Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук
О социальной архитектуре внутренней политики в эпоху секьюритизации
Волна дежурных публикаций по поводу конкурса социальных архитекторов и порция очередных прогнозов о «смерти политтехнологов» в стране прошли. Можно осмыслить происходящий процесс спокойно, с некоторой понятийно-категориальной дистанции.
Внутренняя политика в стране окончательно не перешла, но сделала еще несколько решительных шагов в сторону безвыборного режима функционирования. Про конкуренцию на губернаторских выборах говорить не приходится, стратегия договоренностей свойственна многим партиям - и на выборах в заксобрание, и на муниципальных выборах.
Политическая конкуренция не исчезает, она еще больше погружается в формат кулуарной, закрытой от взгляда большинства, но очень решительной конкуренции. Вот, разве можно сказать, что борьбы за кресло губернатора Санкт-Петербурга не было? Я тут - не про саму электоральную процедуру, а про некоторых желавших, которым пришлось отправиться в Западную Сибирь.
Противопоставлять политтехнологов и социальных инженеров, конечно же, не стоит. Политтехнологи занимаются борьбой за власть (выборы – наиболее легитимная часть этой борьбы), а социальные инженеры будут заниматься управлением общественными настроениями. Политика (конкуренция акторов) и Управление (иерархические отношения) предполагают одну общую сущность – власть.
Переформатируя политтехнологов в социальных инженеров, кураторы внутренней политики хотят создать еще один элемент, позволяющий сохранить влияние на дела в регионах. Это - стратегически, а функционально – хотят сформировать команду эффективных антикризисных специалистов, которые помогут урегулировать возникшие проблемы.
По сути, таких социальных архитекторов мы видели на берегу Черного моря в Анапе, которые внедрились в штабы волонтеров и взяли их под контроль. И, что очень важно для региональных чиновников, смогли минимизировать недовольство и негатив в медийной сфере. При помощи всей административно-силовой машины, с явными промахами отдельных чиновников, обещавших всех «попринимать», но все-таки. Социальные архитекторы понадобятся для урегулирования локального недовольства в связи с экологической ситуацией в регионах с развитой промышленностью, застройкой (точечной и комплексной) территорий, различными ЧП, локальными межнациональными проблемами, противодействия недовольным зоозащитникам, аграриям, погорельцам, сложностями в ЖКХ и т.д. и т.п.
Действенен ли этот инструмент? Уверен, он не будет волшебной палочкой, но в качестве дополнительного инструмента иногда будет продуктивным. В условиях секьюритизации внутренней политики спорить с властью (даже региональной или местной) хотят все меньше людей и гражданских активистов. Протестные настроения и недовольство сохраняются, а самих проявлений становится все меньше.
Социальные архитекторы как звено вертикали власти (формально выведенное за штат) тоже ведь будут опираться (хотя и косвенно) на силовой ресурс. Соответственно, им отводится роль амортизаторов негатива и акселераторов, помогающих социуму принять (и переварить) уже принятые наверху решения.
Все это уже давно делают различные специалисты политических и пиар-стратегий. Нового здесь – только вывеска, которая, собственно, и нужна для снижения амбиций политтехнологического цеха (и уровня их финансовых аппетитов). Этот цех уже не может претендовать на статус акторов, который конвертирует деньги во власть.
Правящий класс кристаллизируется на основе жесткой, с силовым креном, вертикали, которая ориентирована на минимизацию публичной конкуренции и усиленную непубличную конкуренцию. И тут есть место и политике, и управлению, и прочим проявлениям борьбы за власть. А там услуги классных специалистов политических профессий как были нужны, так и останутся нужными. Но вот амбиции и пафос по поводу значимости политтехнологического цеха придется умерить.
Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук
О социальной архитектуре внутренней политики в эпоху секьюритизации
Волна дежурных публикаций по поводу конкурса социальных архитекторов и порция очередных прогнозов о «смерти политтехнологов» в стране прошли. Можно осмыслить происходящий процесс спокойно, с некоторой понятийно-категориальной дистанции.
Внутренняя политика в стране окончательно не перешла, но сделала еще несколько решительных шагов в сторону безвыборного режима функционирования. Про конкуренцию на губернаторских выборах говорить не приходится, стратегия договоренностей свойственна многим партиям - и на выборах в заксобрание, и на муниципальных выборах.
