Мужчина начинает хлестать себя прутьями по пяткам.
Дверь распахивается, заходит другой, лет пятидесяти. Я уже видела его час назад у тренажера — он поднимал вес, от которого у виска выступает вена, но лицом был невозмутим, будто лежал на морской воде. Седина, мышцы, прямая спина. Двигается медленно.
— Ну что, сейчас ежиков травить будем.
Ежиков разве травят. Мы на даче ежам наливали молоко в миску и, затаившись в темноте, ждали, придут ли.
Как почти любой, кого однажды со вздохом разочарования определили не в физики, а в лирики, мучительно-ностальгическую сцену из детства я успеваю пережить раньше, чем задуматься об необходимости травить в бане ежей.
Мужчина выливает на печь половину жидкости из принесенной им бутылки. Камни шипят. По мгновенной горечи во рту, которую хочется запить, понимаю — полынь.
Садится у печи. Спина все ещё прямая.
—Теперь ежики сюда не придут.
Улыбается, довольный.
Тот, что с прутьями, — ему:
— Ну чего ты так про них. Йога это не так, может, легко. Если бы ты час полежал в той позе, какая у них там...
— Если бы я лишний час полежал в любой позе, я бы сразу умер, Костя. Ты меня знаешь.
Пар опускается, жжет спину, но особенно — место, которое бабушка называла «загривок». «Загривок» исчез лет в 12, ни бабушка, ни ещё кто о нём с тех пор не говорил. Это было какое-то слово для детства. Но тут я накрыла шею рукой и разблокировала воспоминание.
Девушка с лавки напротив — мне: — Вы у нас новенькая? — Ты посмотри, Костя, она уже ревнует! — мужчины хохочут.
Отвечаю: — Не волнуйтесь, я тут случайно и только на пару дней. Проездом. Она: — Понятно, тогда приятно познакомиться, — теперь уже смеёмся и мы с ней.
Выхожу, встаю раскаленной спиной под мелкий, прохладный душ. Одна женщина кричит другой через стенку, намыливая волосы:
— ...да у них из общего только два выходных. Нет, ты не поняла, график два через два и выходные всегда одновременно. Я думаю, она только потому и держится за эти отношения.
У бассейна — тренер. Он сполз вглубь стула, лодыжка одной ноги лежит на колене другой. Свисток всегда во рту, но свистит тренер редко, предварительно собравшись всем телом и духом, а после сразу устало опуская голову. Подростки, — я видела их до того, стоящими в ряд, они длинные, с выпяченными рёбрами, широкими плечами — устремляются на свист, собираются в одну кучу, как рыбы, и пытливо глядят из воды.
Окунаюсь. Как все-таки хороши люди, когда ты сам плывешь в холоде после книги, бани, бега и снега, чуть голодный, и потому легкий, невозмутим, будто лежишь на морской воде.
Мужчина начинает хлестать себя прутьями по пяткам.
Дверь распахивается, заходит другой, лет пятидесяти. Я уже видела его час назад у тренажера — он поднимал вес, от которого у виска выступает вена, но лицом был невозмутим, будто лежал на морской воде. Седина, мышцы, прямая спина. Двигается медленно.
— Ну что, сейчас ежиков травить будем.
Ежиков разве травят. Мы на даче ежам наливали молоко в миску и, затаившись в темноте, ждали, придут ли.
Как почти любой, кого однажды со вздохом разочарования определили не в физики, а в лирики, мучительно-ностальгическую сцену из детства я успеваю пережить раньше, чем задуматься об необходимости травить в бане ежей.
Мужчина выливает на печь половину жидкости из принесенной им бутылки. Камни шипят. По мгновенной горечи во рту, которую хочется запить, понимаю — полынь.
Садится у печи. Спина все ещё прямая.
—Теперь ежики сюда не придут.
Улыбается, довольный.
Тот, что с прутьями, — ему:
— Ну чего ты так про них. Йога это не так, может, легко. Если бы ты час полежал в той позе, какая у них там...
— Если бы я лишний час полежал в любой позе, я бы сразу умер, Костя. Ты меня знаешь.
Пар опускается, жжет спину, но особенно — место, которое бабушка называла «загривок». «Загривок» исчез лет в 12, ни бабушка, ни ещё кто о нём с тех пор не говорил. Это было какое-то слово для детства. Но тут я накрыла шею рукой и разблокировала воспоминание.
Девушка с лавки напротив — мне: — Вы у нас новенькая? — Ты посмотри, Костя, она уже ревнует! — мужчины хохочут.
Отвечаю: — Не волнуйтесь, я тут случайно и только на пару дней. Проездом. Она: — Понятно, тогда приятно познакомиться, — теперь уже смеёмся и мы с ней.
Выхожу, встаю раскаленной спиной под мелкий, прохладный душ. Одна женщина кричит другой через стенку, намыливая волосы:
— ...да у них из общего только два выходных. Нет, ты не поняла, график два через два и выходные всегда одновременно. Я думаю, она только потому и держится за эти отношения.
У бассейна — тренер. Он сполз вглубь стула, лодыжка одной ноги лежит на колене другой. Свисток всегда во рту, но свистит тренер редко, предварительно собравшись всем телом и духом, а после сразу устало опуская голову. Подростки, — я видела их до того, стоящими в ряд, они длинные, с выпяченными рёбрами, широкими плечами — устремляются на свист, собираются в одну кучу, как рыбы, и пытливо глядят из воды.
Окунаюсь. Как все-таки хороши люди, когда ты сам плывешь в холоде после книги, бани, бега и снега, чуть голодный, и потому легкий, невозмутим, будто лежишь на морской воде.
Ежики, кстати, не приходили.
BY Анастасия Кругликова
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
You may recall that, back when Facebook started changing WhatsApp’s terms of service, a number of news outlets reported on, and even recommended, switching to Telegram. Pavel Durov even said that users should delete WhatsApp “unless you are cool with all of your photos and messages becoming public one day.” But Telegram can’t be described as a more-secure version of WhatsApp. Anastasia Vlasova/Getty Images And indeed, volatility has been a hallmark of the market environment so far in 2022, with the S&P 500 still down more than 10% for the year-to-date after first sliding into a correction last month. The CBOE Volatility Index, or VIX, has held at a lofty level of more than 30. I want a secure messaging app, should I use Telegram? Stocks dropped on Friday afternoon, as gains made earlier in the day on hopes for diplomatic progress between Russia and Ukraine turned to losses. Technology stocks were hit particularly hard by higher bond yields.
from us
