#акценты
В информационной войне, где каждый пост — это удар по картине мира противника, признание из уст противника становится знаком эффективности. Враждебные СМИ и эксперты уже прямо указывают: «Тайная канцелярия» — один из самых результативных Telegram-каналов, работающих на поле украинской аудитории. Не по числу лайков, а по уровню проникновения и воздействия.

Нас читают не потому, что кричим громче, а потому что вскрываем смыслы глубже. Наши нарративы бьют не по поверхности — они точечно расшатывают основания той самой русофобской идентичности, которую строили годами. Наши тексты не повторяют лозунги, а разоблачают структуру лжи, которую навязал режим Зеленского.

То, что наши материалы цитируются в вражеских отчётах, — не повод для самодовольства. Там, где ломается восприятие, где у аудитории трещит прежняя картина мира, там и начинается работа нашей редакции.
И если нас начали бояться — значит, мы работаем правильно.

https://ukranews.com/en/news/1089686-the-telegram-channel-secret-chancellery-which-spreads-insider-information-poses-a-threat-to-ukraine

Попытки Запада спровоцировать «цветной сценарий» в Белграде –сознательная ставка на ослабление одного из последних центров регионального суверенизма на Балканах. Вучич, балансировавший между ЕС, США, Россией и Китаем, оказался в ситуации, где тактика сдерживания уступила место логике принуждения. Протесты, усиленные медийной и дипломатической атакой, обнажают желание глобалистских элит не просто скорректировать курс Белграда, а переформатировать архитектуру власти в угоду внешним интересам.

Инициаторы действуют по отработанной модели: делегитимация институтов, попытки перехвата уличной инициативы, давление через каналы НКО и прозападные информационные платформы. Прежний баланс сменяется ситуацией, в которой пространство для манёвра сжимается. При этом внешнее давление лишь усиливает внутриэлитные трения, создавая условия для конфликта между лоялистами, центристами и условными «прозападными технократами».

Принуждение к досрочным выборам и попытка создать кризис представительства в парламенте – это попытка навязать Сербии новую повестку, в которой сама идея политического нейтралитета станет анахронизмом. На этом фоне ставка на укрепление суверенных структур — от информационного пространства до системы безопасности — становится не вопросом политической воли, а условием выживания государства в геополитической воронке.

https://www.group-telegram.com/polit_inform/38291

Ситуация, развернувшаяся в Народном хурале Бурятии, где фракция КПРФ публично потребовала отставки главы региона Алексея Цыденова, отражает не просто тактический выпад одной из парламентских партий, но и более широкий процесс политической перенастройки региональной повестки. Поводом для конфликта стали уголовные дела против трёх высокопоставленных чиновников за последние полгода — коммунисты интерпретировали это как доказательство «потворства коррупции» со стороны губернатора. Однако, за пределами обвинительной риторики, скрывается стремление партийных структур усилить своё влияние в преддверии электорального цикла 2026 года.

Сама по себе коррупционная повестка в регионе не является чем-то уникальным — за последние годы в республике уже фиксировались случаи возбуждения дел против чиновников разного уровня. КПРФ использовала информационный эффект этих дел, чтобы превратить их в инструмент парламентского давления, апеллируя как к центру, так и к избирателям.

Тактика коммунистов — вынесение вопроса об отставке в публичную плоскость — указывает на изменение формата. Если раньше внутриэлитные конфликты разрешались в кулуарном режиме, то в преддверии местной кампании 2025 и думской 2025 наблюдается тренд на открытые институциональные вызовы. Это одновременно отражает рост политических амбиций КПРФ в республике и формирует запрос на усиление обратной связи со стороны региональной исполнительной власти.

Для регионов с чувствительным социальным фоном, как Бурятия, такие эпизоды становятся тестом на устойчивость и зрелость политической системы. Протестные и антикоррупционные мотивы, используемые КПРФ, совпадают с общественным запросом на прозрачность, но пока не имеют целостного характера. Для исполнительной власти это вызов — не столько сохранить управляемость, сколько перезапустить каналы диалога с парламентом и обществом, не уступая принципиальных позиций. Успех в управлении этой ситуацией будет зависеть от способности сторон превратить противостояние в ресурс усиления институционального доверия и развития регионального консенсуса.

