает от кровавой войны. Я даже пишу рецензии вместо романов из-за твердолобых тупиц (the thick skulls) в «Вестминстере и Берлине».

Вчера вечером мы ужинали с Нессой. Мои попытки добиться сенсации были омрачены её по-настоящему великим и неожиданным событием — смертью молодого человека на танцах у миссис Рассел. Они сидели на крыше <...>. Он отошёл, возможно, чтобы закурить сигарету, перешагнул через край и упал с высоты 30 футов [чуть больше 9 метров] на каменные плиты. Один Адриан видел, что произошло.

Если бы я мог переписать мою работу теперь, я написал бы совсем другую, и, как я полагаю, гораздо лучшую книгу. Но можно сомневаться, смог ли бы я, стараясь удовлетворить самого себя, не только более глубоко изложить идеи, которые мне очень хотелось выразить, но и не утратить при этом ясности и точности. Как бы то ни было, мое убеждение в том, что публикация этой книги в том виде, в каком она есть, вероятно, лучшее, что я мог сделать, не спасает меня от горестного сознания, что она полна недочетов.

Пип, это было великолепно – я ужасно рада - теперь моя радость безгранична. Это было, конечно, очевидно — и я так рада, что ты была избавлен от мучений последнего экзамена (a viva). Вы с Мэри показали такие замечательные примеры Разума, одерживающего победу над Материей, — я, напротив, чувствую себя беглецом и затворником <…>! Теперь вам не о чем беспокоиться, и вы можете погрузиться в мечтательную кому и разогнуть спину. И не читайте Вирджинию Вульф.

Я не думаю, что снова почувствую реальность, пока не куплю квартиру и не начну заниматься каким-нибудь серьезным делом, например переводом Софокла в стихах, — все, чем я сейчас занимаюсь, похоже на театральную постановку.

<…>

В данный момент я чувствую себя немного Чеховым. Такие вопросы, как «В чем смысл жизни?», которые, как я знаю, абсолютно бессмысленны, приобретают своего рода «выразительный смысл». У меня очень много друзей в Лондоне — каждый день я обедаю или ужинаю с разными людьми, — но я не получаю от них ни удовлетворения, ни утешения, и наши отношения кажутся поверхностными и даже холодными. Мне хочется пойти куда-нибудь и подцепить первого встречного мужчину, который согласится, просто ради более интенсивных отношений любого рода с другим человеком.

<…>

Люблю
Айрис