29 ноября 1941 года погибла Зоя Космодемьянская, ставшая символом народной борьбы с врагом, сублимацией всех Зой, Тань, Наташ, Серёж, Павликов, Матвеев, сражавшихся на территории огромной страны, погибавших, но не сдавшихся.
Ей было 18 лет.
Всем, кому сейчас 18 лет или было 18 лет, знают, как хочется жить в это время. Расцвет молодости, сил, надежд, желаний, полнота жизни во всех ее проявлениях… Весь мир открыт перед тобой во все концы, делай, что хочешь и что можешь – строй, создавай, люби, мечтай, рискуй. Будь счастлив. Живи.
Как же не хочется, как же страшно, как же больно умирать в 18 лет. Нельзя, невозможно все закончить, когда все только начинается…
У всех в любой момент жизни есть выбор. У нее он был тоже. Когда началась война – идти или не идти. Она пошла. Был выбор – работать где-нибудь в госпитале или воевать на передовой. Она пошла на передовую. Был выбор – идти в ту проклятую ночь в Петрищево или отговориться – она пошла в деревню. Когда ее схватили и мучили, был выбор – сдать всех или вынести пытки. Она вынесла. И даже под виселицей был выбор – плакать, мучиться, умолять, дрожать или кричать людям «Боритесь, не бойтесь». Она кричала.
Она выбрала.
Тысячи неуверенных, надломленных, осторожных людей, видя таких Зой, Тань, Матвеев становились иными. Оставляли свои страхи, мысли, опасения, думая «Неужели я хуже? Она смогла, разве я не смогу?» и поднимались, шли, боролись. Тысячи смелых, отважных людей становились еще смелее и отважнее. И самым страшным врагом для фашистов становились даже не солдаты и офицеры, не танки и пушки, а вот такие девушки и юноши. Зои Космодемьянские, Ульяны Громовы, Сережки Тюленины, которые шли до конца, единственным оружием которых была молодость и ненависть. Шли вопреки всей нацистской логике. Простой и прямолинейной. Разве можно умирать в 18 лет? Разве можно за эту страну, за колхозы, Сталина, неустроенность, коммуналки идти воевать?
Можно. Нужно.
Именно поэтому Зоя до сих пор не дает покоя разной сволочи. Невзоровым, Бильжо и прочей падали, которая страшно жалеет, что опоздала родиться и упустила шанс толкать ее в спину, когда ее вели на казнь, не доставила себе удовольствия постоять у ее виселицы и поглумиться. До сих пор они лапают ее имя, пачкают ее подвиг, шевелятся у ее ног, едва заметные для глаза. Потому что такие Зои даже спустя 80 с лишним лет опрокидывают всю их убогую картину мира, в которой где водка – там и родина, где лучшее место на войне – в недрах интендантского склада, где в кладовке на всякий случай сразу несколько флагов и первый вопрос в случае опасности «где тут у вас плен?»
Вспомним в эти дни Зою. И всех, кому было тогда 18 лет.
29 ноября 1941 года погибла Зоя Космодемьянская, ставшая символом народной борьбы с врагом, сублимацией всех Зой, Тань, Наташ, Серёж, Павликов, Матвеев, сражавшихся на территории огромной страны, погибавших, но не сдавшихся.
Ей было 18 лет.
Всем, кому сейчас 18 лет или было 18 лет, знают, как хочется жить в это время. Расцвет молодости, сил, надежд, желаний, полнота жизни во всех ее проявлениях… Весь мир открыт перед тобой во все концы, делай, что хочешь и что можешь – строй, создавай, люби, мечтай, рискуй. Будь счастлив. Живи.
Как же не хочется, как же страшно, как же больно умирать в 18 лет. Нельзя, невозможно все закончить, когда все только начинается…
У всех в любой момент жизни есть выбор. У нее он был тоже. Когда началась война – идти или не идти. Она пошла. Был выбор – работать где-нибудь в госпитале или воевать на передовой. Она пошла на передовую. Был выбор – идти в ту проклятую ночь в Петрищево или отговориться – она пошла в деревню. Когда ее схватили и мучили, был выбор – сдать всех или вынести пытки. Она вынесла. И даже под виселицей был выбор – плакать, мучиться, умолять, дрожать или кричать людям «Боритесь, не бойтесь». Она кричала.
Она выбрала.
Тысячи неуверенных, надломленных, осторожных людей, видя таких Зой, Тань, Матвеев становились иными. Оставляли свои страхи, мысли, опасения, думая «Неужели я хуже? Она смогла, разве я не смогу?» и поднимались, шли, боролись. Тысячи смелых, отважных людей становились еще смелее и отважнее. И самым страшным врагом для фашистов становились даже не солдаты и офицеры, не танки и пушки, а вот такие девушки и юноши. Зои Космодемьянские, Ульяны Громовы, Сережки Тюленины, которые шли до конца, единственным оружием которых была молодость и ненависть. Шли вопреки всей нацистской логике. Простой и прямолинейной. Разве можно умирать в 18 лет? Разве можно за эту страну, за колхозы, Сталина, неустроенность, коммуналки идти воевать?
Можно. Нужно.
Именно поэтому Зоя до сих пор не дает покоя разной сволочи. Невзоровым, Бильжо и прочей падали, которая страшно жалеет, что опоздала родиться и упустила шанс толкать ее в спину, когда ее вели на казнь, не доставила себе удовольствия постоять у ее виселицы и поглумиться. До сих пор они лапают ее имя, пачкают ее подвиг, шевелятся у ее ног, едва заметные для глаза. Потому что такие Зои даже спустя 80 с лишним лет опрокидывают всю их убогую картину мира, в которой где водка – там и родина, где лучшее место на войне – в недрах интендантского склада, где в кладовке на всякий случай сразу несколько флагов и первый вопрос в случае опасности «где тут у вас плен?»
Вспомним в эти дни Зою. И всех, кому было тогда 18 лет.
Всех, кто не вернулся.
BY Якеменко
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Just days after Russia invaded Ukraine, Durov wrote that Telegram was "increasingly becoming a source of unverified information," and he worried about the app being used to "incite ethnic hatred." Sebi said data, emails and other documents are being retrieved from the seized devices and detailed investigation is in progress. Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. "And that set off kind of a battle royale for control of the platform that Durov eventually lost," said Nathalie Maréchal of the Washington advocacy group Ranking Digital Rights. As a result, the pandemic saw many newcomers to Telegram, including prominent anti-vaccine activists who used the app's hands-off approach to share false information on shots, a study from the Institute for Strategic Dialogue shows.
from kr