Политическая конкуренция не исчезает, она еще больше погружается в формат кулуарной, закрытой от взгляда большинства, но очень решительной конкуренции. Вот, разве можно сказать, что борьбы за кресло губернатора Санкт-Петербурга не было? Я тут - не про саму электоральную процедуру, а про некоторых желавших, которым пришлось отправиться в Западную Сибирь.
Противопоставлять политтехнологов и социальных инженеров, конечно же, не стоит. Политтехнологи занимаются борьбой за власть (выборы – наиболее легитимная часть этой борьбы), а социальные инженеры будут заниматься управлением общественными настроениями. Политика (конкуренция акторов) и Управление (иерархические отношения) предполагают одну общую сущность – власть.
Переформатируя политтехнологов в социальных инженеров, кураторы внутренней политики хотят создать еще один элемент, позволяющий сохранить влияние на дела в регионах. Это - стратегически, а функционально – хотят сформировать команду эффективных антикризисных специалистов, которые помогут урегулировать возникшие проблемы.
По сути, таких социальных архитекторов мы видели на берегу Черного моря в Анапе, которые внедрились в штабы волонтеров и взяли их под контроль. И, что очень важно для региональных чиновников, смогли минимизировать недовольство и негатив в медийной сфере. При помощи всей административно-силовой машины, с явными промахами отдельных чиновников, обещавших всех «попринимать», но все-таки. Социальные архитекторы понадобятся для урегулирования локального недовольства в связи с экологической ситуацией в регионах с развитой промышленностью, застройкой (точечной и комплексной) территорий, различными ЧП, локальными межнациональными проблемами, противодействия недовольным зоозащитникам, аграриям, погорельцам, сложностями в ЖКХ и т.д. и т.п.
Действенен ли этот инструмент? Уверен, он не будет волшебной палочкой, но в качестве дополнительного инструмента иногда будет продуктивным. В условиях секьюритизации внутренней политики спорить с властью (даже региональной или местной) хотят все меньше людей и гражданских активистов. Протестные настроения и недовольство сохраняются, а самих проявлений становится все меньше.
Социальные архитекторы как звено вертикали власти (формально выведенное за штат) тоже ведь будут опираться (хотя и косвенно) на силовой ресурс. Соответственно, им отводится роль амортизаторов негатива и акселераторов, помогающих социуму принять (и переварить) уже принятые наверху решения.
Все это уже давно делают различные специалисты политических и пиар-стратегий. Нового здесь – только вывеска, которая, собственно, и нужна для снижения амбиций политтехнологического цеха (и уровня их финансовых аппетитов). Этот цех уже не может претендовать на статус акторов, который конвертирует деньги во власть.
Правящий класс кристаллизируется на основе жесткой, с силовым креном, вертикали, которая ориентирована на минимизацию публичной конкуренции и усиленную непубличную конкуренцию. И тут есть место и политике, и управлению, и прочим проявлениям борьбы за власть. А там услуги классных специалистов политических профессий как были нужны, так и останутся нужными. Но вот амбиции и пафос по поводу значимости политтехнологического цеха придется умерить.
BY Кремлёвский безБашенник
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
He floated the idea of restricting the use of Telegram in Ukraine and Russia, a suggestion that was met with fierce opposition from users. Shortly after, Durov backed off the idea. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. As the war in Ukraine rages, the messaging app Telegram has emerged as the go-to place for unfiltered live war updates for both Ukrainian refugees and increasingly isolated Russians alike. The S&P 500 fell 1.3% to 4,204.36, and the Dow Jones Industrial Average was down 0.7% to 32,943.33. The Dow posted a fifth straight weekly loss — its longest losing streak since 2019. The Nasdaq Composite tumbled 2.2% to 12,843.81. Though all three indexes opened in the green, stocks took a turn after a new report showed U.S. consumer sentiment deteriorated more than expected in early March as consumers' inflation expectations soared to the highest since 1981. The Security Service of Ukraine said in a tweet that it was able to effectively target Russian convoys near Kyiv because of messages sent to an official Telegram bot account called "STOP Russian War."
from us
