Гонка, в которой Россия практически не участвует, – становление мировой индустрии редкоземельных металлов. В наследие от СССР России досталось несколько крупных производств на СМЗ, ЧМЗ, Норникеле и т.д. Впрочем, часть крупных заводов осталась в странах бывшего СССР – Казахстане, Эстонии, Украине. Основная цель, с которой Советы строили производство РЗМ, – нужды атома, оборонки и космоса, поэтому металлов этих было нужно немного, а основные требования были к чистоте и качеству. Объемы и масштабы отрасли с того момента особо не изменились.
В то же время за последнее десятилетие производство РЗМ в мире выросло в три раза. Лидер, как и десятилетие назад, – Китай, однако его монополия сильно пошатнулась. Новые производства появились в США, Австралии, Таиланде и т.д. При этом драйвером роста спроса стали вовсе не оборонные предприятия, а массовый хай-тек: электроника, спецстали, аккумуляторы, оптика и т.д. В России эти отрасли развиты слабо, поэтому нет большого спроса на РЗМ, поэтому и нет развития отрасли.
Гонка, в которой Россия практически не участвует, – становление мировой индустрии редкоземельных металлов. В наследие от СССР России досталось несколько крупных производств на СМЗ, ЧМЗ, Норникеле и т.д. Впрочем, часть крупных заводов осталась в странах бывшего СССР – Казахстане, Эстонии, Украине. Основная цель, с которой Советы строили производство РЗМ, – нужды атома, оборонки и космоса, поэтому металлов этих было нужно немного, а основные требования были к чистоте и качеству. Объемы и масштабы отрасли с того момента особо не изменились.
В то же время за последнее десятилетие производство РЗМ в мире выросло в три раза. Лидер, как и десятилетие назад, – Китай, однако его монополия сильно пошатнулась. Новые производства появились в США, Австралии, Таиланде и т.д. При этом драйвером роста спроса стали вовсе не оборонные предприятия, а массовый хай-тек: электроника, спецстали, аккумуляторы, оптика и т.д. В России эти отрасли развиты слабо, поэтому нет большого спроса на РЗМ, поэтому и нет развития отрасли.
Again, in contrast to Facebook, Google and Twitter, Telegram's founder Pavel Durov runs his company in relative secrecy from Dubai. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war. As a result, the pandemic saw many newcomers to Telegram, including prominent anti-vaccine activists who used the app's hands-off approach to share false information on shots, a study from the Institute for Strategic Dialogue shows. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm.
from kr
