- К слову, как вообще у вас складывалось сотрудничество с Михаилом Успенским, насколько вы вообще довольны циклом “Гиперборейская Чума”?
Прекрасно складывалось. Хотя бы потому, что писатель Лазарчук-Успенский не похож ни на Лазарчука, ни на Успенского. Что касается трилогии, то она могла получиться и лучше. Но поскольку на рынке она вот уже четверть века, то, значит, работали не зря.
- Также, вместе с Михаилом Успенским вы написали трилогию «Весь этот джакч», в основе которой – «Обитаемый остров». А какое еще произведение Стругацких вам хотелось бы развить таким же образом?
Никакое. Это был межавторский проект, то есть инициатива принадлежала издателю. До этого мы участвовали в подобном же проекте «Время учеников», но порознь. Так бывает: тебе предлагают тему, и ты или соглашаешься работать, или отказываешься.
- В романе «Все способные держать оружие» войну выиграла Германия. Это было ваше желание сконструировать альтернативную историю и понять «а что было бы, если»? Или побудительный мотив был иным? Как читатели и критики встретило столь смелую идею?
Фантастика, а в данном случае её подраздел «альтернативная история» - это всегда литературная отмычка к настоящему. Замечу только, что роман начал писаться ещё в СССР, а закончен был уже в России. Критики, я думаю, его не заметили, а читатели – восприняли кто как. Были и такие, которые писали доносы в прокуратуру. Но, в общем, роман имел успех, ибо отразил в себе и перестройку, и разруху, и русскую реконкисту (которая хоть с запозданием, но происходит сейчас). По-моему, это самый тиражный мой роман.
- В «Мосте Ватерлоо» нередки поэтические моменты, типа рассуждения о лете, которое держалось до последнего патрона, об алмазной грани осенних ночей. Но далее в ваших произведениях таких мест почти нет, какова причина их отсутствия?
Не люблю повторяться в приёмах. Впрочем, в «Транквилиуме» я кое-где позволил себе это сделать – но там героиня писала стихи и временами думала стихами.
- А как вы отнеслись к падению СССР? Тогда в конце 1980-ых и как оцениваете это время теперь?
Как к неизбежности. Можете не поверить, оригинал не сохранился, предъявить нечего – но в одной из тетрадок черновиков к «Жестяному бору» от 1982-го года был набросан таймлайн произведения, и там была дата: «Распад СССР, 15 мая 1991» (в первоначальном варианте романа действие происходило в нашей продлённой реальности). Когда всё начало разваливаться, думал: как можно быстрее и без крови. Потому что уже были Сумгаит, Баку и Карабах, Приднестровье, Тбилиси… в общем, всё летело к чертям. И я ненавидел нашу правящую верхушку, которая ничего не могла, а хотела только, чтобы всё как-то само утряслось. Всё как в феврале 17-го. Впрочем, я думаю, они уже действительно ничего не могли сделать, процесс развала шёл давно, просто подспудно – как торфяной пожар. В 91-м тушить было поздно, и в 85-м поздно… может быть, в самом начале 70-х ещё можно было всё радикально поменять, но политбюро испугалось Праги-68 и не придумало ничего лучшего, чем затягивание гаек. Про свои иллюзии после развала я уже писал.
- Как вы сегодня вспоминаете Перестройку? Насколько это было временем надежд? Что наш взгляд было самым необычным в это время?
Наверное, какие-то надежды были, но уж очень робкие. Оттепель, как известно, это всегда слякоть и грязь. Вспоминаю свою тогдашнюю работу: год от года ухудшается снабжение, персонала всё больше не хватает, то есть нагрузка повышается кратно, поэтому денег много, но тратить не на что… С другой стороны, именно тогда я начал издаваться и смог уйти на вольные хлеба. Вот это действительно было необычно.
- На Ваш взгляд, а почему всё-таки не сложилось у России и Украины как-то мирно выйти из этого кризиса? Ведь с Белоруссией как-никак а сумели создать если не союзное государство, то как минимум взаимопонимание есть. Почему Украина на ваш взгляд не смогла стать большой Белоруссией?
- К слову, как вообще у вас складывалось сотрудничество с Михаилом Успенским, насколько вы вообще довольны циклом “Гиперборейская Чума”?
