Под шумок новогодних фейерверков, салатов и праздничного настроения, 27 декабря 2024 года, было принято постановление правительства Москвы, по которому 146 московских Особо Охраняемых Природных Территорий понизили статус до Особо Охраняемых Зеленых Территорий. Ранее в том же году некоторые федеральные ООПТ (например, Лосиный остров) были переданы в подчинение Москвы.
Это не только выводит природные объекты из-под действия федерального законодательства, но и снижает их охранный статус, что позволяет строить автомобильные и железные дороги, метро, а также объекты капитального строительства для спорта и отдыха, включая парковки.
Сохранность природных комплексов и зависящего от них здоровья москвичей, собственно, никого не беспокоит, когда стоит вопрос освоения бюджета с постоянным ущемлением окружающей среды и путей к застройке. Не говоря уже о том, что бюджет Москвы можно было бы направить на благоустройство российских регионов, а не на накачивание зажиточного центра. Жаль, что бизнес любит деньги, а не людей.
Под шумок новогодних фейерверков, салатов и праздничного настроения, 27 декабря 2024 года, было принято постановление правительства Москвы, по которому 146 московских Особо Охраняемых Природных Территорий понизили статус до Особо Охраняемых Зеленых Территорий. Ранее в том же году некоторые федеральные ООПТ (например, Лосиный остров) были переданы в подчинение Москвы.
Это не только выводит природные объекты из-под действия федерального законодательства, но и снижает их охранный статус, что позволяет строить автомобильные и железные дороги, метро, а также объекты капитального строительства для спорта и отдыха, включая парковки.
Сохранность природных комплексов и зависящего от них здоровья москвичей, собственно, никого не беспокоит, когда стоит вопрос освоения бюджета с постоянным ущемлением окружающей среды и путей к застройке. Не говоря уже о том, что бюджет Москвы можно было бы направить на благоустройство российских регионов, а не на накачивание зажиточного центра. Жаль, что бизнес любит деньги, а не людей.
But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford. This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children. The message was not authentic, with the real Zelenskiy soon denying the claim on his official Telegram channel, but the incident highlighted a major problem: disinformation quickly spreads unchecked on the encrypted app. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. In the United States, Telegram's lower public profile has helped it mostly avoid high level scrutiny from Congress, but it has not gone unnoticed.
from kr
