Что принес нам самый страшный порок спустя 4 года. Ровно 4 года назад я написал пост «Самый страшный порок – не трусость, а иллюзия объективности» [1]. В нем рассказывалось о том, какие страшные последствия ждут мир в «яростные 2020е» из-за медийного масштабирования «иллюзии объективности» - одного из самых сильных когнитивных искажений (встроенных в нас эволюцией глубинных нейропрограмм), обладающего широчайшим спектром влияния на сознание.
С переходом мира в цифру, «иллюзия объективности» встраивается во все инфопотоки социальных медиа, становясь главным фактором роста супер-поляризации (внутри каждого из обществ и между ними).
Но самое страшное начнется — писал я 4 сентября 2020, — когда запустится нелинейная возгонка положительной обратной связи «иллюзии объективности». Ибо тогда в любой момент может произойти скачок насилия, разгоняемого активацией единственного нейрокода, встроенного в нас природой для преодоления супер-поляризации — кода с условным названием «если другая сторона не сдается, то её уничтожают».
Увы, но все это было уже известно 4 года назад. И единственный вопрос, которым я тогда заканчивал свой пост, был такой — произойдет ли это во внутринациональной форме или между странами?
Что принес нам самый страшный порок спустя 4 года. Ровно 4 года назад я написал пост «Самый страшный порок – не трусость, а иллюзия объективности» [1]. В нем рассказывалось о том, какие страшные последствия ждут мир в «яростные 2020е» из-за медийного масштабирования «иллюзии объективности» - одного из самых сильных когнитивных искажений (встроенных в нас эволюцией глубинных нейропрограмм), обладающего широчайшим спектром влияния на сознание.
С переходом мира в цифру, «иллюзия объективности» встраивается во все инфопотоки социальных медиа, становясь главным фактором роста супер-поляризации (внутри каждого из обществ и между ними).
Но самое страшное начнется — писал я 4 сентября 2020, — когда запустится нелинейная возгонка положительной обратной связи «иллюзии объективности». Ибо тогда в любой момент может произойти скачок насилия, разгоняемого активацией единственного нейрокода, встроенного в нас природой для преодоления супер-поляризации — кода с условным названием «если другая сторона не сдается, то её уничтожают».
Увы, но все это было уже известно 4 года назад. И единственный вопрос, которым я тогда заканчивал свой пост, был такой — произойдет ли это во внутринациональной форме или между странами?
Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications. In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback. Although some channels have been removed, the curation process is considered opaque and insufficient by analysts. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals. Telegram was founded in 2013 by two Russian brothers, Nikolai and Pavel Durov.
from kr
