Гнойный, ты — мой бог и сам об этом знаешь 🤣🤣🤣

0:31

Самая грустная проповедь

Татьяна Николаевна, дорогая! Вот ни с чем спорить не буду, хотя конечно со всем хочется, но империя всё-таки это мы. А Украина (так называемая Украина) — это только маленький кусочек нашей с вами, Татьяна Николаевна ,полуторатысячелетней империи Северной и Центральной Руси в Новгороде прославленной. И разумеется мы можем быть когда-то империей зла, империей добра, мы даже можем открыть магазин «империя сотовых телефонов», хотя мой фаворит сейчас (я же тоже шальная императрица) — «Империя сумок», потому что у нас есть это право. Патент. Империю мы за собой закрекрепили, держим, выдержим и удержим. А Киев мы купили когда-то за наличку просто вдовесок, как раньше к двухтомнику Дюма заставляли докупать открытку к восьмому марта, которую никто не брал уже в апреле или подписку на четырехтомник Алексея Суркова. За 106 000 серебряных рублей. Недорогая имперская столица, согласитесь? Я думаю мы с Вами могли бы скинуться и выкупить её обратно, но я считаю что раз один раз заплатили то второй раз это уже разводняк. Это всё равно что обманывать пенсионеров. Тем более пенсионеров империи. Чем обычно занимаются бездельники из малонаселенных казацких станиц зла.

В этом наша разница: у нас столица, у них станица. У нас Владимир, у них — Вовка, да ну хватит уже. Мы выдумали их, их же и перепридумаем.

Ого! Интервью с Собчак посмотрели, открыли нового персонажа. Сплетник Anton S, Антон Суворкин - иноагент.

Как дома у Красовского придумывается дикий инсайд про Красовского, который публикует иноимпотент Тоша С.

Самая грустная проповедь

А подарите мне голосов пожалуйста. Очень прошу.

Ставропольский вионье: тоска в бокале

Где-то в селе Донская Балка, где на горизонте колышется ковыль, а местные мужики считают, что выдержанное вино — это когда бутылку забыли в погребе на пару лет, фермер Трегуб решил замахнуться на великое. Вдохновился Долиной Роны, закупил лозу, посадил, подождал — и получил что-то, от чего даже грустно.

Французский вионье — это персиковый шелест, медовый отзвук, эхо южных садов, что растут на землях, пахнущих античностью. Его пьют томно, с полуулыбкой, думая о жизни и стихах Верлена. Это вино рисует в воображении виноградники, утопающие в солнце, шляпы сомелье и длинные разговоры о судьбах Европы.

А теперь забудьте всё это.

Ставропольский вионье — это такой приземистый, поджарый мужик в драной фуфайке, который роняет вам в бокал каплю пота и говорит: «Ну чё, пьём?». Он не то чтобы плох, но и радости в нём, как в очереди в паспортном столе. Вкус ровный, как бетонная дорожка у сельсовета, с лёгкими нотками тоски, бюджетного отпуска и облупившейся советской мебели.

Это вино, которое любят тридцатилетние паспортистки из Сургута, приехавшие на родину к бабушке, достающие из чемодана духи «Красная Москва» и задумывающиеся, не переехать ли обратно в город, но потом наливающие себе ещё.

Рядом с ним рислинг — это немецкий аудитор в идеально выглаженном костюме, который презрительно осматривает провинциальную бухгалтерию и готовится устроить массовые увольнения. Вионье же — это старая добрая завкадрами, которая десять лет назад махнула рукой на жизнь, разливает чай в прокуренном кабинете и советует «не заморачиваться».

Французский вионье — это музыка для изысканного вечера. Ставропольский — это фон для разговоров про пенсию и заготовки. Но и у него есть своя правда: открыв бутылку, наливаешь, пьёшь, не наслаждаешься, но и не плюёшься. Потому что своё, родное, советское, как стены в больничной палате.

Подпишись на «Бухалово с Красовским».