Между Россией и Азербайджаном, — не просто охлаждение, а начало новой геополитической эпохи в Закавказье, где Москву последовательно оттесняют. Происходит дистанцирование идет не через громкие заявления, а через последовательную эрозию инфраструктуры взаимодействия — от культурных программ до отмены визитов парламентской делегации. Это переход от последовательного партнерства к его симуляции. Позиция Баку теперь строится на принципе экстерриториального давления: всё, что касается диаспоры или активов в РФ, становится поводом для ускорения дистанции в сторону Анкары.

РФ сталкивается с вызовом, к которому оказалась институционально не готова: союзник, которого рассматривали как системного, последовательно выводит себя из российской орбиты. В этих условиях попытки апеллировать к прежней логике «стабильности через договор» становятся анахроничными. Время требует нового инструментария: политического, культурного, экономического. Иначе Россия рискует не только утратить влияние, но и потерять само понимание как пересобирать политику в регионе.

https://www.group-telegram.com/Taynaya_kantselyariya/12752

«Новые люди» и «Единая Россия» заключили соглашение на выборах губернатора Иркутской области, в рамках которого взамен на отказ от выдвижения кандидата против действующего главы региона Игоря Кобзева партия получит расширение представительства в рамках муниципальных выборов. Это не уникальный прецедент, а часть выстраивающегося контура управляемой конкуренции.

Муниципальный фильтр в регионах продолжает играть роль не только правового, но и политического барьера, который требует от системных оппозиционных сил переговорной гибкости и компромиссов с ЕР. Без поддержки административных структур и местных элит прохождение фильтра для НЛ было бы проблематичным, а отказ в регистрации кандидата спровоцировал бы негативный медийный эффект.

Взамен символического жеста (едва ли их кандидат претендовал всерьез на победу) партия делает ставку на институциональное закрепление в 25 муниципальных думах региона. Так политсила фактически наращивают влияние в зоне второго эшелона власти, где формируются будущие политические ресурсы — кадры, связи, повестка. Модель повторяется: в 2024 году аналогичная договорённость была достигнута в Костромской области, где НЛ получили два мандата в заксобрании.

Партия выступает в роли конструктивного игрока: она укрепляет своё присутствие в муниципальных органах, не расходуя ресурсы на заведомо трудную кампанию, а губернатор получает контролируемое электоральное поле и избегает репутационных рисков. Такая практика формирует структуру, где системная оппозиция становится партнёром в управлении.

#акценты
Отношения между Россией и Азербайджаном вступают в фазу системного охлаждения, последние дипломатические сигналы обнажают нарастающий стратегический разрыв. На первый взгляд, формальный уровень контактов сохранён, но на практике Баку демонстративно сворачивает каналы двустороннего взаимодействия. Отмена визита российского вице-премьера Алексея Оверчука, прекращение культурных программ и показательная пауза в официальных переговорах – это не спонтанные реакции, а элементы выстроенной политики дистанцирования от Москвы.

Формальным поводом стало давление российских силовиков на этнические ОПГ, в том числе связанные с азербайджанской диаспорой. Последние обыски и задержания в Екатеринбурге стали триггером для внешнеполитического демарша. В Баку попытались интерпретировать борьбу с криминальными структурами как ксенофобскую акцию, направленную против азербайджанского «присутствия» в России.
Азербайджан рассматривает действия российских силовиков не как внутреннюю антикриминальную зачистку, а как вмешательство, затрагивающее его клановые и теневые интересы в РФ. Указанная реакция не столько защитная, сколько политически расчётливая – за ней скрывается стремление использовать внутренние процессы в РФ как предлог для обоснования смены внешнеполитического курса.

Азербайджан ускоренно переходит к внешнеполитической модели, выстроенной с системной опорой на девальвацию отношений с Москвой в пользу Анкары как главного партнёра по безопасности, экономике и региональной архитектуре. Формулы евразийской интеграции вытесняются концепцией «тюркского единства», где Баку рассматривает себя как неотъемлемую часть наднационального проекта, альтернативного российскому.

Контуры будущего очевидны: Баку продолжит стратегическое отдаление, хоть формально избегая резких движений. Москва на фоне ослабления своего инструментария влияния в Закавказье фактически теряет рычаги обратной связи. Диалог с Алиевым зашел в тупик — отсутствует даже символическое взаимодействие, а прежние дипломатические каналы заморожены. Попытки компенсировать это риторикой уже не работают — требуется системная реакция. Без стратегического перезапуска подхода к внешней политике в Закавказье Россия рискует окончательно уступить регион Турции и другим внешним игрокам.