Re: Russia

Комплекс ядерной неполноценности: риторика эскалации сквозь призму опыта холодной войны

▪️Сергей Радченко, заслуженный профессор Центра изучения глобальных вопросов имени Генри Киссинджера, Школа перспективных международных исследований (SAIS) Университета Джонcа Хопкинса, США

#экспертиза

Советские руководители никогда не прибегали к такого рода «психологическим операциям», примером которой стало выступление Владимира Путина и декана факультета мировой экономики ГУ-ВШЭ Сергея Караганова на сцене Петербургского экономического форума, отмечает в статье для Re: Russia специалист по истории холодной войны Сергей Радченко, профессор университета Джонса Хопкинса. Караганов настаивал на необходимости идти вверх по «лестнице ядерной эскалации», чтобы вернуть человечеству страх перед ядерным оружием и повысить таким образом политический вес России. Путин ответил, что такой необходимости «пока» нет.

Ядерный шантаж в той или иной степени использовали обе стороны холодной войны, особенно на раннем этапе ядерного противостояния. Возможности прямого ядерного шантажа Никита Хрущев открыл для себя во время Суэцкого кризиса, однако после Карибского кризиса он больше не использовал его и пошел на сближение с США. 

Хрущев эксплуатировал ядерный шантаж более безрассудно, чем сменивший его Брежнев, который никогда не выступал с ядерными угрозами публично. В то же время именно брежневская идея совместного управления миром и раздела сфер влияния — геополитического «кондоминиума» с США — остается ориентиром для Путина. А вторжение Брежнева в Чехословакию стало тем образцом, которому он следовал, планируя оккупацию Украины. И сегодня, скорее всего, Путин не отказался от этой стратегии. 

Нынешнее руководство России унаследовало от советских правителей ощущение дефицита признания своего права быть глобальной силой. Однако возможности Кремля отстоят от этих желаний значительно дальше, нежели это было во времена СССР, констатирует Радченко, автор вышедшей недавно книги «Править миром: борьба Кремля за глобальную власть в годы холодной войны» («To Run the World: The Kremlin’s Cold War Bid for Global Power»). В ней Радченко показывает, что советские лидеры, несмотря на военную мощь и завоеванный во Второй мировой войне авторитет, чувствовали недостаток легитимности своих глобальных амбиций. 

Эта напряженность определяла советскую политику времен холодной войны — от сталинской послевоенной борьбы за распространение советской сферы интересов до хрущевского ядерного авантюризма. Нынешние российские руководители во многом воспроизвели эту модель.

Подробнее >

Не открывается ссылка? Читайте здесь

Главные материалы недели — в нашей email-рассылке

@rerussia_org

www.group-telegram.com/kr/rerussia_org.com/844

15.8K viewsedited  Aug 16, 2024 at 13:03

Комплекс ядерной неполноценности: риторика эскалации сквозь призму опыта холодной войны

▪️Сергей Радченко, заслуженный профессор Центра изучения глобальных вопросов имени Генри Киссинджера, Школа перспективных международных исследований (SAIS) Университета Джонcа Хопкинса, США

#экспертиза

Советские руководители никогда не прибегали к такого рода «психологическим операциям», примером которой стало выступление Владимира Путина и декана факультета мировой экономики ГУ-ВШЭ Сергея Караганова на сцене Петербургского экономического форума, отмечает в статье для Re: Russia специалист по истории холодной войны Сергей Радченко, профессор университета Джонса Хопкинса. Караганов настаивал на необходимости идти вверх по «лестнице ядерной эскалации», чтобы вернуть человечеству страх перед ядерным оружием и повысить таким образом политический вес России. Путин ответил, что такой необходимости «пока» нет.

Ядерный шантаж в той или иной степени использовали обе стороны холодной войны, особенно на раннем этапе ядерного противостояния. Возможности прямого ядерного шантажа Никита Хрущев открыл для себя во время Суэцкого кризиса, однако после Карибского кризиса он больше не использовал его и пошел на сближение с США. 

Хрущев эксплуатировал ядерный шантаж более безрассудно, чем сменивший его Брежнев, который никогда не выступал с ядерными угрозами публично. В то же время именно брежневская идея совместного управления миром и раздела сфер влияния — геополитического «кондоминиума» с США — остается ориентиром для Путина. А вторжение Брежнева в Чехословакию стало тем образцом, которому он следовал, планируя оккупацию Украины. И сегодня, скорее всего, Путин не отказался от этой стратегии. 

Нынешнее руководство России унаследовало от советских правителей ощущение дефицита признания своего права быть глобальной силой. Однако возможности Кремля отстоят от этих желаний значительно дальше, нежели это было во времена СССР, констатирует Радченко, автор вышедшей недавно книги «Править миром: борьба Кремля за глобальную власть в годы холодной войны» («To Run the World: The Kremlin’s Cold War Bid for Global Power»). В ней Радченко показывает, что советские лидеры, несмотря на военную мощь и завоеванный во Второй мировой войне авторитет, чувствовали недостаток легитимности своих глобальных амбиций. 

Эта напряженность определяла советскую политику времен холодной войны — от сталинской послевоенной борьбы за распространение советской сферы интересов до хрущевского ядерного авантюризма. Нынешние российские руководители во многом воспроизвели эту модель.

Подробнее >

Не открывается ссылка? Читайте здесь

Главные материалы недели — в нашей email-рассылке

@rerussia_org

BY Re: Russia