На ресурсах радио Комсомольская правда вышла запись передачи про «Неизвестную Россию»: Ю.М. Плюснин (НИУ ВШЭ), Вера Галиндабаева (СИ РАН) и я в гостях у экономиста Дмитрия Прокофьева (канал Деньги и Песец) обсудили ненаблюдаемую экономику и разнообразные промысловые практики населения.
Рассказывал забавный кейс про экономику дикоросов из экспедиции 2024 г. в Вологодскую область. В одном из районов, который мы изучали две недели со студентами, около 40 пунктов приема ягод и грибов. По меркам Русского Севера объем принимаемых дикоросов небольшой: в урожайный год до 500 тонн ягод, в основном клюква, так как 30% района — верховые болота. Почти вся ягода из сельских приемочных пунктов стекается в одну базу с промышленными холодильниками, расположенную в райцентре. Владелица этой базы работает специалистом в администрации. Ее зарплата около 30 тыс.р. Параллельно с этим в урожайный год она закупает ягоды и грибы на 50+ млн. р., у нее два менеджера-перевозчика и складская база. Ягоды уходят в Новосибирск, грибы на Усть-Лугу и далее заграницу. Лисички ценят в Европе и США, по слухам, они лечат рак.
Ягодная магнатка ничего не скрывает, но когда она рассказывала нам о предприятии на встрече в администрации при своей начальнице, у последней отвисла челюсть. Она думала, что ягодки — хобби для бабушек, но уж точно не бизнес, по доходам сравнимый с бюджетом района. В районном лесничестве нет никаких данных о запасах ягод, хотя посчитать их достаточно легко, и в советское время служащие лесничества этим занимались на преддипломной практике.
Так что, даже несмотря на частично фиксируемые транзакции, ягодная экономика остается не наблюдаемой для местных властей. Статистику собирать муниципалитетам не положено, а вживую чиновники не умеют наблюдать реальную экономическую активность своих соседей.
На ресурсах радио Комсомольская правда вышла запись передачи про «Неизвестную Россию»: Ю.М. Плюснин (НИУ ВШЭ), Вера Галиндабаева (СИ РАН) и я в гостях у экономиста Дмитрия Прокофьева (канал Деньги и Песец) обсудили ненаблюдаемую экономику и разнообразные промысловые практики населения.
Рассказывал забавный кейс про экономику дикоросов из экспедиции 2024 г. в Вологодскую область. В одном из районов, который мы изучали две недели со студентами, около 40 пунктов приема ягод и грибов. По меркам Русского Севера объем принимаемых дикоросов небольшой: в урожайный год до 500 тонн ягод, в основном клюква, так как 30% района — верховые болота. Почти вся ягода из сельских приемочных пунктов стекается в одну базу с промышленными холодильниками, расположенную в райцентре. Владелица этой базы работает специалистом в администрации. Ее зарплата около 30 тыс.р. Параллельно с этим в урожайный год она закупает ягоды и грибы на 50+ млн. р., у нее два менеджера-перевозчика и складская база. Ягоды уходят в Новосибирск, грибы на Усть-Лугу и далее заграницу. Лисички ценят в Европе и США, по слухам, они лечат рак.
Ягодная магнатка ничего не скрывает, но когда она рассказывала нам о предприятии на встрече в администрации при своей начальнице, у последней отвисла челюсть. Она думала, что ягодки — хобби для бабушек, но уж точно не бизнес, по доходам сравнимый с бюджетом района. В районном лесничестве нет никаких данных о запасах ягод, хотя посчитать их достаточно легко, и в советское время служащие лесничества этим занимались на преддипломной практике.
Так что, даже несмотря на частично фиксируемые транзакции, ягодная экономика остается не наблюдаемой для местных властей. Статистику собирать муниципалитетам не положено, а вживую чиновники не умеют наблюдать реальную экономическую активность своих соседей.
In a statement, the regulator said the search and seizure operation was carried out against seven individuals and one corporate entity at multiple locations in Ahmedabad and Bhavnagar in Gujarat, Neemuch in Madhya Pradesh, Delhi, and Mumbai. The gold standard of encryption, known as end-to-end encryption, where only the sender and person who receives the message are able to see it, is available on Telegram only when the Secret Chat function is enabled. Voice and video calls are also completely encrypted. The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford. Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications.
from kr
