Я смотрю на Брюссель, из которого комиссары Еврокомиссии предупреждали граждан, что они намерены закрывать социальные сети во время гражданских беспорядков: в тот момент, когда они замечают то, что они считают «контентом ненависти». Или же смотрю на эту самую страну, где полиция проводила рейды против граждан, подозреваемых в публикации антифеминистских комментариев в Интернете в рамках «борьбы с женоненавистничеством» в Интернете.
Я смотрю на Швецию, где две недели назад правительство осудило христианского активиста за участие в сожжении Корана, приведшее к убийству его друга. И как холодно заметил судья в его деле, шведские законы, якобы защищающие свободу слова, на самом деле не предоставляют — я цитирую — «свободного разрешения» делать или говорить что угодно, не рискуя оскорбить группу, которая придерживается этих убеждений.
Возможно, самое тревожное, это то, что я вижу у наших очень дорогих друзей, в Соединенном Королевстве, где отход от свободы совести в частности, поставил основные свободы религиозных британцев, под перекрестье прицела. Чуть больше двух лет назад британское правительство предъявило обвинение Адаму Смиту Коннеру, 51-летнему физиотерапевту и ветерану армии, в отвратительном преступлении: он стоял в 50 метрах от клиники абортов и молча молился в течение трех минут, никому не мешая, ни с кем не взаимодействуя, просто молча молясь в одиночестве. После того, как британские правоохранительные органы заметили его и потребовали объяснения, о чем он молится, Адам просто ответил: за нерожденного сына.
Он и его бывшая девушка сделали аборт много лет назад. Офицеров это не тронуло. Адам был признан виновным в нарушении нового закона правительства о буферных зонах, криминализирующего молчаливую молитву и другие действия, которые могут повлиять на решение человека в пределах 200 метров от центра абортов. Его приговорили к выплате обвинению тысяч фунтов судебных издержек.
Можно было бы конечно сказать, что это была случайность, единичный, безумный пример применения плохо написанного закона против одного человека. Но нет. В октябре прошлого года, всего несколько месяцев назад, шотландское правительство начало рассылать письма гражданам, чьи дома находятся в так называемых зонах безопасного доступа, предупреждая их, что даже частная молитва в их собственных домах может быть равносильна нарушению закона. Естественно, правительство призвало читателей сообщать о любых согражданах, подозреваемых в совершении мыслепреступления в Великобритании и по всей Европе.
Боюсь, свобода слова отступает и в интересах комедии, друзья мои, но также и в интересах истины. Признаю, что иногда самые громкие голоса за цензуру раздаются не из Европы, а из моей собственной страны, где предыдущая администрация угрожала и запугивала компании социальных сетей, чтобы они цензурировали так называемую дезинформацию. Дезинформацию, заключающуюся, например, в идее о том, что коронавирус, вероятно, вырвался из лаборатории в Китае. Наше собственное правительство поощряло частные компании заставлять молчать людей, которые осмеливались высказывать то, что оказалось очевидной правдой.
Поэтому я пришел сюда сегодня не просто с наблюдением, но и с предложением. И точно так же, как администрация Байдена, казалось, отчаянно пыталась заставить людей замолчать, чтобы они не высказывали свое мнение, администрация Трампа будет делать ровно наоборот. Я надеюсь, что мы сможем работать над этим вместе с вами.
В Вашингтоне – новый шериф. Под руководством Дональда Трампа мы можем не соглашаться с вашими взглядами, но мы будем бороться за ваше право высказываться публично. Вы согласны или нет? Сейчас мы, конечно, достигли точки, когда ситуация стала настолько плохой, что в декабре прошлого года Румыния прямо отменила результаты президентских выборов, основываясь на шатких подозрениях со стороны разведывательной службы и огромном давлении со стороны своих континентальных соседей. Как я понимаю, аргумент состоял в том, что российская дезинформация заразила румынские выборы. Но я бы попросил своих европейских друзей иметь некоторую перспективу.
Я смотрю на Брюссель, из которого комиссары Еврокомиссии предупреждали граждан, что они намерены закрывать социальные сети во время гражданских беспорядков: в тот момент, когда они замечают то, что они считают «контентом ненависти». Или же смотрю на эту самую страну, где полиция проводила рейды против граждан, подозреваемых в публикации антифеминистских комментариев в Интернете в рамках «борьбы с женоненавистничеством» в Интернете.