Прекрасно складывалось. Хотя бы потому, что писатель Лазарчук-Успенский не похож ни на Лазарчука, ни на Успенского. Что касается трилогии, то она могла получиться и лучше. Но поскольку на рынке она вот уже четверть века, то, значит, работали не зря.
- Также, вместе с Михаилом Успенским вы написали трилогию «Весь этот джакч», в основе которой – «Обитаемый остров». А какое еще произведение Стругацких вам хотелось бы развить таким же образом?
Никакое. Это был межавторский проект, то есть инициатива принадлежала издателю. До этого мы участвовали в подобном же проекте «Время учеников», но порознь. Так бывает: тебе предлагают тему, и ты или соглашаешься работать, или отказываешься.
- В романе «Все способные держать оружие» войну выиграла Германия. Это было ваше желание сконструировать альтернативную историю и понять «а что было бы, если»? Или побудительный мотив был иным? Как читатели и критики встретило столь смелую идею?
Фантастика, а в данном случае её подраздел «альтернативная история» - это всегда литературная отмычка к настоящему. Замечу только, что роман начал писаться ещё в СССР, а закончен был уже в России. Критики, я думаю, его не заметили, а читатели – восприняли кто как. Были и такие, которые писали доносы в прокуратуру. Но, в общем, роман имел успех, ибо отразил в себе и перестройку, и разруху, и русскую реконкисту (которая хоть с запозданием, но происходит сейчас). По-моему, это самый тиражный мой роман.
- В «Мосте Ватерлоо» нередки поэтические моменты, типа рассуждения о лете, которое держалось до последнего патрона, об алмазной грани осенних ночей. Но далее в ваших произведениях таких мест почти нет, какова причина их отсутствия?
Не люблю повторяться в приёмах. Впрочем, в «Транквилиуме» я кое-где позволил себе это сделать – но там героиня писала стихи и временами думала стихами.
- А как вы отнеслись к падению СССР? Тогда в конце 1980-ых и как оцениваете это время теперь?
Как к неизбежности. Можете не поверить, оригинал не сохранился, предъявить нечего – но в одной из тетрадок черновиков к «Жестяному бору» от 1982-го года был набросан таймлайн произведения, и там была дата: «Распад СССР, 15 мая 1991» (в первоначальном варианте романа действие происходило в нашей продлённой реальности). Когда всё начало разваливаться, думал: как можно быстрее и без крови. Потому что уже были Сумгаит, Баку и Карабах, Приднестровье, Тбилиси… в общем, всё летело к чертям. И я ненавидел нашу правящую верхушку, которая ничего не могла, а хотела только, чтобы всё как-то само утряслось. Всё как в феврале 17-го. Впрочем, я думаю, они уже действительно ничего не могли сделать, процесс развала шёл давно, просто подспудно – как торфяной пожар. В 91-м тушить было поздно, и в 85-м поздно… может быть, в самом начале 70-х ещё можно было всё радикально поменять, но политбюро испугалось Праги-68 и не придумало ничего лучшего, чем затягивание гаек. Про свои иллюзии после развала я уже писал.
- Как вы сегодня вспоминаете Перестройку? Насколько это было временем надежд? Что наш взгляд было самым необычным в это время?
Наверное, какие-то надежды были, но уж очень робкие. Оттепель, как известно, это всегда слякоть и грязь. Вспоминаю свою тогдашнюю работу: год от года ухудшается снабжение, персонала всё больше не хватает, то есть нагрузка повышается кратно, поэтому денег много, но тратить не на что… С другой стороны, именно тогда я начал издаваться и смог уйти на вольные хлеба. Вот это действительно было необычно.
- На Ваш взгляд, а почему всё-таки не сложилось у России и Украины как-то мирно выйти из этого кризиса? Ведь с Белоруссией как-никак а сумели создать если не союзное государство, то как минимум взаимопонимание есть. Почему Украина на ваш взгляд не смогла стать большой Белоруссией?
BY УРУС_ХАЙ
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war. However, the perpetrators of such frauds are now adopting new methods and technologies to defraud the investors. Anastasia Vlasova/Getty Images But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford. And indeed, volatility has been a hallmark of the market environment so far in 2022, with the S&P 500 still down more than 10% for the year-to-date after first sliding into a correction last month. The CBOE Volatility Index, or VIX, has held at a lofty level of more than 30.
from kr
