«Попытка цензуры была предпринята некоторыми моими товарищами, так как я затрагивала такую «противоестественную» тему, как гомосексуальность. Они доказывали, что анархизм и так неверно истолковывают, а анархистов считают порочными; неосмотрительно приумножать эти заблуждения, рассматривая извращённые формы секса. Веря в свободу мнений, даже если они высказывались против меня, я не обращала большого внимания на цензоров — ни в рядах соратников, ни в стане врага.
На самом деле цензура со стороны товарищей оказывала на меня то же воздействие, что и полицейское преследование: я становилась увереннее в себе, была более решительно настроена заступиться за каждую жертву социальной несправедливости или моральных предубеждений.
Мужчины и женщины, которые подходили ко мне после лекций о гомосексуальности, доверившие мне истории о своих страданиях и одиночестве, зачастую были лучше тех, кто отвергал их. Большинство из них пришли к пониманию своей инаковости спустя годы борьбы, направленной на подавление того, что они считали болезнью и постыдным физическим недостатком».
«Попытка цензуры была предпринята некоторыми моими товарищами, так как я затрагивала такую «противоестественную» тему, как гомосексуальность. Они доказывали, что анархизм и так неверно истолковывают, а анархистов считают порочными; неосмотрительно приумножать эти заблуждения, рассматривая извращённые формы секса. Веря в свободу мнений, даже если они высказывались против меня, я не обращала большого внимания на цензоров — ни в рядах соратников, ни в стане врага.
На самом деле цензура со стороны товарищей оказывала на меня то же воздействие, что и полицейское преследование: я становилась увереннее в себе, была более решительно настроена заступиться за каждую жертву социальной несправедливости или моральных предубеждений.
Мужчины и женщины, которые подходили ко мне после лекций о гомосексуальности, доверившие мне истории о своих страданиях и одиночестве, зачастую были лучше тех, кто отвергал их. Большинство из них пришли к пониманию своей инаковости спустя годы борьбы, направленной на подавление того, что они считали болезнью и постыдным физическим недостатком».
But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford. "We're seeing really dramatic moves, and it's all really tied to Ukraine right now, and in a secondary way, in terms of interest rates," Octavio Marenzi, CEO of Opimas, told Yahoo Finance Live on Thursday. "This war in Ukraine is going to give the Fed the ammunition, the cover that it needs, to not raise interest rates too quickly. And I think Jay Powell is a very tepid sort of inflation fighter and he's not going to do as much as he needs to do to get that under control. And this seems like an excuse to kick the can further down the road still and not do too much too soon." Since January 2022, the SC has received a total of 47 complaints and enquiries on illegal investment schemes promoted through Telegram. These fraudulent schemes offer non-existent investment opportunities, promising very attractive and risk-free returns within a short span of time. They commonly offer unrealistic returns of as high as 1,000% within 24 hours or even within a few hours. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later.
from kr