Я смотрю на Швецию, где две недели назад правительство осудило христианского активиста за участие в сожжении Корана, приведшее к убийству его друга. И как холодно заметил судья в его деле, шведские законы, якобы защищающие свободу слова, на самом деле не предоставляют — я цитирую — «свободного разрешения» делать или говорить что угодно, не рискуя оскорбить группу, которая придерживается этих убеждений.
Возможно, самое тревожное, это то, что я вижу у наших очень дорогих друзей, в Соединенном Королевстве, где отход от свободы совести в частности, поставил основные свободы религиозных британцев, под перекрестье прицела. Чуть больше двух лет назад британское правительство предъявило обвинение Адаму Смиту Коннеру, 51-летнему физиотерапевту и ветерану армии, в отвратительном преступлении: он стоял в 50 метрах от клиники абортов и молча молился в течение трех минут, никому не мешая, ни с кем не взаимодействуя, просто молча молясь в одиночестве. После того, как британские правоохранительные органы заметили его и потребовали объяснения, о чем он молится, Адам просто ответил: за нерожденного сына.
Он и его бывшая девушка сделали аборт много лет назад. Офицеров это не тронуло. Адам был признан виновным в нарушении нового закона правительства о буферных зонах, криминализирующего молчаливую молитву и другие действия, которые могут повлиять на решение человека в пределах 200 метров от центра абортов. Его приговорили к выплате обвинению тысяч фунтов судебных издержек.
Можно было бы конечно сказать, что это была случайность, единичный, безумный пример применения плохо написанного закона против одного человека. Но нет. В октябре прошлого года, всего несколько месяцев назад, шотландское правительство начало рассылать письма гражданам, чьи дома находятся в так называемых зонах безопасного доступа, предупреждая их, что даже частная молитва в их собственных домах может быть равносильна нарушению закона. Естественно, правительство призвало читателей сообщать о любых согражданах, подозреваемых в совершении мыслепреступления в Великобритании и по всей Европе.
Боюсь, свобода слова отступает и в интересах комедии, друзья мои, но также и в интересах истины. Признаю, что иногда самые громкие голоса за цензуру раздаются не из Европы, а из моей собственной страны, где предыдущая администрация угрожала и запугивала компании социальных сетей, чтобы они цензурировали так называемую дезинформацию. Дезинформацию, заключающуюся, например, в идее о том, что коронавирус, вероятно, вырвался из лаборатории в Китае. Наше собственное правительство поощряло частные компании заставлять молчать людей, которые осмеливались высказывать то, что оказалось очевидной правдой.
Поэтому я пришел сюда сегодня не просто с наблюдением, но и с предложением. И точно так же, как администрация Байдена, казалось, отчаянно пыталась заставить людей замолчать, чтобы они не высказывали свое мнение, администрация Трампа будет делать ровно наоборот. Я надеюсь, что мы сможем работать над этим вместе с вами.
В Вашингтоне – новый шериф. Под руководством Дональда Трампа мы можем не соглашаться с вашими взглядами, но мы будем бороться за ваше право высказываться публично. Вы согласны или нет? Сейчас мы, конечно, достигли точки, когда ситуация стала настолько плохой, что в декабре прошлого года Румыния прямо отменила результаты президентских выборов, основываясь на шатких подозрениях со стороны разведывательной службы и огромном давлении со стороны своих континентальных соседей. Как я понимаю, аргумент состоял в том, что российская дезинформация заразила румынские выборы. Но я бы попросил своих европейских друзей иметь некоторую перспективу.
BY White Powder
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
In February 2014, the Ukrainian people ousted pro-Russian president Viktor Yanukovych, prompting Russia to invade and annex the Crimean peninsula. By the start of April, Pavel Durov had given his notice, with TechCrunch saying at the time that the CEO had resisted pressure to suppress pages criticizing the Russian government. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” Pavel Durov, a billionaire who embraces an all-black wardrobe and is often compared to the character Neo from "the Matrix," funds Telegram through his personal wealth and debt financing. And despite being one of the world's most popular tech companies, Telegram reportedly has only about 30 employees who defer to Durov for most major decisions about the platform.
from kr