О, бедная, сожжённая в пожарище веков Россия! О, святая, растерзанная и раздавленная, как виноград в винодельческом прессе, Русь! До чего ж ты докатилась, если теперь *Красностоп* — этот мутный, невнятный сок виноградной лозы — стал твоим божественным напитком? Если этот кисловатый, подмёрзший на ветру жидкий кисель теперь возведён в ранг национального достояния, что же тогда берёзовый сок? Что же тогда смола от сосны, что же тогда кровь твоя, исторгнутая в боях за Империю?

И ведь этим напитком, этим вином — как призрачной ладанкой, наполненной не священным мирром, а маркетинговыми уловками, — поминают Белое движение. Говорят, генералу Маркову посвящено! Да разве ж он пил бы такое? Разве ж этим бы утоляли жажду его солдаты, стоявшие насмерть под Ростовом, под Екатеринодаром? Нет, генерал бы плевал, генерал бы разбил бы эту бутыль об землю, об ледяную степь!

Ах, Россия, что же с тобой сделали? Где твои старые лозы, что вились по белым усадьбам, где твои винокурни, что варили крепкое русское питьё, закаляющее воинов? Где то русское вино, что рождало мечты о Третьем Риме, а не этот неприятно-терпкий модернистский напиток, сотворённый в угоду блеклой эпохе, где виноградники стали полем для наживы, а не для молитвы?

Вот почему ты пала, Россия! Вот почему ты лежишь под Красной Стопой истории, раздавленная, как виноградная ягода, не дающая уже вина, а только горечь и уксус…

Подпишись и пей с Красовским.

Сегодня моему другу положили на могилу камень

В конце 90-х, когда в стране ещё не до конца разобрались, как жить в новой реальности, в Челябинской области решили на практике проверить, что делать с радиоактивным наследием. Под руководством первого заместителя министра МЧС РФ Юрия Воробьева проводились эксперименты по реабилитации почв, заражённых радионуклидами после катастрофы на «Маяке» — того самого, который породил Восточно-Уральский радиоактивный след (ВУРС). Работали учёные из Челябинского Центра химизации и сельхозрадиологии, и главным героем этого эксперимента стал глауконит — минеральный сорбент, способный поглощать радионуклиды и не давать им расползаться дальше.

Глауконит удерживал радиоактивные элементы, снижая их подвижность и предотвращая попадание в растения, а значит, и в пищевые цепи. Методы связанные с использованием глауконита в качестве адсорбента теоретически могли бы применяться и в Чернобыле при первичной деактивации поврежденного ядерного реактора четвертого энергоблока.

Исследования показывают, что глауконит вполне мог бы уменьшить радиационное загрязнение, например, в сельском хозяйстве. Его добавление в корма снижает накопление стронция-90 в организме животных, а это уже способ сделать молоко и мясо безопаснее.

И вот, казалось бы, забытый минерал снова становится актуальным. Теперь уже в Крыму, где недавно разразилась мазутная катастрофа. Мазут, этот вязкий, чёрный, маслянистый ужас, который прилипает ко всему, что движется и не движется, заливает пляжи, губит птиц, делает море похожим на кастрюлю с пережжённым борщом. Но глауконит здесь тоже может помочь. Он отлично впитывает углеводороды, связывает их, а значит, может стать ключевым инструментом для очистки загрязнённых пляжей и береговой линии.

Так что, возможно, стоит вспомнить о зелёном минерале, который когда-то спасал землю от радиации, а теперь может помочь очистить море от мазута. Вопрос только в том, найдутся ли желающие его применить. Осталось только получить одобрение от руководства региона и научно-экспертного сообщества.

Некоторые специалисты утверждают, что глауконит, в случае резкого, неконтролируемого и масштабного загрязнения почв, может спасти многие сельскохозяйственные культуры, особенно виноградную лозу. Это важно для наших с вами виноградных оазисов, годами выращиваемых руками энтузиастов-виноделов, особенно в районах Балаклавы и Бахчисарая.